Обратная связь (с иллюстрациями) - Страница 6

Но сколько можно стоять? Пришедшая, как ни сказочно ее появление, оказалась у геологов гостьей. Надо было приглашать ее в дом. А где этот дом? Весь земной шар?.. Они представители человечества? По их поведению пришедшая будет судить обо всех людях. Вот и задача: что сказать, как сказать? И когда тут думать?

Полуобернувшись к своим, но так, чтобы видела и поняла незнакомка, Илья на правах старшего пригласил:

— Пойдемте…

Пошли: Илья, Виталий, незнакомка, потом Аня. Только теперь в полной мере стали ощущать необычное: Илья и Виталий чувствовали, что за ними идет КТО-ТО, и не просто кто-то, а ОТКУДА-ТО… Аня с удивлением глядела на движения незнакомки — плавные и замедленные, как в акробатическом танце.

Через два дня, когда Виталий сел к передатчику, он не предполагал, что его разговор с базой окончится так нелепо. До этого он провел три сеанса связи и все накоротке: ничего не нашли, продолжаем работу. Сейчас перед ним лежала тетрадь — запись о событиях, происшедших после удивительной встречи. Эти записи — единственное, что позднее представили геологи начальнику базы Травкину. Тетрадь сдана в архив поисковой конторы: ни записям, ни рассказам никто здесь не поверил.

Даже теперь, когда прошло столько лет со времени экспедиции, главные участники этого события остаются верными себе.

Башин, ныне начальник геологического управления в Т., начальник, как говорят, не без характера, — если спросить его о таймырской встрече, ответит:

— Вздор! Как вы можете верить вздору?

При этом окладистый двойной подбородок его пыжится и напирает на белый, безукоризненно отглаженный воротник:

— И Виталий, и фантастика — все вздор!

Башин как-то забыл, что Виталий и Аня погибли на Чулыме в лесном пожаре. Втайне он любит порассуждать, что Виталий, со всей его фантазией, никогда не смог бы стать начальником управления…

Травкин, уже четыре года пенсионер, пригласит вас на веранду своего крымского дома, придвинет тарелку, с клубникой:

— Мы тогда нашли слово — Stannum, — нажмет на двойное «н» и начнет рассказывать свою биографию, которую без сомнения считает выдающейся.

— А Виталий, Аня, Илья?..

— Виталий?.. — поведет он плечами. — Этот… как его… ну, что тут скажешь?

Только Андреев, радист, — он и сейчас работает на Таймыре, — честно сожалеет о том, что произошло.

— Теперь можно поверить, — говорит он, — другое время, космические полеты… — От волнения Андреев вскидывает руки к вискам. — А тогда мы были, как кроты: что под ногами, то наше… Виталия помню. Не удержался он в партии Травкина. Ушел на юг, на Чулым. С ним ушла Аня Волкова. На Чулыме они и погибли. А тетрадь — Виталия, почерк его. Это я удостоверяю точно. У меня есть письмо с Чулыма. Правда, о встрече в письме ничего не сказано, а почерк — Виталия. Подождите, найду…

Итак, настроившись на волну, Виталий слешил передать сообщение, от которого, как он думал, захватит дух у Володьки и у начальника. Чтобы не повторяться и ничего не перепутать, он заранее подготовил записи — добрая привычка радистов: передавать только самое главное.

— В пятистах метрах от лагеря, — радировал он, — опустился перламутровый шар. Из шара вышла девушка, Лиа с Алькарео-Си, — так назвала она планету гаммы Цефея.

— Это что — начало? — спросил по рации Башин.

— Все так и началось, — подтвердил Виталий.

— Начало романа?..

— Слушай, что дальше, — ответил Виталий.

— Ну, ну, — согласился Владимир. — Слушаю.

— Мы шли к лагерю вчетвером: я с Ильей впереди, потом Лиа с Аней. Хотелось оглянуться, все ли это взаправду — шар, незнакомка. Может быть, нам пригрезилось, мираж тундры? Бывают же миражи в пустыне… То же чувство испытывал Илья. Он сказал: «Не оглядываться! И вообще, вести себя, как современники двадцатого века…» Ты знаешь, какие мы современники: замызганные плащи, во всем рабочем… Я так и заметил. «Не разговаривай! — оборвал он. — Подумает, что сговариваемся». — В лагере Аня вынесла из палатки спальным мешок вместо ковра — пригласила гостью садиться. Та села. Аня подала ей плащ — у нее он сохранился лучше, чем у нас с Ильей. Лиа от плаща отказалась.

