Обычный день - Страница 100

– Похоже, ей все равно, она ничего не чувствует, – заметила я ему.

– Иногда осознание приходит лишь спустя некоторое время, – ответил он. – Ее разум не в состоянии принять ужас. Скорее всего, завтра она посмотрит на все иначе – я заеду к ней утром.

Убедившись, что свет везде выключен и двери заперты, я взяла вещи Вики, и мы пошли к нам. Какое облегчение все-таки было вернуться к себе домой, хотя мне и стало немного грустно при виде наших чемоданов: они стояли в коридоре, упакованные, готовые к путешествию в Мэн. Мы собирались выехать рано утром, а теперь мне придется все распаковывать. Я спросила Вики, не хочет ли она выпить какао, и она ответила «да» – если мне не изменяет память, эта девочка всегда хотела есть, и я усадила ее на кухне с какао и куском шоколадного торта, а сама тем временем привела в порядок комнату Дорри. Мне пришлось буквально вычистить комнату Дорри, вынести оттуда множество игрушек и сувениров, потому что я просто не могла вообразить – и я не хочу показаться гадкой или злой, но это правда – я никак не могла вообразить эту огромную неповоротливую девочку спящей рядом с милыми маленькими фотографиями Дорри, куклами, ожерельями и танцевальными сувенирами; Вики смотрелась в комнате Дорри, как Дорри смотрелась бы в кукольном домике. Я заново аккуратно застелила постель и положила сверху синее одеяло Дорри, его все равно предстояло вычистить, прежде чем Дорри вернется домой, потом спустилась за Вики, поднялась вместе с ней наверх и подождала, пока она разденется. Когда я подошла подоткнуть ей на ночь одеяло, то заранее решила отбросить все колебания и поцеловать ее, потому что, в конце концов, девочка теперь одна на целом свете, и ей остается надеяться лишь на доброту соседей, которые ее приняли. Когда я зашла, Вики лежала в постели, и, наверное, подействовало успокоительное, которое дал ей доктор, или мое горячее какао, потому что она выглядела сонной и сытой, как большая кошка, поймавшая мышь. Кровать Дорри была ей заметно мала. Вики не плакала, такая храбрая девочка; повернув голову на подушке, она с мимолетной улыбкой посмотрела на меня, и мне показалось, она сейчас же расплачется, но Вики только произнесла:

– Я им говорила. Я уже два месяца знала, что так случится.

– Конечно, – ответила я. – Постарайся больше об этом не думать.

– Они мне не поверили.

– Это уж точно не твоя вина, не надо об этом думать; прямо сейчас тебе нужно поспать.

– Я все знала, – не унималась она.

– Ш-ш-ш, – прошептала я.

Выключив свет, я подошла поцеловать ее на ночь, а она посмотрела на меня и сказала:

– Держитесь подальше от кораблей и лодок.

У Вики в сознании явно установилась какая-то странная связь между мной и лодками; она упомянула об этом раз шесть или семь в те первые несколько дней после смерти родителей, наверное, у нее в мыслях все перепуталось, она растерялась. Или она что-то услышала, или, может быть, Хелен и Дон сказали ей что-то о кораблях – часто запоминаются последние слова, а Лэнсоны вполне могли сказать что-то о нас; небесам известно – соседи болтали о нас предостаточно. Я попросила Вики не беспокоиться о кораблях, уверила ее, что все будет хорошо, и поцеловала ее в большой белый лоб, сказав на прощанье:

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила она.

Я включила ночник Дорри – на случай, если Вики проснется и забудет, где легла спать, и пошла вниз, дожидаться Говарда.

Он вернулся совершенно разбитым, и я налила ему какао, а пока он пил, мы говорили о нашей поездке в Мэн.

– Мы никак не можем сейчас уехать. Девочка спит у нас наверху. Мы ничего не сможем сделать, пока не приедет тетя Синтия.

– Ей уже сообщили, – сказал Говард. – Отправили телеграмму из полицейского участка.

– Как представлю, что надо распаковывать чемоданы, меня в дрожь бросает. А я еще и купила себе зеленый свитер, специально для этой поездки.

– Мы не можем взять и уехать, оставив девочку совсем одну.

– Нет, – согласилась я. – Это ужасно, ужасно, когда бы ни случилось, но именно сейчас? Как их только угораздило?

– Ничего не поделаешь. Поедем куда-нибудь еще, в другой раз. Она спит?

