Одержимый (СИ) - Страница 72

Опускаюсь перед постелью на колени. Растираю ледяные пальчики на ногах.

Согревается, и в сердце наконец что-то начинает биться. Кажется, я все это время, блядь, и не дышал. С того самого момента, как ее в доме не обнаружил.

Или наоборот? До того, как увидел ее в том блядском клубе? Только тогда дышать по-настоящему начал? Услышал, понял, что под ребрами что-то стучать умеет совсем по-другому?

– Я когда тебя в первый раз увидел. Тогда уже дернулось. Все . Внутри. Ошпарило насквозь. Намертво. Навсегда. Сам еще не понял. Но ты уже в крови забилась. В пульсе. В каждом его толчке. Выходи за меня, Лина.

Провожу руки на живот. Наклоняюсь. Целую, будто могу что-то услышать.

– Я хотел бы, чтобы там уже оказался малыш. А лучше два. С самого начала хотел. Чтобы ты от меня не ушла. Чтобы осталась. Осталась рядом так, как уже проникла в меня. Вся. Насквозь. Внутрь. Как дыхание. Нас не разлепить, Лина. Не разобрать.

– Так быстро?

Округляет глаза. Смотрит, будто впервые увидела.

– А что? Хочешь сказать, время что-то изменит? Оно не меняет звезды, Лина. Они с первой ночи горят одинаково ярко. И если мы кипим друг у друга в крови, то временем этого уже не вытравить.

– Но… Разве не надо многое обдумать?

– Думать?

Оказываюсь рядом. На постели. Укладываю себе на грудь. Оплетаю руками.

– Думай, Лина, – накрываю ее сердце своей рукой. – Вот здесь. Вот этим местом думай. Слышишь как оно стучит? Мне кажется, оно давно ответило мне « да». А вот все остальное. Поверь мне. Совершенно неважно

Лина.

Мне это кажется.

Распахиваю глаза, хмурясь от яркого дневного солнца.

Вокруг просто будто ураган пронесся. Только сейчас замечаю перевернутые , наполовину разбитые тумбочки, стулья, распахнутые шкафы и выброшенное из них перекрученное белье.

Роман так и дежит на спине. А я сверху на нем. Оплетенная его ногами и руками. Как бабочка в коконе.

Он него, да и от меня, наверное, до сих пор разит гарью.

А…

Даже моргаю. Много раз. Но видение не проходит.

На двери висит нереальное. Обалденное. Самое воздушное, кружевное, невесомое и роскошное… Свадебное платье! Усыпанное от лифа по самого низа слепящими глаза черными бриллиантами!

Это невозможно. Потому что такого успеть не мог бы никто!

– Я не давлю, – доносится хриплый голос Романа мне в ухо. – Просто решил. Ты посмотри. Примерь. Ну, а потом, может, и не захочешь снимать. Решишь, что не грех и прогуляться бы в таком платье. До ЗАГСа. Ну, или фасон другой подберешь. Как прикинешь.

– Это шантаж. И манипуляция, – шепчу, ловя его руку и прикусывая внутреннюю сторону руки. – Самая настоящая. Нечестный ход. Удар против правил.

– А кто сказал, что будут правила, птичка? В любви, как на войне. Правил нет!

Опрокидывает меня на спину. Нависает.

Не трогает. Не прикасается. Просто напряженно смотрит мне в глаза своим черным взглядом. Которые сияют ярче всех бриллиантов на свете. Которые пробрались мне в сердце и в душу уже так давно, что без них и сердце станет биться по-другому.

– Ты давно победила меня без всяких правил, Линааа. Глазищами своими. Улыбкой. Руками. Всем. Сожрала с потрохами. Меня. Насквозь. Одним взмахом крылышек. Скажи мне «да». И я покажу тебе еще столько запрещенных приемов, что ты поразишься, какой одуренной может быть жизнь без всяких правил!

– Роман.

Я замираю, когда перед глазами появляется аккуратная бархатная коробочка.

Распахивает щелчком, демонстрируя круглое кольцо. Белое золото, все усыпанное черными бриллиантами. Идеальное.

– Кажется, ты не оставил мне выбора, – вздыхаю, протягивая руку. Позволяя надеть на себя кольцо. Оно больше, чем украшение. Оно будто связь между нами. Только теперь видимая. Живая. Материальная.

– Подкупил таки цацками? Их у тебя будет столько, что успеют надоесть.

Градов насмешливо вздергивает бровь.

– Нет, Градов. Ты просто. Жестоко. И нагло. Украл мое сердце.

