Обретенная любовь - Страница 14

— Но кто-то сказал, что эти бандиты имеют свою колонию. Не пойдете же вы туда один.

— Вы хотите, чтобы ваши вещи вернулись назад?

— Нет, если при этом вам придется рисковать жизнью.

Он повернулся и пошел, ничего не ответив.

Симону охватила грусть. Она еще долго наблюдала за одинокой фигурой, пока та не исчезла в темноте.

Ханна и Эви сидели за столом, когда к ним присоединилась Симона. Пожилая женщина прикладывала к глазам полотенце.

— Значит, все эти годы Мэри была уже мертва. Я должна была догадаться, что с ней что-то случилось, так как она ни разу не навестила меня. — Ханна печально покачала головой. — О, моя деточка, твоя мать была святой.

Слова женщины вызвали нежную улыбку на лице Эви. Ханна высморкалась, наклонилась вперед и похлопала ее по руке.

— Но ты только посмотри на себя. Какой хорошенькой ты стала. Мэри Макгрегор гордилась своей дочкой.

— Благодарю, тетя Ханна, — сияя, промолвила Эви. — Теперь скажи, я правильно поняла, что ты вышла замуж?

Женщина разразилась громким смехом:

— Значит, ты все-таки поверила? Я ведь слишком безобразна, чтобы какой-нибудь мужчина захотел жениться на мне. — Она быстро взглянула на Симону. — Большинство мужчин ничего не видят, кроме хорошенького личика, и не пытаются заглянуть в душу. — Симона покраснела и отвела глаза в сторону. — Однако женщин в этих краях довольно мало, поэтому я и нашла себе мужа. Чарли открыл большое месторождение золота, и завтра я уезжаю в Плейсервилл. Если бы вы приехали на день позже, то не застали бы меня.

— Завтра! — воскликнула Эви. — Так скоро?

— Да. Я заехала домой только для того, чтобы взять некоторые вещи.

— А как же кондитерская? — спросила Эви, с интересом оглядывая помещение.

— Теперь она мне не нужна.

Эви и Симона обменялись многозначительными взглядами, поскольку каждой в голову пришла одна и та же мысль.

— А вы не хотите продать нам дом, тетя Ханна?

— Продать? Черт побери, можешь забирать его, милая. Он мне ни к чему. И деньги мне не нужны. Твоя мама была моей лучшей подругой, и я рада помочь тебе. — На мгновение Ханна нахмурилась. — Не понимаю, однако, что ты будешь делать с ним. Я думала, твоя мать вышла за богатого человека с севера.

— Это действительно так, тетя Ханна, но мне ничего не досталось от его богатства. Симона и я приехали сюда, чтобы начать свое дело. Эта кондитерская идеально подходит нам. Симона была во Франции помощником повара, да и я всегда помогала маме на кухне, когда она работала. Мы справимся. — Эви взволнованно повернулась к Симоне. — Как ты думаешь?

Симона тоже была в восторге:

— Господи, это решило бы все наши проблемы. Мне нравится печь.

— Должна сказать, девушки, что вам не следует беспокоиться, если даже у вас не будет кондитерской. Вы обе можете достаточно легко найти здесь себе мужей.

В голове Эви возникло лицо Адама Ролинза.

— Сейчас мне меньше всего хотелось бы этого, тетя Ханна.

— А что скажешь ты, француженка? У тебя никогда не будет лучшего шанса найти себе мужа.

— Меня это тоже не интересует, миссис Миллер, — ответила Симона.

— В таком случае будем считать, что договорились, — сказала Ханна. — Необходимые документы я оформлю.

Когда она вышла из комнаты, девушки обнялись, потом взялись за руки и начали кружиться, весело смеясь. Такой поворот событий превзошел самые их смелые ожидания. Ночное происшествие было забыто.

— Мы повесим на окна новые занавески, — с восторгом сказала Симона.

— И заново покрасим полы и стены, — добавила Эви.

— Я буду печь слоеные пирожки и эклеры.

— А как назывались такие вкусные штучки из сдобного теста?

— Pate feuilletee, — ответила Симона.

— Точно. И еще я не могу забыть те восхитительные маленькие сладкие пирожки, которые ты пекла с кремовой и кокосовой начинкой.

— Petites bouchees.

— О, Симона, у меня слюнки текут от одной мысли о них.

