Одержимый ею (СИ) - Страница 28

Это —  у Кантера.

Здесь же… глаза монаха выпучены, губы отвисли — какой-то идиот, а не сластолюбец. А девица — форменная шлюха, и ничуть не против, чтобы её догнали.

Да и вообще — мазки не те. Нет, эксперты говорят: рука не та.

Это — подделка! Галимая и наглая.

Отрываюсь от своей Белль и говорю:

— Инга! Срочно зови сюда Октябрину Власовну и этого коллекционера! Кажется, у нас тут — ограбление века.

Она не переспрашивает, понятливо кивает и убегает выполнять поручение.

Я включаю свет и нахожу лупу. Рассматриваю мазки более предметно. Так и есть! Подделка!

Ну попал ты, боров.

Это тебе наказание за грехи, похотливец хренов!

Но не знаю почему — вовсе не из желания помочь толстому уроду, а именно — из любви к искусству, я понимаю, что хочу вернуть подлинник.

И сделаю это, чего бы оно мне не стоило.

____________________________________

[1] Художник и картина вымышлены авторами.

ИНГА

 Открытие выставки должно было закончиться сладко — я уже настроилась на сеанс любви, когда Валерий затащил меня в подсобку. О, каким он был тогда…ммм…

 Ревнивый собственник.

Очень хотелось доказать ему, что он может полностью довериться мне — других мужчин для меня просто не существует.

Он у меня самый умный, самый сексуальный, самый красивый…и, как оказалось, самый эксперт.

Оторвался от моих губ, уставился на картину.

Это — шедевр Вильяма Кантера. «Одержимость» он писал много лет. По сути, полотно стало делом всей жизни для художника. Стоит работа — баснословно просто.  Сагаль, хозяин коллекции, невероятно богат. И так же невероятно противен. Когда целовал мне руку сегодня, едва сдержалась от желания вытереть её. Удивилась ещё, что Валера прожигал меня взглядом.

Милый, ты серьёзно? Нашёл к кому ревновать…

 Вот мне сейчас впору начать ревновать его к Кантеру — так пристально Валерий разглядывал его творение, забыв обо мне.

Наконец и вовсе отстранился и потянулся к выключателю, а потом бросил мне через плечо:

— Инга! Срочно зови сюда Октябрину Власовну и этого коллекционера! Кажется, у нас тут — ограбление века.

Не стала спорить, сразу выбежала в зал, где искомые нашлись вместе раз распитием шампанского.

Молодец Октябрина Власовна, не теряет надежды «выйти замуж за принца». Я вот в своё время за принца и того самого приняла Артёма, а моим — оказалось Чудовище.

— Октябрина Власновна, Андрей Петрович, вы… можете проследовать за мной… — директриса уставилась на меня, как на диковинку.

Она же только что сверлила меня взглядом, когда Валерий тащил меня в хранилище.

— Извольте объясниться, Инга Юрьевна, — поправила свои роговые очки начальница.

— Это касается Кантера… — выпалила я.

В глазах Октябрины Власовны полыхнул ужас.

Сагаль схватился за сердце.

— Мой Кантер! Что с ним? — запричитал он.

Директор метнула в меня злобный взгляд — словно нож:

— Инга Юрьевна, если вы со своим… что-то сделали шедевру….

— Идёмте, — начала раздражаться я, — сами всё увидите.

Начальница понеслась впереди, как злобная фурия, за ней, причитая, рванул Сагаль, а уже в конце процессии — я. Странно, но гости, более увлечённые фуршетом, чем самой выставкой, и не заметили ухода виновников торжества.

Октябрина Власовна ворвалась в кладовку и просто потеряла дар речи, увидев, что Валерий с лупой рассматривает картину.

— Валерий Евгеньевич! — взвизгнула она. — Что вы делаете?! Это же шедевр!

Мой мужчина оторвался от рассматривания полотна, окинул вошедших нечитаемым взглядом и хмыкнул:

— Это такой же шедевр, как изделье номер один.

Кажется, Сагаль прямо сейчас поперхнулся.

— Что вы такое говорите, молодой человек?!

— То, что это — подделка, уважаемый, — Валерий сложил руки на груди и буквально навис скалой над невысоким толстоватым коллекционером.