– Значит, где-то внутри тебя должно биться мое, – шепчет, накрывая мой рот губами.

И я не могу сопротивляться.

Отзываюсь не телом. Всей душой. Медленно, будто впервые пробуя на вкус, соединяюсь языком с его. Позволяю скользить. Выпиваю каждый вдох. Максимально расслабляюсь. Зная. Что сопротивляться бесполезно. Он давно въелся под кожу. В грудь. В легкие. В самое сердце. Так о чем еще думать?

– Эй? Это что?

Пытаюсь оттолкнуть, чувствуя, как на запястье защелкивается что-то холодное.

– Наручники? Ты серьезно?

– Из самой доброй стали, – кивает Роман, деловито защелкивая браслет и на своей руке.

– Как я успел заметить, птичка. Стоит тебя только на шаг отпустить и с тобой начинает случаться всякая хрень. Больше я этой ошибки не допущу. Теперь со мной. Ни на шаг не отойдешь. Намертво связаны. Навсегда. И потому что я с ума сойду, если отпущу тебя еще хоть раз. Хоть на шаг.

*   *   *

ЭПИЛОГ

– Ты же понимаешь, что это ничего для тебя не меняет, – Роман окидывает хмурым взглядом Димку, ошарашено мнущегося в коридоре ЗАГСа.

Через пару часов, как наручники защелкнулись на наших запястьях, мы помчались в ЗАГС. Рома даже был не против, чтобы я вызвала брата. Да. Церемония, журналисты и вся эта шумиха нам совсем не нужна. Только самые близкие. И, главное, без огласки. Шума и блеска мне уже хватило на десять жизней. Хотя Роман и настаивал на том, что устроить самый королевский бал.

Но я не хочу. Хочу тишины. С ним. Вдвоем.

Зачем тревожить счастье лишними глазами?

– Все равно будешь драться. Отрабатывать долг. Мужиком, блядь, становиться.

Но Димка только офигевше моргает. Смотрит на меня так, будто я привидение. Не верит. Реально, да и кто бы поверил? Сама до сих пор щипаю свою руку, чтобы понять что все это не сон.

– Градов! А помнишь нашу договоренность?

Гремит Санников, закрывая собой вдруг весь проход коридора.

Удивительный мужчина. Его сразу становится много. Как и Роман, он тоже одним появлением заполняет все пространство.

– Чего? Какой уговор? – хмурит брови.

– Мы собираемся поженить наших детей, забыл? Между прочим, у нас с Софией будет мальчик. Так что… С тебя невеста, дорогой брат!

– Ни хрена, – хмуро бурчит Градов. – Лично я нажрался договорных браков. Ты сам-то нет?

– Мы договорились, – пожимает плечами. – Ты что? Слова сдерживать не собираешься?

– Я тогда вообще знал, что никогда не женюсь. Чего мне стоило порадовать тебя глупостью в день свадьбы? Ты вообще ошалел тогда от счастья. Как наркоман. Не думал, что вообще что-то запомнишь.

Невеста. Девочка.

Рефлекторно прикладываю руку к животу.

Роман не предохранялся. Намеренно. Даже меня не спрашивал. Сразу все решил. Что хочет соединить нас. Ребенком. Наручниками. Всем.

Конечно еще очень радо об этом думать. Но…

Слезы умиления так и наворачиваются на глаза, когда представлю себе, что у нас будет девочка.

Мягкая. Нежная. А он будет носить ее на руках!

– Никаких невест, – бурчит Градов, перехватывая мою руку. – Чтобы твой засранец к ней приставал и яйца подкатывал? Даже не думай. Будут пацаны. Много пацанов. Научат твоего сопляка мужиком быть.

Но шутки заканчиваются, как только мы переступаем порог самого обычного кабинета.

Нарядная женщина говорит какие-то стандартные слова, а мы не отводим друг от друга глаз.

Кажется, еще не прозвучали последние слова. Еще никто не разрешал поцеловать молодую.

А Роман уже подхватывает меня на руки.

Впивается поцелуем.

– Моя. Моя навсегда, – шепчет, пронзая мне душу своими невозможными глазами. – Теперь навечно, Лина. Птичка. Не улетишь. И я. Я твой. До последнего своего вздоха.

– Твоя, – шепчу, проводя по его щеке пальцами.

– Полетели. Нас ждет самолет. Будем нарушать все правила. Есть устриц на вечерних улицах Парижа. Проигрывать миллионы в самых порочных казино. Просыпаться в песке на Мальдивах. Пошли, птичка. Нарушать гребанные правила. Буду бросать мир к твоим ногам. Весь.