Один против Легиона - Страница 4

Командор вдруг напрягся за своим столом.

Потому что огромная надпись — начатое чьей-то рукой очередное приглашение — неожиданно замерцала. И погасла. Миг она отсутствовала. Затем появились красные чудовищные буквы, слившиеся в его собственное имя!

«КАЛАМ!»

Вновь тьма. Затем огненные алые символы:

«Г-39».

Затем взрыв красно-белой пиротехники стер эту надпись. Одна голубая искра превратилась в огромную голубую звезду. Звезда опять стала Лунной Девушкой. Она смеялась, она снова приглашала.

Однако Джей Калам больше не смотрел на рекламу. Ибо Г-39 было его собственным кодом для вызова в чрезвычайно важных случаях. По руке поползли мурашки холодного предчувствия, когда он касался диска коммуникатора.

— Хорошо, Ландо, — сказал он адъютанту. — Дай мне Ханнаса по видеоволновой связи.

Создатель и хозяин роскошнейшего, великолепнейшего из всех курортов, Гаспар Ханнас появился на сцене неведомо откуда. Слухи о его прошлом — что он был космическим пиратом, торговцем наркотиками, агентом-андроидом, нечестным игроком, боссом гангстеров и рэкетиром — были многочисленны и порой противоречивы.

Первоначально Новая Луна была устарелым космическим лайнером, выведенным на орбиту Земли двадцать лет назад. Синдикат Новой Луны, владевший чартером на судно, во время суматохи, последовавшей после начала Первой Межзвездной войны, получил для этого корабля статус полунезависимой планеты, что позволило превратить его в убежище от наиболее строгих законов Земли и остальных планет Системы. Гаспар Ханнас, глава синдиката, не поддавался разгневанным реформаторам и уверенно процветал.

Диковинный искусственный спутник, впервые открытый длгя публики десятилетие назад, заменил целый флот роскошных лайнеров, курсировавших прежде вокруг Земли. Финансовые дела синдиката были малопонятны — Ханнаса называли, помимо прочих имен, бесчувственным коммерческим спрутом, — но новый курорт был явно выгодным предприятием, эффектно управляемым Ханнасом и его специальной полицией.

Его враги — недостатка в них не было — предпочитали называть этого человека пауком. И, действительно, его реклама в небе напоминала паучью сеть. Действительно, в нее попадали миллионы и оставляли там свое состояние — или даже, если они принимали мертвенно-черный жетон, который выдавали крупье по первой просьбе любого игрока, и жизнь.

Самому Ханнасу, должно быть, было около шестидесяти. Однако, когда он сидел, огромный и неспокойный, за странным круглым столом в своем офисе, глядя на мотающуюся ленту с записью выигрышей в залах, потягивая темное марсианское пиво, от которого никогда не хмелел, ни один сторонний наблюдатель не мог угадать его возраста за коростой, оставленной годами, или угадать что-либо в движении его лица.

Ибо лицо Гаспара Ханнаса, говорили люди, менялось с его удачей. Они говорили, что его старое лицо слишком хорошо отражало его подлинную сущность. Оно было покрыто шрамами слишком многих битв. И, как шептали люди, на нем был отпечаток слишком многих наград. Нынче лицо Гаспара Ханнаса, словно плоть его огромных безобразных рук, было белым как смерть — даже более, как мог установить внимательный наблюдатель, чем крошечные шрамы, оставленные хирургами. Бледность эта была непонятна. Единственное, проглядывающееся выражение — улыбка, которая делала эту белую поверхность похожей на лицо чудовищно выросшего ребенка-идиота.

Глаза его, посаженные далеко друг от друга и глубоко погруженные в белый лысый череп, были острыми и черными как ночь. За этой идиотской улыбкой они хранили непонятную проницательность. Однако их темная пристальная неподвижность никогда не открывала того, что происходило в мозгу Гаспара Ханнаса.

Такое лицо, признавали люди, было чрезвычайно подходящим для человека с подобным родом занятий. Вот почему Джей Калам ждал, глядя в сияющий овал видеоволнового аппарата (одно из первых полезных приобретений Земли с завоеванной кометы, этот аппарат использовал мгновенные ахронные силовые поля, которыми прекрасная беженка, Кай Нимиди, пользовалась, чтобы спастись с кометы).

