Обратная связь (с иллюстрациями) - Страница 11

— Приедет! — уверенно сказал Дорошенко, замещавший Андрея Витальевича. — За дело, хлопцы, начнем!..

Берег озера представлял необычайную картину, на всем протяжении вплотную один к одному лежали квадраты — белый, черный, опять белый и опять черный, — как шахматная доска. Черные были открыты для опыта: в обычное время они затянуты политроновой пленкой; когда берег ослепительно бел — он вырабатывает электрический ток.

Политрон — удивительный пластик, синтезированный в середине восьмидесятых годов: при освещении он дает тепло, при нагревании — электрический ток, ионизирует воздух, делает его свежим, как на альпийских лугах; он же — и строительный материал, облицовочный и декоративный. Здесь, на станции, под щедрыми солнечными лучами, политрон давал электричество. Да еще открылся новый метеорологический эффект. Второй месяц работы ведутся в этом направления, не остановила их и болезнь Андрея Витальевича.

Сейчас на берегу — оперативный пункт и полигон для запуска ракет с сухим льдом. Дорошенко склонился над микрофоном:

— В секторе «С» не открыта полоса черных квадратов. Что там — неполадка?

— Устраняю, — ответил девичий голос. — Неисправно реле…

На минуту сектор был отключен, политроновые щитки закрыли асфальт. Потом разом, будто поднялись веки, — глянули сотни темных квадратных глаз.

— Нормально! — сказал Дорошенко.

Асфальт стал нагреваться. Воздушный ток тронул озеро, погнал к берегу рябь, словно кто-то дул в гигантское блюдце. В небе, на высоте семисот-восьмисот метров, заклубился туман, светлый, как перламутр. Выше — рождалось облако.

Оно разбухало, грузнело, напитываясь влагой, подбиралось к солнцу.

— Внимание! — Дорошенко поднял над головой руку. Черные зрачки квадратов захлопнулись, озеро успокоилось. Наступила тишина, как перед залпом. В небе висела туча, сбоку, со стороны солнца, белая, ниже — с серым, напитанным влагой дном.

— Пли!

Из-за кустов взмыла ракета, оставляя за собой огненный хвост. Секунда — врезалась в тучу, раздался отдаленный хлопок. Туча дрогнула, стала оседать, выбросие из себя синими языками косой дождь.

— А теперь подведем итог! — Петр Николаевич закрыл докладную, пересланную ему из Свердловска, досмотрел на Галину и Виктора.

Глаза у него были светлые, молодые. «С ним легко говорить…» — решила Галина и впервые за весь день почувствовала себя легко. И на столе — та самая папка, которую она отправляла в Свердловск, в Уральскую Академию.

— Вам удалось получить облака, вызвать дождь, — говорил Петр Николаевич. — Это ставит достижение на реальную почву. Главное теперь — транспортировка облаков. Вы говорите: ветер. Полагаетесь на природу, на ее милость… Не делайте протестующих жестов! Мы реалисты, и ко всему должны подходить с расчетом. Я говорю именно о транспортировке. Теперь, когда осуществлена беспроводная передача энергии, единственный путь — передвигать облака по электрическим волноводам. Второе: ваше облако — очень неустойчивое образование. Для опыта оно годится, но перебросить его на сотни, может быть, на тысячи километров нельзя. Необходимо придумать упаковку.

— Упаковку!..

— Совершенно верно. Транспортировать дождевые капли, как сливы или апельсины. Задача не из простых, придется поломать голову. Наконец, стрельба по облакам углекислыми ракетами кажется мне делом безнадежно старым: так расправлялись с градовыми тучами в середине столетия. Тут предстоит расстреливать громады в целые километры, и ракета — все равно что детская рогатка против слона…

— Петр Николаевич, вы разбиваете наши надежды. Весь опыт кажется нам забавой.

— А мне не кажется! — Петр Николаевич засмеялся над горячностью, с которой Галина перебила его. — Нет, не кажется! Опыт ставился в границах Волчьего, а преломить его надо в масштабах страны. Вы понимаете?

— Понимаем, — не совсем дружно ответили Галина и Виктор.

Петр Николаевич посмотрел с сомнением на обоих.

— У вас здесь, — указал он на папку с расчетами, — все по-новому. Чем вызывается дождь?..