– По-моему, спит. Я напоила ее какао. Знаешь, меня кое-что в ней беспокоит. Она ни разу даже не заплакала.

– Иногда дети все переживают внутри.

– Может быть, – ответила я, хотя на самом деле мне вовсе не хотелось соглашаться. – Значит, завтра утром мы никуда не едем.

Глядя, как Говард уносит чемоданы наверх, я чуть не заплакала. Он меня успокоил:

– Бывают такие неудачные совпадения, не повезло. Придумаем что-нибудь еще.

На следующий день на меня свалилась куча дел. Во-первых, я распаковала чемоданы и развесила одежду, чтобы она не мялась попусту. Потом я решила, что следует пойти к Лэнсонам и прибраться – Хелен Лэнсон часто оставляла все в беспорядке, и я определенно не удивилась бы, обнаружив в раковине грязную посуду с прошлого ужина; эта девочка и пальцем бы не пошевелила, чтобы прибраться, я точно знаю, пожив с ней под одной крышей. Вики никогда ничего не делала по дому. Не представляю, как Хелен Лэнсон ходила за ней и все подбирала. Возможно, у себя дома Вики и убиралась в своей спальне, ведь там было уютно, хоть и пусто, но у меня она ни разу не застелила кровать Дорри, ни разу не встала со стула, чтобы отнести тарелку на кухню, ни разу не предложила вытереть пыль или пропылесосить, хотя половина беспорядка точно на ее совести.

Конечно, мне следовало простить Вики, ее постигла такая утрата. Однако умри я вдруг, моя Дорри все же будет вести себя как положено, не позабудет обо всем, чему я ее учила, и не оставит хороших манер.

Когда с ней разговаривали, Вики часто не утруждала себя ответом, в сущности, не отвечала на половину вопросов, которые ей задавали. В то утро я спросила, что ей принести из ее собственного дома, а она лишь взглянула на меня – молча. Может, ей ничего и не было нужно. Значит, обо всем позаботится тетя Синтия. У Хелен Лэнсон имелся чудесный фарфоровый сервиз и бокалы для вина, унаследованные от бабушки, которые мне очень хотелось бы заполучить; даже Вики должна была понимать, какую ценность представляют такие бокалы, но когда я упомянула о них и сказала, как они мне нравятся, она только молча уставилась на меня. Я прибралась в доме Лэнсонов, захватила кое-что для Вики, как следует заперла все двери и положила связку ключей на каминную полку, чтобы сразу же их найти, когда приедет тетя. Будь я другим человеком, взяла бы себе те бокалы, и никто бы никогда ничего не узнал.

Я была уверена, что днем к нам обязательно кто-нибудь заглянет; Лэнсонов многие знали, наверняка их друзья захотят удостовериться, все ли в порядке с Вики, не морю ли я ее голодом, не избиваю ли, и вообще. Честно говоря, кто-нибудь из друзей Лэнсонов мог бы взять девочку к себе, развязать нам руки, однако мы-то жили по соседству, всегда готовы помочь, да и Говард все равно сказал, что некрасиво уезжать прямо на следующее утро.

Доктор подтвердил, что Вики здорова; утром она сидела в комнате Дорри, читая ее книги, а после обеда я велела ей одеться поприличнее, расчесать волосы и спуститься в гостиную. Мне хотелось, чтобы она выглядела как следует на случай, если кто-нибудь придет; к счастью, у Вики было темное платье. Первой появилась миссис Райт; она жила внизу на нашей улице и пришла, как только узнала. Она все прижимала к лицу платочек и всхлипывала. Похлопала Вики по руке и сказала, что у нее сердце разрывается, просто сердце разрывается, а Вики молча на нее посмотрела. Миссис Райт выдержала ее взгляд и молчание минуту, не больше, и отправилась со мной на кухню, чтобы выпить чашечку чая, а там сказала:

– Она такая с тех пор, как все произошло?

– Нет, – ответила я. – Ночью она спала.

– Она плакала?

– Не проронила ни слезинки.

Я вытащила из буфета чашки. Уж если угодил в руки миссис Райт – легко не отделаешься. Придется подать чай с шоколадным тортом – это меньшее, чего она ожидала, а если вечером нас решат посетить модные друзья Лэнсонов, придется приготовить коктейли, картофельные чипсы, крекеры, оливки и все такое.