Обыкновенное порно - Страница 7

– Принцесса, просыпайся. Ты думаешь вставать? Нам сегодня – пораньше. Ехать далеко.

– Виктор Семенович, а Вы покажете мне тот сценарий, что сделали для меня?

– Зачем? Чтобы ты потом сфальшивила? Гораздо лучше когда тебе объяснят перед съемками все, что тебе нужно делать. У каждого режиссера свои приемы. Мне не нравится когда актеры знают свою роль наперед. Это как в жизни – никто не знает своего будущего. Ненавижу фальши – все должно быть искренне и натурально. Но сейчас тебе не надо сниматься, просто ты посмотришь как играют другие.

– Аааа.

Они ехали далеко, за город в коттедж Павла Тимофеевича у живописного озера, там будет проходить очередная съемка. Их вез шофер с киностудии, неприятный отталкивающий парень вызывающий раздражение с каждым произнесенным словом, но он честно пытался быть хорошим собеседником. Виктор Семенович занял все заднее сидение с бумагами, углубившись в работу, а Анке пришлось сидеть впереди и заставлять себя быть светски вежливой.

– Гы, девчонка, Гы. Почему тебя не знаю? Наша новенькая? Как тебя зовут?

– Анна Денисовна. – холодно ответила Анка. И душная, вибрирующая волна неприязни к этому энергетическому вампиру. Невидимый сгусток отрицательно заряженных, тёмных флюидов витал, давил Анке на плечи как протухший мешок с рыбой. Приходилось напрягаться чтобы не замечать этого давления. «Лучше бы молчал»

– Я то всех наших девочек знаю – шофер заигрывающие шевельнул бровями пародируя директора – давай с тобой поближе познакомимся? Привет!

– Не знаю… Спросите Виктора Семеновича.

– Ха, ха, ха, ха.

«Уф». Они приехали. Безумное облегчение. Назад Анка поедет на заднем сиденье. Почему Виктор Семенович не спас ее от этого пахнущего тухлятиной человека? Он лишь посмеивался когда она оглядывалась в поисках поддержки. Может он специально это сделал? Еще один урок?

– Анка! – вышла встречать машину Ника. – Привет. Я уж думала что ты сдохла после той вечеринки. Ну пошли в гримерную, посплетничаем. Мне скоро в кадр.

В гримерной Ника стала прилаживать к своим дыням узенький купальник – ленточку. Что можно таким скрыть? «Большие какие» Грудь Ники неестественно большая, с неестественным восковым отливом, с синими прожилками вен и коричневыми пятнами сосков. «А у меня они розовые»

– Нравится? – Ника перехватила взгляд Анки – Хочешь потрогать? Силикон, дорогуша, силикон.

– Зачем? – спросила Анка сама не зная что; зачем потрогать, или зачем силикон. Трогать грудь она не будет.

– Да ты что? Лет через пять, шесть твои тоже отвиснут и тогда единственное, что может их спасти. Трудновато таскать, протезы. А что делать? Работа такая. Работа у нас, самая паскудная на свете, изнуряющая, вытаскивающая жилы, лишающая последних радостей жизни…

– Но… Ты же не рабыня?

– Самая что ни на есть – Хохотнула Ника. – Ты-то смотрю, влюбилась в этого козла. Смотри девка, многие на нем зубки обломали.

Анка отшатнулась как от змеи, как от пощечины. Виктора Семеновича, святого… обозвали козлом.

– Ну, ну. Нахмурилась. – поспешила вернуть свои слова Ника слишком неосторожно сказанные. – Он хоть и козел, но гений. Ради своей идеи, что накидал на бумаге, готов притащить хоть чёрта за уши на съемочную площадку и нам придется с ним играть. Ты, для него маленькая часть его замысла, пару шедевральных кадров гениального фильма. Он специально ездит по стране в поисках провинциальных дурочек, которые еще не испорчены столицей. Ты то хоть знаешь как называется фильм?

Как легко превращаются друзья в врагов. Нику, Анка возненавидела, люто. «Он не такой, он не козел, я не провинциальная дурочка»

– Сейчас тебе кое что покажут в качестве обучения. Видишь мой партнер за мной идет? Один из таких чертей. По сюжету он мой жених, а так, замуж я за него не пошла бы, ни за какие коврижки.