Пластина замерцала, и Джей Калам увидел огромные ровные черты хозяина Новой Луны. Но теперь даже бесчувственная улыбка не могла скрыть пожирающей его тревоги. Белизна превратилась в призрачную бледность.

Он хрипло дышал, и все его огромное тело трепетало.

— Командор… командор… — Сильный голос был сухим и переполненным ужасом. — Вы должны мне помочь!

— Что вы хотите, Ханнас? — бесстрастно спросил Джей Калам. — И почему вы сочли возможным воспользоваться моим чрезвычайным кодом для вызова — когда у вас уже есть флот Легиона, охраняющий ваши владения?

Гаспар Ханнас по-прежнему улыбался глупой улыбкой младенца, однако его ровный белый лоб был покрыт крупными каплями пота.

— Но Адмирал-Генерал дал добро, — прохрипел он. — Он согласился, что ситуация чрезвычайная. Он сейчас здесь, у меня, командор.

— В чем же дело?

— Этот человек… этот монстр… который называет себя Василиском! — Голос звучал хрипло и дико. — Он разрушает меня, командор! Разрушает Новую Луну! Одно время знает, когда он остановится!

— Что он сделал?

— Минувшей ночью он забрал еще одного патрона. Это был человек, получивший крупнейший выигрыш в баккара, плантатор с астероидов Гловио Филд. Моя полиция сопровождала его вместе с выигрышем к его яхте. Они доставили его туда в целости и сохранности. Однако его выкрали из задраенного шлюза, командор, вместе со всем его выигрышем.

Джей Калам пригладил белую прядку.

— Еще одно ограбление игрока? — Его усталые глаза прищурились. — Такое на Новой Луне случается часто, но зачем же вам, Ханнас, потребовалось вызывать Легион?

Напряженность и тревога сделали белую глупую улыбку жестокой.

— Ограбление — это еще не все, командор. Гловио Филд мертв. Его тело только что найдено в морге возле крематория, в Клинике Эфтаназии. И в одной руке он сжимал маленькую глиняную змейку из тех, которыми Василиск отмечает свои преступления.

— Что его убило?

— Его удушили! — громыхнул Гаспар Ханнас. — Зеленым шелковым шарфом. — В этих глубоких черных глазах за бессмысленной маской Джей Калам видел мерцание жуткого света. Света обвинения или торжества — непонятно. Он с золотой каймой, командор, — произнес Ханнас гулко, — и с крылышками Легиона Пространства.

Вытянутое лицо Джея Калама напряглось.

— Если в этом преступлении виновен человек из Легиона, он будет наказан, — сказал он. — Однако я по-прежнему не вижу, зачем меня понадобилось так срочно вызывать. В чем дело, вам что, собственной полиции недостаточно? У вас девять тысяч самых крепких в Системе людей. Заставьте их вести расследование.

В черных глазах появилось тоскливое выражение.

— Командор, вы не поняли. Это… это бесполезно! Воздушный шлюз был задраен. Морг был заперт и остался заперт. Никто ничего не понимает. Никто…

— Я совеетую, — сказал Джей Калам, — чтобы вы проверили собственных людей. Вы сказали, что Адмирал-Генерал Самду с вами?

Гладкое белое лицо заменило грубое некрасивое красное, но столь же огромное. Черты Самду под снежно-белыми волосами были жестки и искажены непониманием и изумлением.

Командор приветливо улыбнулся.

— Ну что ж, Хал, в чем дело?

Исковерканное красное лицо исказилось, голубые глаза потемнели словно от боли.

— Я не знаю, что и сказать, Джей. — Голос звучал тревожно. — Тут комар носа не подточит. — Его пальцы сжались в огромные кулаки. — Однако это очень важно, Джей! Я знаю это! Я чувствую! Это начало чего-то ужасного. Это может обернуться так же худо, как и с кометчиками!

Джей Калам покачал усталой темной головой.

— Я не вижу ничего столь мрачного…

Хал Самду подался вперед и стукнул по экрану бессильными кулаками.

— Ну что же, Джей, — громыхнул он, — может быть, ты прислушаешься вот к чему. — Голос его понизился, в нем было бессознательное опасение. — Я, как тебе известно, занимался делом Деррона с того времени, как мы вернулись с кометы. Да, я его не схватил, этого человека просто не оказалось там. Но я нашел следы И…