Сагаля передёрнуло. Всегда всех передёргивает, кто первый раз видит Валерия. Его льдистые глаза умеют обжигать, по себе знаю.

Как и греть, но только меня.

Но сейчас не до сантиментов. Лёд не тает, но и я не злюсь.

— Я приобрёл эту картину у знакомого коллекционера! — возмутился Сагаль. —  Он дорожит своей репутацией и никогда бы не подсунул подделку!

Валерий усмехнулся:

— Возможно, но только при условии, что ему самому не подсунули когда-то липу.

Сагаль подпрыгнул на месте:

— Да как вы смеете! Да кто вы вообще такой!

На помощь пришла Октябрина Власовна:

— Валерий Евгеньевич — наш…

— …эксперт, — подсказала я.

И директор подхватила игру:

— Да, наш эксперт.

Сагаль лишь презрительно фыркнул: типа, в каком-то Урюпинске эксперты выискались!

Но Валерий не лыком шит и, недружелюбно оскалившись, сказал меж тем крайне вежливо:

— Возможно, моё имя вам ничего не скажет, но имя академика Завадского точно знакомо.

— Вы — ученик Завадского? — почти с восхищением выдохнул Сагаль.

— Не то, чтобы ученик, но имел честь… перенимать опыт…

Сагаль тут же поменялся в лице:

— Как вас зовут, говорите?

— Валерий Евгеньевич Пахомов, — представился ему мой мужчина, и Сагаль обеими ладонями обхватив его широкую руку, горячо потряс ту.

— Ну, тогда рассказывайте, Валерий Евгеньевич. Воспитанника Завадского я послушаю внимательно.

— Минуту, — отвлёкся он, — Октябрина Власовна, вы будете не против, если мы отправим Ингу Юрьевну домой?

Я заметила, как сник Сагаль. Видимо, ему нравилось моё присутствие.

— Конечно-конечно, — моя начальница включила саму вежливость.

Валерий взял меня под руку и вывел прочь.

Возле галереи нас ждал огромный джип, на котором мы сюда и приехали.

К нам тут же побежал амбал — кажется, Валерий называет его Тугарином.

— Уже домой едем, шеф? — поинтересовался он.

— Нет, — пояснил Валерий, — только Инга Юрьевна. Мне ещё надо уладить кой-какие дела.

По взгляду Тугарина я поняла, что он решил: босс сбрендил! Иначе, что он может делать один в таком скучном заведении, как картинная галерея?

Но Валерий, как всегда, проигнорировал чужой выпад:

— Отвезёте Ингу Юрьевну — сразу отзвонишься мне. Отвечаешь головой и другими органами. Понял?

Тугарин кивнул.

Валерий же притянул меня и жарко поцеловал.

— Я хотел завершить этот вечер по-другому, — шепнул он, прижавшись лбом к моему.

Я тоже, хотелось выдохнуть мне. Но я лишь обняла его в ответ, и несколько мгновений мы стояли так, не в силах оторваться друг от друга.

Потом он легонько меня оттолкнул, я пошла к джипу, а он — вернулся в галерею…

…дома, в своей маленькой комнатке, у двери которой топчется Тугарин (простите, Инга Юрьевна, но босс велел глаз не спускать!), я бережно снимаю дорогое платье, смываю макияж и превращаюсь из принцессы в Золушку. Вернее, в Белль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Её приручили, она сама возвращается в замок Чудовища и с волнением ждёт хозяина.

Я, действительно, не нахожу себе места.

Как пойдёт разговор? Во что всё это в итоге выльется? И, главное, как всё это ударит по Валерию? Ведь если всплывёт его криминальное прошлое — ситуация может принять весьма трагичный оборот.

От такой мысли даже сердце ёкает. И змеёй заползает страх.

Как пережить эту ночь без него?

И как понять, какая роль в этой мелодраме будет отведена мне? А то, что обязательно будет — я чувствую, и от этого неспокойно…

ВАЛЕРИЙ

Отправляю Ингу домой, а сам возвращаюсь в галерею. Толстый коллекционер спешно сворачивает вечер, благодарит всех, кто пришёл, и прощается.

Гости ворчат — не все блюда на фуршете дожраны — но расходятся. А мы перемещаемся в кабинет директрисы, этой старой грымзы в огромных очках. Она нервничает и юлит.