— Но ведь холодно, — сказала Аня.

— Мне не холодно, — ответила Лиа.

Ответила — не то слово. Просто ответ прозвучал у нас в голове. Губы ее не шевельнулись, но мы услышали:

«Мне не холодно».

— Треп! — оборвал передачу Башин. — Фантастический треп! Надо вас отозвать. От безделья вы становитесь трепачами… Конкретное что-нибудь есть?

Последовала перебранка по рации. Виталий клялся, что отвечает за каждое слово, требовал передать телеграмму Травкину, всем ребятам.

— Чтобы меня засмеяли? — спросил Башин и нажал на ключ, выжимая неодобрительное тире.

Полчаса кончились.

До следующего сеанса, который, увы, не состоится, было четыре дня. Что произошло в это время, рассказано Виталием на страницах тетради.

Записи поданы в форме диалогов. Их четыре.

Лиа была не одна. Их корабль «Омеа» встал на околосолнечную орбиту между Юпитером и поясом астероидов. Разведочные шары направлены к планетам и на крупные спутники Юпитера. Марс исследует Альва, Венеру — Уго. Лие досталась Земля зелеяая звездочка, мерцавшая то по одну, то по другую сторону Солнца. Маяком для посадки служил отправленный с корабля зонд-робот, поисками которого, оказывается, мы и заяи мались до этого.

— Уго уже достиг Венеры, — сказала Лиа.

— Зачем? — спросил Илья.

— Ищем планету.

Мы не поняли, какую планету они ищут и зачем она им нужна.

— Нам грозит вспышка сверхновой, — сказала Лиа.

— У вас нет поблизости подходящих планет?

— Есть.

— Что же вас заставило… — Аня хотела спросить «…лететь к нашему, Солнцу?», но вопрос показался ей грубым. Пока она подыскивала подходящие слова, Лиа огветила:

— Планеты, которые мы знаем, заселены.

— А если жить вместе?

— Нас много, — ответила Лиа. — И вместе — нельзя.

— Почему?

— Планеты заселены разумной жизнью. Еще не созревшей.

Кажется, Лиа хотела сказать что-то другое, но мы расслышали это слово — «не созревшей».

— Не понимаю, — сказал Илья.

— Нет единой цивилизации, люди разобщены, воюют друг с другом. Самые неудобные планеты.

Опять «неудобные» не то слово. Сказано что-то другое, но такого понятия не было в нашем сознании, и слово получилось обнаженным и резким. В дальнейшем такие вещи будут встречаться часто, и чтобы не делать отступлений, буду приводить так, как мы их слышали.

— Вы имеете связь с кораблем и с другими планетами?

— Имею.

— Как?

— Картинами…

— Можете связаться?..

— Да.

— С Альвой и с Эго? — спросил Илья.

Я подумал, что Илья попросит показать Марс или Венеру. Он уже открыл рот, — несомненно, чтобы выразить эту просьбу. На миг я почувствовал дрожь — какими предстанут эти миры?.. Но тут Лиа обратилась к нам:

— Что вы тут делаете?

— Ищем луч…

— Вы нас обнаружили? — Тревога промелькнула у нее нa лице. До этого ни встреча, ни разговор не волновали ее, сейчас она повторяла: — Это нельзя!..

— Почему?

— Мы не хотели быть обнаруженными!

— Почему?

— Мы не знаем, какая ваша планета…

— Если вы боитесь, так вы не бойтесь, — сказала Аня.

— Не боимся, но у нас — опыт.

— В чем?

— Инопланетные цивилизации очень трудно вступают в контакт.

— Но мы ждем вас давно! — воскликнула Аня.

— Нас?

— Пришельцев с других планет.

— Какими вы их представляете?

— Умными, сильными. Добрыми…

— А какие вы?..

Вопрос о том, какие мы сами, поставил нас в затруднение. Если мы надеемся, что пришельцы будут умными, добрыми, то все ли умные и добрые на Земле? Чем мы их встретим? Как покажем себя?..

Из лагеря Лиа уходила одна. Шла медленно, точно в раздумье. Необычность ее жестов, движений мы уже отметили про себя. Очевидно, такие все с Алькарео-Си. И, наверно, — красивые. Грация, отточенность форм, подчеркнутые простым покроем одежды, восхищали. Девушка плыла в синеватых отсветах тундры, от нее нельзя было оторвать глаз.