Дверь гримерной открыл парень. Волосы, не волосы – блестящий гудрон с тугими кудряшками, чёрные глаза с жгучим, цепким взглядом. Смутно вспомнился сон лишь расплывчатыми образами и легким волнением, что осталось после него: обжигающие угли черных глаз, гордая осанка, и пафосная битва с разъяренным быком. «Как же его звали?»

– Родион – сказал парень, протянув руку для знакомства и посмотрел оценивающем кивком снизу вверх, Анка съёжилась под его взглядом. – Можешь называть меня цыганом, я и есть настоящий цыган.

– Очень приятно. Анка.

У бассейна подготовительные работы. Осветители, операторы, работяги таскают и распутывают кабели. Из декораций, собственно, бассейн с ультрамариновой водой покорно перенявшей цвет кафеля, полотняный шезлонг сиротливо стоящий на краю и резиновые тапочки, якобы брошенные нерадивым хозяином. И Аппаратура, аппаратура, аппаратура.

Все работы разом прекратились когда Виктор Семенович присел на высокий стульчик. Он сделал требовательный жест помахав четырьмя пальцами от себя. Все затихли, операторы заняли места у камер. Одна девушка щелкнула полосатой колотушкой с номером и надписью «Бассейн» перед камерой.

Ника вышла к бассейну на ходу снимая прозрачный халат-пеньюар, оставаясь в своем купальнике из ленточек. Швырнула халат на шезлонг и прыгнула в воду.

– Иииииии. Блядь. Воду подогреть не могли, да? – разразилась она ругательствами отфыркиваясь.

Анка мельком глянула на Виктора Семеновича. «Улыбается, значит так должно быть».

В кадре появился Родион в спортивной майке и шортах. Впрочем он в этой одежде и знакомился с Анкой. Присел на керамику опустив ноги в воду.

– Ты чего разоряешься?

– Забыл воду поставить на подогрев? Садюга.

– А мне нравится когда ты такая пупырчатая, как ощипанная гусочка.

– Ага. Да, я вся синяя, ты посмотри, посмотри – она протянула свою руку подплывая к нему, ухватилась за него и стащила вниз. – Ха, ха. Вот теперь квиты.

– Сестренка твоя, хороша, моя душа разбита вдребезги.

– Так в чем же дело? Вперёд.

– Ага, значит, индульгенция получена?

Анка вертела головой наблюдая, за работой вне кадра. Камера пошла вперед, оператор поднял руку над головой показал два пальца, затем сжал пальцы в кулак, затем показал три пальца. Отошел с камерой. Другая камера повторяет действия первой. Интересно. Анка все это видит впервые. Глянула в кадр. Что там делается? «Ой. Цыган раздевается.» И Ника снимает свой итак откровенный купальник. Посмотрела на Виктора Семеновича – хмурится, недоволен. Они занялись сексом! По настоящему? «Боже мой, боже мой! На людях?» Как бабочки в недавнем танце при свете прожекторов. С нескрываемым изумлением бросила вопрошающий взгляд на режиссера. У него нервно дергается щека.

– Стоп! Стоп! Стоп. – Воскликнул он и метнулся к краю бассейна. – Вы что, сосиски в бульоне? Алёна Николаевна! Кто так играет? Зачем в камеру смотришь? Для вас, камеры, нет. Понятно?

– Понятно, Виктор Семенович.

– Виктор Семенович, они что, по настоящему это делают?

– Что, это?

– Ну, это!

– Все должно быть по настоящему. Иначе это не искусство – Отрезал Виктор Семенович. Уселся вновь на свою банкетку и сделал жест рукой. – Дубль два. Поехали!

И вновь, «Стоп!», вновь дубль, вновь повторить. Режиссер недоволен, раздражен. «Дубль, дубль, дубль!» Ника тяжело с хрипом дышала, вытягивая посиневшие губы, изображая любовь в ледяной воде. Анка пожалела её, а совсем недавно ненавидела… Виктор Семенович настолько же жесток, насколько и добр. Да, он настоящий художник не терпящий фальши.

– Ладно, – сказал наконец режиссер – сегодня на троечку. Буду думать, что из этого барахла можно собрать. Все свободны.

Дорога домой показалась каторгой. Очень многое хотелось немедленно спросить, решить сейчас же, но этот неприятный тип за рулем. Только не для его ушей. Упаси бог. Шофер донимал на этот раз режиссера.

– Ну Виктор Семенович, ну одну хотя бы ролинку, в массовочке.

– Нет. Вы не подходите ни на одну роль в моем фильме.

– Может, все же можно, что ни будь придумать?

– Сожалею, но ничего, нельзя придумать.