Одарённый гомункулами (СИ) - Страница 176

Была ли у него любовь к Риас? Нет! Иссей, прожив достаточно времени в алхимическом мире, и не заметил, как прошла его любовь к Гремори, а ведь раньше он безумно её обожал.

«Хм… Тогда зачем рвёшься в бой с этим… Райзером? Не легче зажить своей жизнью?».

Кратос в чём-то был прав: сражения закончились, путь завершён — можно пожить и для себя. Но тут Иссей был не согласен с учителем, но не из упрямства. Всё дело было в принципе. Он уже пообещал, что во что бы то ни стало спасёт Риас и оккультный клуб. Обещал, что подарит им свободу и одолеет Райзера. Он обещал. И парень не собирался отступаться. Быть может, в нём говорила тёмная сущность Эволюции Хаоса, а быть может, он стал жестоким — всё может быть. Но дело нужно было довести до конца.

Послышался скрип двери, и Иссей слегка приподнял голову, краем глаза посмотрев на источник звука. В проёме приоткрытой двери стояла Юма, и её яркие фиолетовые глаза отчётливо сияли в полумраке двумя огоньками.

— Что? — спросил парень.

— У тебя всё хорошо? — ответила вопросом на вопрос Юма, заставив Хёдо слегка удивиться. — Я тебя зову уже в который раз, но ты не отзываешься, упорно продолжая молчать.

Иссей округлил глаза — видать, настолько погрузился в «самого себя», что временно отстранился от реальности. Сказывалась моральная усталость и душевная боль, к великому горю, не покинувшие тело Одарённого после возвращения домой.

— Я… устал, — всё, что смог прошептать Иссей и закрыл глаза.

Кратос решил промолчать и просто послушать тоскливые мысли своего ученика, присев на пьедестал, рядом с большим изумрудом. Подобное приключение в любом случае оставит отпечаток в душе любого человека, а уж тем более подростка. Хёдо вернулся домой, но вот прежний Иссей умер там, в алхимическом мире. В какой именно период, сказать было трудно. Потому что юноша изменился после многих разочарований, а они не чередовались по кусочкам или долькам — всё целиком и полностью разом хлынуло на бывшего демона.

Рейналь поняла, что сейчас Иссей погружён в грустные мысли, поэтому закрыла дверь и, пройдя через комнату, аккуратно присела рядом с юношей. Некогда мудрая цитата: «Они пришли врагами на эту землю, а ушли с неё друзьями» раньше терялась среди алчности, злобы и самолюбии. Но теперь всплыла на поверхность, и девушка поглядела на парня уже другими глазами. Они больше не враги! Шаман-одиночка бы назвал их «невольными друзьями», будь на то больше времени у них.

— Ты любишь свою рыжую подружку? — кое-как подавив в себе неприязнь к Риас, спросила Юма.

— Нет, — резко ответил Иссей, продолжая витать в своих мыслях. — Не чувствую к ней обожания, которое раньше было во мне. Быть может, отвык, спорить не буду. Но сейчас я остыл.

— Хм… Могу с тобой поспорить, Исэ. Ты не остыл, ты просто во многом разочаровался, и твоё сердце стало каменным.

«Она права!».

Права или не права — один фиг, Хёдо не собирался спорить с Ненавистью. Приобретённая сила убила в нём хорошие чувства и доброту, оставив место всепоглощающему высокомерию, тайной злобе, прохладе в душе и вечному отчаянию. Он уже не станет прежним Иссеем Хёдо, уже не будет читать хентай-мангу и больше не выкрикнет никогда: «Ух ты, ёпта, я ж сиськи люблю!». А ответ всего этого был прост: Иссей стал вторым Кратосом — тем же самым Призраком Спарты, только в настоящем времени.

— Как гомункул, я тебя не пойму, потому что ты ведёшь себя странно, — промолвила Рейналь, скрестив руки на груди. — Но если вспомнить прежние человеческие чувства, то по тебе я могу сказать лишь то, что тебе нужна поддержка. Причём, не от кого попало, а от человека, с которым тебе очень сильно хотелось бы быть. Так что рыжая тебе в помощь.

— Как бы я хотел стать таким же гомункулом, как ты, — хмуро съязвил Иссей. — Забыл бы о чувствах, о мыслях, об эмоциях, о желаниях и о прочем-прочем. Блеск просто, а не жизнь!

— Ну, не скажи, — усмехнулась Юма. — Может, о чувствах ты бы и забыл, но про эмоции, мысли и желания ты немножечко не прав.

