Обреченный мост - Страница 15

– Господи, что делают эти идиоты?! – простонал инженер, ударив кулаком по дубовой раме. – Они думают, что мы везём простой бензин?! Они не представляют себе, какое у «Avgas» октановое число… Гефрайтер! – бросился он назад, к переговорному устройству на стене вагона, оббитой коричневым дерматином. – Немедленно прекратите огонь! Топливо в цистернах детонирует лучше всякого пироксилина!

– Что им будет, стальным цистернам, от 7.69?.. – насмешливо возразил командир роты охраны лейтенант Коберс, меняя фуражку на каску, не столько из боязни получить пулю в лоб (один чёрт, в ближнем бою не поможет), сколько боясь потерять фуражку на ветру.

– Если влепить из «MG» в упор, господин лейтенант, – с привычным раздражением проворчал инженер («привычным», поскольку довольно редко выпускнику «Berliner Polytechnischen» доводилось встречаться в среде фронтового Вермахта с технически компетентными офицерами), – то и этого может оказаться достаточно, чтобы архангелам незачем стало спускаться по наши души. Они просто испарятся!

«Зануда…» – подумал лейтенант, но вслух поинтересовался скорее для проформы:

– А если без поэзии, герр инженер. Что вы предлагаете?

Хотя, что делать, он и так представлял довольно ясно. Надо гнать солдат в рукопашную и сбросить партизан под откос раньше, чем они это проделают с составом.

– Я предлагаю немедленно отцепить захваченную часть состава!

Ответ инженера, пропущенный было мимо ушей, неожиданно поразил лейтенанта. Он замер, уже взявшись за скобу дверной ручки, чтобы выйти в тамбур.

– Это плохая шутка, – наконец нашёл он слова. – Это половина эшелона, герр инженёр, это в конце концов трибунал…

– А почему, по-вашему, русские до сих пор не подорвали состав, герр лейтенант? – со злым раздражением, но негромко, будто интересуясь между делом, спросил инженер. – Почему они до сих пор не заложили мину и не спрыгнули?

– Они боятся, что охрана первой доберётся до мины и избавится от неё, – ответил лейтенант Коберс, будто бы на собственные раздумья, но вдруг замер. – Господи…

– Вот именно, – повернулся к нему флигер-инженер с нервической кривой ухмылкой. – Десять сантиметров бикфордова шнура им бы вполне хватило, чтобы выполнить задание и благополучно убраться с поезда.

– Но, господи… – Лейтенант, отпустив ручку двери, подскочил к окну и отдёрнул штору с клеймом: «Наркомтранс СССР». За мутным от мороси стеклом потянулись черепичные крыши блокгаузов, зачастили столбы, усиженные воронами и керамическими изоляторами, мелькнула чёрная лента транспортера на роликах. – Господи… – повторил он. – Они хотят взорвать состав прямо на станции!

Коберс растерянно обернулся:

– Но они же не смогут уйти?

Молча пожав плечами, флигер-инженер вернулся за свой столик и обессиленно опустился на скрипучий дерматин диванчика.

– Чёртовы фанатики, самоубийцы, – попятился от окна лейтенант, затравленно оглянулся вокруг и, схватив за ворот караульного, швырнул его к двери тамбура: – Немедленно отцепите платформу с партизанами!.. Пусть сами себя поджарят!.. – забормотал он горячечно.

Заскрежетали реборды колес, вагон зашатало из стороны в сторону на густом распутье стрелочных переводов узла.

– Поздно, герр лейтенант, – холодно констатировал сопровождающий. – Самое умное, что мы можем сейчас делать, это прыгать прямо на ходу и бежать, сломя голову. Впрочем, – инженер поймал дребезжащую в стакане крутого чая ложечку и меланхолически помешал ею кубики рафинада. – Впрочем, головы мы всё равно потеряем. Это очень хороший бензин…

– Патруль был расстрелян из автомата взводного береговой охраны, – заканчивая доклад, лейтенант взвода полевой полиции поворачивался вокруг своей оси, чтобы не потерять из виду полицай-комиссара. – И автомат они забрали с собой, – заключил он со значением. – Так что я думаю, это партизаны. Они никогда не упускают возможности завладеть оружием, тогда как диверсанты, естественно, выбрасываются уже с таковым.

