Обратная связь (с иллюстрациями) - Страница 21

Спасательная экспедиция закончилась в двенадцатом часу ночи. Техник Урбанцев за халатное отношение при подготовке ВЧЗ к спуску получил строгий выговор — по его недосмотру мальчишка забрался в земер. Павка из всей передряги вынес два-три синяка и был бы совсем счастливым, если бы не порка, которую с глазу на глаз устроил ему отец. Павка выдержал ее с честью — рискованные предприятия требуют жертв.

Больше всех в этой истории выиграл я. Ближе узнал руки и душу Дарина. Все время он вел «АЗ-4» на максимальной скорости, не выпуская штурвала, — мальчишка мог погибнуть от перегрева. А душу… Не обязательно было вести машину главному инженеру! Дарин мог заставить того же Урбанцева. Но он повел сам.

— Только бы нам успеть, Шатров.

А мальчишка — ты бы взглянула! — конопатый, рыжий, под ногтями черно… Дарин гладил его по щеке умными, сильными руками. «Так-то, Яковлев, — успокаивал сорванца. — Путешествовать к центру Земли непросто». Только на поверхности пригрозил:

— Сунься попробуй к земеру еще раз!..

Когда снаряды вышли под океан и последний земер вырвался из туннеля, вода ударила в дно цилиндра с такой силой, что сейсмографы Мурманска и Свердловска зарегистрировали толчок в четыре балла. Репортаж о возвращении земеров транслировался из телецентра.

Люди собирались у экранов на площадях, в общежитиях, в контрольном зале. Диктор поминутно предупреждал:

— Парад земеров! Не пропустите парад земеров!

На экранах возник морской берег.

— Внимание!

Сначала в море появилось пятнышко, оно росло, как волна, и вот до берега километров пять, а над морем — белый султан. Земеры на поверхности, фрезы убраны, снаряды идут на червячном ходу, ввинчиваясь в воду, и разбрасывают ее с такой яростью, что она взметается парусом.

Диктор зачастил цифрами о скорости приближения, о мощности земеров в лошадиных силах. Но и в толпах зрителей недостатка в комментаторах не было:

— Ну, силища!..

— На сниженных оборотах! Что они вытворяют в земле — мамочка-мама!

— Я слышал — буравят Луну.

Снаряды подошли к берегу, сбавили ход, полезли один за другим на отмель. Отшлифованные в глубинах, вымытые в море, выползали, как мастодонты, двинулись к городу.

— Разнесут… — переговаривались телезрители.

Дарин остановил их в ста метрах от ситалловой стенки. Коротко приказал:

— Стоп!

Не писал целый месяц. Прости. Письма твои получаю. Не беспокойся, ничего со мной не случилось: не болел, никуда не ездил. Опять принимаю упрек, что пишу о технике. И опять о ней пишу — все тут захвачены техникой и проектом Петра Петровича. Писем не писал потому, что боялся. Все мы боялись. Словно где-то ошибка, неверный расчет — в наши-то дни!.. Жили одним желанием: воды, ожиданием, как сработает море. И вода пришла с точностью до одного часа.

Зажглись корпуса вокруг агатового колодца. Всех их девяносто два — по числу элементов менделеевской таблицы: матово-светлые для водорода и гелия, голубые для лития и бериллия, фиолетовые для калия, титана, ванадия, зеленоватый для меди — и так до рубиново-красного для урана. Анализ показал, что все элементы есть. Чего еще желать? Вода пошла по цехам, через электрические, магнитные поля, катализаторы, иониты, будет переходить из цеха в цех, возвращаться дважды и трижды, отдавая металлы до последней крупицы.

Что я думаю делать дальше? Оля, ты сговорилась с Дариным? Этот вопрос задал мне Петр Петрович. Каждый здесь спрашивает: что дальше? Второй колодец намечено построить на Диксоне. Аркадий и Федор определились туда. Алка выходит замуж. «До свиданья, мальчики, — смеется. — Хорошие вы ребята, но есть кое-кто лучше вас». Мы всегда подозревали, что в душе она эгоистка: «До свиданья»… Скажи мы, что расстаемся с ней сожалеючи, она ответит: «Ничуть!» Правильно, но говорить об этом в открытую небезопасно — Алка может сказать: «Нахалы…» Пусть выходит замуж и уезжает в Семипалатинск.

С Петром Петровичем я разговаривал вчера. В Доме искусств слушал Бетховена и симфонию «Звездную» Виры Вирцановой. В антракте меня увидел Дарий:

— Как чувствуете себя, Шатров?

— Хорошо, — ответил я.

— А ведь вы рисковали, — Дарин вспомнил шестидесятиградусную жару в «АЗ-4», когда шли на всех шести моторах, что инструкцией запрещено.

— Не я один рисковал, Петр Петрович.

— Конечно, — улыбнулся он. — Что думаете делать дальше?

От этого разговора все у меня зависит в дальнейшем. Формируется отряд для изучения Каракумского подземного моря. Выйдут новые земеры, способные принять на борт несколько человек. Дарин имеет к этому прямое отношение. Не смею думать, что он возьмет меня в Каракумы. Но все-таки думаю…

А пока буду ждать тебя. С августа иду в отпуск, в октябре отпуск твой. Успеем съездить на Кавказ.

Жду.

Этим заканчивается последнее письмо Анатолия. Мне не-хочется упускать его из виду — хороший парень! Думаю еще написать о нем, только не знаю когда. На все нужно время.

Кстати, о времени.

Вы мчитесь в поезде и по расписанию прибудете в город в шесть часов вечера. Шесть часов — это ваше будущее. На самолете вы были бы в городе в два часа дня. Это тоже будущее, но более близкое к вам, чем шесть часов вечера. Представьте аппарат, который переносит вас в город мгновенно — в нуль времени. Понимаете, к чему я веду? Вам ведь интересно добраться до 2047 года. А теперь вообразите машину, которая берет старт с нуля времени и переносит вас в завтрашний день. Видите, просто. Только не говорите, что это сказка. Сказка — ложь, да в ней намек…

А с Анатолием мы еще встретимся. И с Ольгой встретимся.

Непременно.