— М? Хочешь сказать, гомункулы испытывают потребность в каких-либо желаниях?

— Ну, не совсем. Хотя… я, допустим, горю одним и тем же желанием с тех пор, как мы столкнулись оружиями в склепе гомункулов.

— Это… каким желанием? — решил уточнить Хёдо, повернув голову в сторону Ненависти. — Чего ты хочешь?

Брюнетка без единой эмоции посмотрела в глаза юноши, сохраняя гробовое молчание. Одарённый уже было подумал, что девушка полностью «заледенела», но глаза той вдруг сверкнули, а на её губах появилась хитрая улыбка.

— Я хочу… тебя!

Следующее было неожиданным. Юма без всякого смущения впилась в губы Иссея и захватила их своими, пропустив язык внутрь полости рта Хёдо. Это было резко, но и поцелуй, тем не менее, был достаточно огненный, чтобы парень окончательно «потерялся» и подумал, что песенка охотника спета. А когда Рейналь толкнула Иссея в плечи на кровать, а затем села на него сверху, бывший демон и вовсе округлил глаза.

Иссей окончательно бы растерялся, если б Юма не окончила поцелуй и не лизнула нижнюю губу Одарённого напоследок. Соблазнительно подмигнув, гомункул выпрямилась в спине и хищно, с нотками высокомерия и величия, поглядела на парня сверху, чувствуя неимоверное желание подмять под себя и лишить всех попыток на сопротивление. Совсем, как лесной амурский тигр, который вышел на охоту.

— Это… что это… было? — в шоке прошептал Иссей, ошеломлённо глядя «снизу наверх».

— Ты же спросил, чего хочу я, — Юма чуть приподняла веки, вместе с ресницами блеснув и отточенным женским очарованием. — Это мой ответ, Исэ: я хочу тебя!

«Эм… Я, конечно, не вовремя, но… как я понял, гомункулы не испытывают ни потребностей, ни желаний, вообще ничего. С какого это… эм».

Трезвость начинала возвращаться постепенно, и Иссей окончательно «спятил», в прямом смысле дебильно похлопав глазами и спустив глаза вниз. Юма сидела на нём, а её руки упирались в его плечи и не позволяли ему подняться. Что всё это значило, Одарённый не имел понятия. Если это какая-то странная игра, то в одном Хёдо был уверен: Рейналь берёт резкостью.

— Юма, я тебя не понимаю, — честно воскликнул Иссей, чувствуя пробуждающую эрекцию. Ведь выглядела Ненависть до безумия соблазнительно и прекрасно, а её ритмичные движения «на нём» давали о себе знать.

— Знаешь, а я ведь хотела тебя прикончить по возвращению в наш мир, — сладко промурлыкала Юма, чувствуя под собой «ох, какую чувствительную часть тела Хёдо».

Бывший демон чуть нахмурился, но брюнетка лишь усмехнулась.

— Но это было потом — теперь я хочу, чтобы ты жил и развивался.

— В чём подвох?

— Ни в чём, — мило улыбнулась Рейналь и двинулась ещё раз, словно играя на терпении Хёдо, как на гитарных струнках. — Я вдруг поняла, что моя ненавистная сущность хочет тебя не убить, а подмять. Иными словами: я — охотник; ты — моя добыча! Тигр, нападающий на лань, накрепко сдавит её и повалит на землю, а затем начнёт медленно поедать, давая ей возможность понадеяться на чудо и убежать. А ты, Исэ, та ещё лань — вон, как дёргаешься, хи-хи!

Да уж, Кратосу только и оставалось, что получать те же ощущения, которые получал и Иссей, ведь их сознание стало единым, а значит, и эмоции они будут получать одинаковыми. Призрак Спарты просто наблюдал за тем, что происходит «за глазами» Хёдо, и думал о своём. То же самое делал и Иссей, только «у штурвала» стоял он, а не Кратос, а потому парню приходилось полностью брать себя в руки и каждую ситуацию разруливать лично. Всё же Рейналь оказалась невероятной хищницей — её яркий, фиолетовый взгляд был настолько горяч и эротичен, что поводов усомниться в её «тигрином характере» просто нельзя было.

И тогда Иссей почувствовал странную злость, проснувшуюся в нём с момента их первой встречи в алхимическом мире. Он мог быть кокетлив и затейлив с Зеновией, мог быть нежным и мягким с Ириной. Но с Юмой никакое сравнение с нежностями и кокетливостью не шло. Хотелось грубости, хотелось доминировать, хотелось применить силу и выпустить наружу проснувшегося зверя.