– Действительно, «с таковым»… – с досадливой гримасой передразнил протокольный стиль подчинённого оберстлейтнант Мёльде, но кислая его мина тотчас обратилась в болезненную. – Не городите чепухи, Рот, – простонал он, схватившись за повязку, скрывавшую половину лица. – Заколоть командира и перебить патруль из его же пистолета-пулемёта? Слишком много прыти для ополченцев. Нет, это те самые ублюдки, что проникли в крепость и выжгли склад горючего!

Шеф местной полиции и комендант FK 676 осторожно помассировал напоминание о вчерашнем происшествии. Ожог не только обещал уродливый шрам на пол-лица, но и не обещал ничего хорошего для правого глаза, в смысле зрения.

– Это парашютисты! – злобно повторил Эрих. – Или десантники!

– Вы полагаете, герр оберстлейтнант, они выплыли? – недоверчиво уточнил оперативник.

– Что, как раз, неудивительно. Для этого и существуют спасательные жилеты, которых вы не нашли на барже! – язвительно напомнил Мёльде.

– Но никто и не подтвердил их комплектность, герр… – начал возражать Рот Ройтенберг.

– Удивительно другое, – перебил его оберстлейтнант. – Болтаться целую ночь в ледяной воде, в шторм? Удивительно, что они не околели.

– Русские моряки живучи, как кошки, хоть и плавают так же…

Мёльде уставился на подчинённого единственным глазом, полным злого недоумения. Рот то ли не досказал своей сомнительной шутки, то ли понял, что её вряд ли оценят.

– Я имею в виду, что среди пленных русских матросов, – поспешил он с пояснением, – часто встречаются едва умеющие плавать.

– А вы что, ведёте статистику? – с пугающей вежливостью осведомился оберстлейтнант. – В таком случае, справедливости ради, отметьте там, что лично я плаваю, как кувалда. Оставьте! – рыкнул он, закрывая рот лейтенанту прежде, чем тот нашёл, что сказать в оправдание шефа. Неутихающая боль делала его нетерпимым и нетерпеливым. – Что вы предприняли?

Пошедший красными пятнами Ройтенберг с радостью ухватился за возможность реабилитации.

– Я обратился непосредственно к начальнику полиции безопасности и СД генерального округа «Таврия-Крым»! – бодро рапортовал он.

– Непосредственно? – слегка опешил Мёльде. – Штандартенфюрер Зитц в Керчи?

– Вообще-то полицай-фюрер округа здесь по каким-то своим делам, – нехотя признал лейтенант. Мол, «не сам затребовал, чего уж там, ни рылом, ни рангом не вышел…» – Но он выразил полное понимание и готовность оказать помощь, – продолжил он с хвастливой ноткой редкого дипломатического успеха. – В помощь местному коменданту переброшена рота вспомогательной охранной полиции[19] и добровольцев «Хиви»[20]. Им приказано прочесать весь район 286-й ортскомендатуры «Колонка», – вдохновенно махнул рукой Ройтенберг по всему предместью, чуть ли не до старой турецкой крепости Еникале.

Впрочем, казалось, что оберстлейтнант Мёльде слушает его в пол-уха, думая о чем-то своём. Он даже пробормотал вслух:

– Welchen Teufel will er?[21]

Но командир оперативной группы не терял надежды быть замеченным и оценённым по праву.

– В крайнем случае не дать уйти диверсантам на ту сторону, – с видом стратега повёл он рукой через пролив, на Тамань.

И был оценён-таки, но только отчасти.

– Всё-таки диверсантам, не партизанам? – вдруг язвительно уточнил Мёльде.

– Я просчитывал и этот вариант, герр оберстлейтнант, – осторожно возразил Ройтенберг.

– И отдали приказ карателям и предателям уничтожить парашютистов?

– Но?..

– В таком случае хотел бы вам напомнить, – с медлительностью, которая, в его случае, свидетельствовала о крайней степени раздражения, продолжил пыточные уточнения полицай-комиссар. – Хотел бы напомнить вам, лейтенант, приказ…