Очевидное-Невероятное (СИ) - Страница 6
И он вытащил из кармана большой ржавый гвоздь.
— Не было никаких ядер, чет-нечет! Это я разобрал мост. Все гвозди покидал в реку, как вещественные доказательства! Оставил только два. Как вы думаете, сударь, где второй?
— В шине нашей машины!
— Верно!
Тут я на всякий случай отодвинулся подальше.
— Вы истинный патриот! Гиб-гиб…
И мы грянули троекратное «Ура».
— Теперь вот что… — То, о чём он хотел сказать, видно, требовало от старика лишнего душевного усилия, а, значит, и дополнительной порции молока. — У меня к вам частная просьба, мил человек… Есть там у них одна особа весьма романтического склада. Увидите, передайте ей поклон. И сии вирши.
Хранитель прокашлялся, выкатил грудь «колесом» и поправил эполет.
— Прошла борьба моих страстей,
Болезнь души моей мятежной,
И призрак пламенных ночей
Неотразимый, неизбежный!
И милые тревоги милых дней,
И языка несвязный лепет,
И сердца судорожный трепет,
И смерть, и жизнь при встрече с ней…
Исчезло всё! — Покой желанный
У изголовия сидит…
Но каплет кровь ещё из раны,
И грудь усталая и ноет, и болит!
Тут старик разрыдался не на шутку!
— Запомнили?
— Ещё бы! — вдохновенно соврал я.
— Вот и ладно… — Хранитель немного успокоился, подождал пока обсохнут слёзы, мечтательно посмотрел вдаль. — Завтра снова в бой. Жалко, силы на исходе. Мне б подмогу какую-никакую…Хоть бы один пехотный полк!
А через минуту прибыла лодка. Сопровождающие покидали в неё свои сумки, помогли мне взобраться на борт и уже в полной темноте мы, наконец, отчалили от берега. Когда лодка достигла середины реки, я невольно обернулся назад — там, на, продуваемом всеми ветрами, берегу, под опустевшим флагштоком величественно скрывалась в тени огромного тополя могучая фигура Воителя в треуголке, которую я давеча так тупо и так подло принял за шапку-ушанку!
— Благодарю за службу! — Пронеслось над взбудораженной вёслами, речной гладью. — Завтра же стану хлопотать перед Его Сиятельством о присвоении вам ордена Святого Андрея Первозванного! А будет оказия, милости просим под наши знамёна! Лишний штык — врагу кирдык!
И где-то там — далеко-далеко, в звёздной глубине несколько раз гулко ударил колокол!
3.
ВКП(б)
Позволю себе в этом месте небольшую передышку — думаю, самое время взглянуть на описываемые события трезво и беспристрастно. Иногда по ходу дела мне кажется, что я не удосужился объявить вам какое-то важное условие, не приняв которое, вы не сумеете до конца проникнуться самой атмосферой происходящего и тогда упустите нечто важное, ведь атмосфера, — мне пришло это в голову прямо сейчас, — это, собственно говоря, и есть то главное, ради чего я задумал осуществить столь сомнительную затею, а именно — стать писателем? Теперь вы видите, даже для меня многие вещи становятся очевидными непосредственно в процессе написания текста, так чего уж там требовать от вас?
Конечно, посмотри я на карту местности, я бы удивился, как это так: населённый пункт под названием Очевидное-Невероятное находится от города всего в часе езды, а добирались мы туда минимум полдня! И река, преградившая нам путь, совсем не по пути! А Усолье-Сибирское? Это ж вообще Иркутская область! Край земли! И так — чего не коснись! Несостыковки, несообразности, несовпадения! И вот главный вопрос: имеет ли тогда хоть какой-то смысл всё, что произошло со мною после того, как меня, задремавшего под однообразные удары весла, почти что на руках вынесли из лодки мои сопровождающие? Или состыковки на этом месте заканчиваются? Или точнее так: заканчивается привычный взгляд на то, что считается несовместимым с единственно возможным и только поэтому достойным вашего внимания? То есть, я предлагаю поменять вам взгляд на суть вещей, чтобы сохранить хоть какой-то интерес к моему рассказу? Что-то меня эта формулировка не устраивает. Да и вас, уверен, тоже. Вот что — давайте попробуем всё, что произошло до моего прибытия в Очевидно-Невероятное просто иметь ввиду. Так, на всякий случай. Возможно, дальнейшие события тогда не вызовут у вас аллергию на самоуверенного идиота, который всё время пытается чёрное назвать белым! В любом случае, прошу вас довериться мне и отнестись ко всему пусть даже с самой малой долей понимания, ибо не случись эти события на самом деле, я вряд ли взялся бы их описывать.