Девушки сели перевести дыхание, когда вернулась Ханна, неся тяжелую металлическую коробку. Она поставила ее на стол и тяжело опустилась на стул.

— Здесь документ о передаче кондитерской вам, девочки. Я подписала его, но вы должны завтра же представить бумаги на регистрацию, пока кто-то другой не попытался сделать заявку на освободивишися участок. Здесь следят за каждым клочком земли. Никому не позволяйте запугивать вас. Это моя собственность, а теперь будет ваша. Бумаги дают вам законное право.

Эви почувствовала, что должна еще раз попытаться предложить тетушке деньги.

— Мы настаиваем на оплате, тетя Ханна, Сколько вы просите за кондитерскую?

— Не хочу брать у тебя деньги, детка. Они не нужны мне. И кроме того, мне по душе, что ты продолжишь мое дело. Если бы я продала кондитерскую незнакомым людям, они наверняка сделали бы из нее еще один бар или казино. — Ханна поняла по лицу девушки, что та будет настаивать на своем. — Ну хорошо, милая. Я возьму двадцать пять долларов. Такую цену я заплатила, когда покупала ее. Если не можешь заплатить сейчас, я подожду. Эви широко улыбнулась:

— Сделка есть сделка, и мы заплатим сейчас. — Она достала из сумочки кошелек и отсчитала необходимую сумму из своего скудного запаса. — Мы никогда не сможем отблагодарить вас в полной мере, — добавила Эви, обнимая тетушку и целуя ее в щеку.

Пожилая женщина смутилась:

— Хорошо, а сейчас давайте я уложу вас спать. Должна сказать, вы очень бойкие девчонки, если отважились приехать в этот город, не имея крыши над головой.

Глаза Эви озорно блеснули.

— Я знала: пока у меня есть тетя Ханна, мне не о чем беспокоиться. — Перед ней снова возник образ Адама Ролинза, и лицо ее помрачнело. — Мне следовало бы приехать сюда два года назад.

Помещение наверху состояло из двух уютных гостиных и спальни. Ханна постелила себе на диване и настояла на том, чтобы девушки устроились в спальне. Когда они остались одни, Эви заметила, что настроение Симоны явно испортилось.

— Что-то не так, Симона? Ты считаешь, что мы допустили ошибку?

Симона удрученно села на край кровати.

— Я только сейчас вспомнила, что у меня больше нет ни одежды, ни единого цента. Все, что я имела, было в саквояже, который украл вор.

Эви облегченно вздохнула:

— И это все, что тебя беспокоит? А я испугалась, не передумала ли ты относительно наших планов. — Она взяла свой кошелек и высыпала его содержимое на кровать. — Половина того, что у меня есть, твоя, мы ведь теперь компаньоны. Я поделюсь с тобой и своей одеждой. — Эви весело хихикнула. — Правда, сейчас она вся перемазана грязью. Однако давай посмотрим, сколько у нас денег.

Они насчитали всего двадцать четыре доллара.

— Это немного, но скоро мы увеличим свой капитал, — уверенно сказала Эви и снова засмеялась. — Я знаю, многие предприниматели начинали, имея гораздо меньше, чем двадцать четыре доллара и саквояж с грязной одеждой.

На следующее утро они проснулись в лучах яркого солнца, освещавшего комнату. Эви соскочила с постели и подбежала к окну. На улице уже кипела жизнь. Сновали люди в разноцветных одеждах. Улица по-прежнему была такой же грязной, но каждый находил свой путь, переходя с одной стороны на другую по доскам.

— Симона, ты должна подойти и взглянуть. Разве это не волнующее зрелище?

Симона подошла босиком и несколько секунд сонно смотрела в окно.

— Да, дорогая, но это явно не Елисейские поля.

Смеясь, они отошли от окна и быстро оделись.

Ханна пошла вместе с ними, чтобы убедиться в правильности регистрации документа на их имена. Затем Эви и Симона со слезами попрощались с ней на станции, перед тем как она села в дилижанс.

Назад они возвращались пешком, так как не хотели тратить драгоценные деньги на экипаж. Две молоденькие женщины вызывали большой интерес у прохожих. Мужчины снимали шляпы и с вежливым поклоном уступали им дорогу.

Войдя в свою кондитерскую, Эви почувствовала огромное удовлетворение. Она свободна. Навсегда свободна от Адама Ролинза.