Петр Николаевич поставил этот вопрос точно с кафедры. Потребуй он ответа у молодых инженеров, вряд ли они могли бы разъяснить в деталях это чудо природы. Но Петр Николаевич не ждал разъяснений, он сам ответил на свой вопрос:

— На высоте тысячи — тысячи пятисот метров над землей лежит слой холодного воздуха. Под ним, как под крышей, скапливается теплый воздух, нагретый земной поверхностью. Он давит на крышу, стремится поднять ее, найти выход. Случается прорывает. Тогда в прорыв устремляются сотни миллионов кубометров теплого воздуха, выносят влагу, которая конденсируется в облака и при определенных условиях может дать, а может, заметьте, и не дать дождь… Для того, чтобы осуществить этот прорыв, нужна, — как бы вы думали? — энергия до семисот тысяч киловатт. Днепрогэс!..

Петр Николаевич сделал паузу, словно подчеркивая эффект.

— У вас, волковцев, — продолжал он, — по-другому: не нужно прорывать холодный слой, конденсировать влагу в вышине влага поступает из озера! В том и заслуга, что воздух сам насыщается влагой, стягивая ее с поверхности водоема. Не требуется колоссальной энергии! Отсюда — практическая выгода и ценность открытия. Ясно?

Виктор и Галина разом кивнули.

— Вот так-то лучше, — сказал Петр Николаевич. — С вашим предложением поставить фабрику туч на Аральском море я согласен: ближе к сельскохозяйственным районам, к прежним целинным землям. Обводним Северный Казахстан. Уничтожим пустыню… — Петр Николаевич на секунду остановился и прибавил, как показалось Галине, совсем другим тоном: — У меня с нею особые счеты… Но прежде, — перешел он опять к основному, нужно добиться стабильности облаков при транспортировке. Есть тут один человек, работает с дымом. Такой же вот… утопист.

Петр Николаевич потянулся к телефонам.

— Алешу Пенкина, — сказал он. — В Красногорске? Что вы говорите — успех? Любопытно… К нему двое товарищей. Отвезти надо сейчас.

Обернулся к Виктору и Галине:

— Кажется, вы приехали вовремя.

Шофер попался неразговорчивый. На все вопросы об Алеше Пенкине и его занятиях отвечал односложно:

— Парень хороший. Увидите…

И так — до Красногорска, пока не сказал:

— Приехали.

Алешу нашли на заводском дворе, у высоченной трубы — присоединял к электрической сети комплекс какой-то сложной аппаратуры. Среди трансформаторов, магнетронов возвышался, как радиотелескоп, ионный рефлектор, нацеленный на вершину трубы. От него по земле метров на двести тянулся провод — к жестяному бункеру с раструбом, тоже уставленным на трубу, как раскрытый рот. Возле бункера возился с проводкой помощник Алеши, мальчишка лет восемнадцати.

— Готово? — крикнул ему Алеша.

— Порядок! — ответил тот, подтверждая готовность.

— Давай дым!

Помощник побежал в котельную, Алеша поднял голову к вершине трубы, где едва заметной струйкой курился дымок.

Как раз — начать разговор, но шофер остановил Виктора:

— Подожди. Будет интересно.

Интересным, прежде всего, был сам Алеша: невысокий, с круглым лицом, с широко расставленными глазами. Он походил на одного из тех человечков, каких рисуют в научных журналах, когда хотят наглядно изобразить атом или молекулу: круглых, глазастых и чрезвычайно подвижных…

Из грубы фонтаном поднялся дым. Помощник выскочил из котельной, побежал к бункеру и тоже стал глядеть оттуда на трубу.

— Включаю! — крикнул Алеша.

И тут все присутствующие — Виктор, Галина, шофер, присоединившиеся к ним двое-трое зевак — увидели нечто необычное. Столб дыма начал изгибаться, поворачиваться в одну сторону, клубы завихрились, сжались в шары и один за другим поплыли к бункеру, черные и тугие, как гуттаперчевые мячи. Они плыли, не торопясь, соблюдая очередь, и так же, по очереди, исчезали в бункере.

— И-их ты! — выдохнул Виктор, поворачиваясь к Алеше. — А с облаками так — можешь?

— С облаками? — переопросил тот, направляя рефлектор, чтобы ни одна струйка дыма не ускользнула в сторону. — С облаками — нет. Не занимаюсь.