— Ну так, что, фельдмаршал, — услышал я голос козлобородого прямо возле самого уха. — будем спать или ножками пойдём?
Он грубо высвободил руку, удерживающую меня за пояс, и сунул мне мой чемодан. Одноглазый в это время разговаривал с привратником, спрятавшимся в небольшом помещении, похожем на скворечник. Впоследствии я выяснил, что таких блокпостов было пять — по количеству сторон света. Какая — пятая, мне объяснили позже. Несмотря на то, что эта координата не использовалась в иных краях планеты Земля, здесь она была востребована куда более, чем четыре известных, ибо именно туда чаще всего отправлялись особо строптивые представители местного населения. Скворечники были построены самими обитателями, и в каждом из них обязательно должен был находиться свой скворец. Так должно было быть по логике вещей, но только истинные старожилы были некогда изгнаны из своих обиталищ более наглыми и агрессивными собратьями, а именно — грачами и теперь в скворечниках против обыкновения, навеки поселились чёрные клювастые существа, весьма преуспевшие в деле соблюдения норм и охраны общественной морали.
Справедливости ради стоит заметить, что количество грачей заметно превышало число скворечников, что создавало в демократически настроенной части
общества небольшие трудности. Возглас «Грачи прилетели» можно было то и дело услышать во время событий, не предусмотренных внутренним регламентом.
Пока наш грач что-то там согласовывал по телефону (щёлкал клювом), у меня было немного времени, чтобы в общих чертах обозреть Главный Корпус и его окрестности. Во-первых, как и ожидалось, вся территория, принадлежащая непосредственно Заведению, по периметру была обнесена забором, пусть и не высоким, но зато крайне устойчивым и прочным. Каждая опора снабжалась красным фонарём в форме шара. Сейчас этого было не видно, но днём фонари обретали вид глобуса Очевидного-Невероятного — никаких иных географических объектов здесь не признавали в принципе. Сквозь витые металлические пруты ограды, то тут, то там виднелись зелёные насаждения в виде крепких молодых деревьев и ухоженных клумб. Справа от Парадного входа в окружении кустов акации пряталось некое сооружение, по форме напоминающее то ли игровой павильон, то ли Лобное Место. Далее, привыкший к темноте, взгляд мой без труда обнаружил вдалеке впечатляющие очертания Храма, увенчанного тремя куполами: одним большим и двумя поменьше!
Короче, скажу вам так: первое визуальное знакомство с Заведением оставило у меня самые приятные впечатления! Даже этого беглого обзора, да ещё практически в темноте, оказалось достаточно для того, чтобы с бодрой надеждой ступить на гладкие, как речная гладь и всё ещё хранящие солнечное тепло, камни Площади Вздохов, покрывающей пространство между Главным Корпусом и западным Скворечником! Я, словно, увидел верхушку огромного айсберга и айсберг этот, судя по всему, неплохо держался на плаву!
Было около семи вечера — народ готовился к ужину. На площади нам попался лишь один человек и то сразу не определишь — человек ли? Скорее, то была египетская мумия в замусоленных погребальных бинтах, грубо отправившая меня как раз в том самом, пятом, направлении. Мне сказали, что, по предположениям некоторых авторитетных учёных, это, никто иной, как Рамсес Второй, поэтому к страдальцу нужно относится с нескрываемым пиететом. Призыву учёных вняли, но в питании фараону всёже отказали. Довод простой и неопровержимый: «В списках не значился».
Интересно, что почтенное общество заботило не столько умение мумии двигаться и материться, сколько её порядковый номер. «А почему, собственно, второй?» спрашивали они друг у друга, когда забинтованный с головы до пят, паренёк, с ярко выраженным татарским акцентом просил кусок хлеба или стакан водки. Впоследствии, надоевшему хуже белого халата, попрошайке (отчего-то именно эта форма одежды здесь воспринималась «в штыки») соорудили на задворках Заведения небольшую глиняную пирамиду, ровно такую, какая по предположению всё тех же учёных стояла на этом месте во времена натурального правления фараона Рамсеса. И не первого какого-нибудь, третьего или даже пятого, уточняли они при всяком удобном случае, а именно — второго.