Обратная связь (с иллюстрациями) - Страница 10

Шли по улице Горького. День только что начался, по тротуарам лилась нескончаемая река пешеходов. Люди разговаривали о своем, улыбались, спешили. Только нашим героям было не до улыбок.

Против здания с телеантенной на крыше Виктор остановился:

— Надо вызвать Андрея Витальевича.

— Его же нельзя!

— А что делать? Срывать командировку?

В самом деле, что предпринять? В Москве ни одной знакомой души. Виктор, конечно, прав: никуда больше не ткнешься, кроме как к Андрею Витальевичу. Галина это понимает. И перед своими, на Волчьем, надо же отчитаться… «Волгину послать, — настаивал Дорошенко, — характер у нее твердый, настойчивая». Вот тебе и настойчивая… И как это разговор с министром обернулся на резкость? Галина ругает себя: надо быть сдержанней.

— Ну что, Галя? — Виктор смотрит ей в лицо. Все, что она говорила в кабинете министра, он одобрял. Даже любовался подругой. Потом уже, когда спустились на лифте, понял, что все сорвалось. И все же мог ли он упрекать Галину, если Галина единственная — и говорит, и ходит не так, как все?.. Виктор вздыхает. То, что Галина лучшая из всех девушек, несомненно. А вот с министром поговорить не сумели. Что скажут ребятам?.. Его тоже рекомендовал Дорошенко: «Буянов — трезвая голова, в трудных случаях найдет выход»…

Беспокоить Андрея Витальевича — не лучший выход. Это значит признать поражение. Но вернуться с пустыми руками было бы еще горше. Вот и Галина, кажется, поняла его.

Вместе они перебегают улицу…

Переговорная видеосвязи полна, народу. Табло на два этажа в главном зале переливается разноцветными квадратами и кружками.

«Тянь-Шань»… — ищут свою линию Галина и Виктор. Семнадцатое окно.

— Как подпишем телеграмму, — спрашивает Галина — срочная?

— Необходимая…

Виктор заполняет служебный бланк, подает в окно.

— Канал освободится через восемь минут, — говорит оператор, фиксируя их время на перфоленте. — Ждите!

В кабине зеленовато-голубым светом горит экран. Он овальный, как иллюминатор, и чем-то напоминает вопросительный знак. Наверное тем, что под ним светлеет пятачок динамика, связывающего кабину с операторской. Галина и Виктор молча смотрят на вопросительный знак. Настроение у обоих паршивое.

Андрей Витальевич заболел внезапно. Ни на что не жаловался, и вдруг — сердце. Об этом сообщили уже из санатория Алма-Арасан, разрешили связь, но скоро прервали: без крайности больного не беспокоить. Группа работала, крайностей не было.

Потом начали спорить, выдумали поездку, и вот, извольте, — отказ… Разговор с Андреем Витальевичем не обещал ничего хорошего.

И когда с экрана гляяуло похудевшее, истомленное болезнью лицо академика, Галина начала с главного:

— У нас неудача, Андрей Витальевич…

На Волчьем озере в успехе не сомневались. Расчет был правильный: пока Академия рассматривает результаты опыта, вопрос о политроне надо решить. Не говоря о битуме — битум не считали проблемой. Конечно, и здесь через Академию действовать вернее, но — медленно, а всем хотелось быстрей, одним махом. Была в этой спешке определенная слабина, кое-кто возражал, но в общем надеялись на свою энергию, натиск, да и Андрея Витальевича хотелось порадовать: вернется из санатория, а дело шагнуло вперед…

Озеро расположено в глубине казахской степи. Зыбь уральских отрогов не доплеснула сюда, опала на севере, перейдя в штилевую равнинную гладь. Почему озеро называлось Волчьим, никто не знал, даже местные старожилы. Наверное, раньше здесь водились волки, потом были истреблены, а название осталось.

На берегу несколько светлых строений. Коллектив работает здесь над использованием солнечной энергии. Во прос этот принципиально решен: кремниевые батареи давно преобразуют солнечный свет в электричество, но химически чистый кремний по-прежнему дорог. Испытываются другие матералы — политрон, германилин… Однако работы давно уже идут то новому руслу.

Началось с опыта: щиток кремния, щиток политрона, дальше — квадрат асфальта. Все учтено: отражение и поглощение лучей, возникающий ток. Но вот соединили политрон и асфальт термопарой. И тут произошло неожиданное. Температура под асфальтом оказалась выше на одиннадцать градусов, а под щитком политрона снизилась на тринадцать! Приборы засекли резкую разность потенциалов. Асфальт дышал, как раскаленная иечь… А если таких квадратов уложить тысячу, сто тысяч?..

Когда же белым и черным вымостили площадь на берегу, — в небо ударил синий воздушный столб, взморщил озеро, стягивая с его поверхности влагу. Рубахи, волосы, записные книжки намокли, словно в тумане, а над головами заклубилось облачко — единственное в чистом июньском небе.

— А ведь это мы сделали, — сказал кто-то из ребят. — Посмотрите, больше ни одного!

— Похоже, что мы, — согласился Андрей Витальевич.

— Можно сделать и тучу?..

— Хорошо бы с дождем — жарища!

— С дождем? — Андрей Витальевич торопливо черкал что-то в блокноте. — Подсчитаем, ребята!

Все наклонились к нему, загородив листок от влажного ветра.

— Температура земной поверхности определяет температуру воздушного столба, опирающегося на данную площадь, — Андрей Витальевич изобразил на страничке квадрат. — Если залить асфальтом десяток… скажем, сто километров на берегу водоема, начнется мощная циркуляция воздуха, увеличится испарение воды… По формуле, — на листке появилось несколько четких знаков, — это должно повести к образованию облаков и выпаданию дождя! Поставим цифры…

Академик, волнуясь, перемножал цифры, делил, снова перемножал, несколько раз проверил полученное, наконец поднял взгляд:

— Да ведь это открытие!

А сейчас с экрана видеосвязи Андрей Витальевич спрашивал:

— Каким ветром занесло вас в Москву?

Галина и Виктор знали: первый вопрос не принесет им добра. Сбиваясь и невпопад стали объяснять, как после отъезда Андрея Витальевича состоялось бюро, им поручили ехать в Москву, достать политрон, а министр…

— Так вот и дал, — подытожил Андрей Витальевич. — Прямо на блюдечке.

— Мы думали…

— А подумали, в какое положение поставили себя и все дело?!

Виктор и Галина не знали, что отвечать.

— И теперь, — Андрей Витальевич вытер со лба капельки пота, — надо выправлять результат вашей поспешности!..

Они готовы выправлять, готовы на что угодно, лишь бы не моргать вот так, опустив руки. Это было заметно даже с Тянь-Шаньского курорта. Андрей Витальевич смягчился.

— Вчера, — сказал он, — я получил телеграмму из Свердловска. Материал рассмотрен. Правда, извесгие запоздало: две недели мне не давали газет и писем — после операции… Свердловск направил рассчеты во Всесоюзную Академию, Петру Николаевичу Стрелкову. Есть и от него телеграмма: «Молодцы, волковцы…»

Галина сжала Виктору локоть.

— Похвала, скорее, авансом, — заметил Андрей Витальевич. — Работа только начинается.

— Мы рады, что вы выздоравливаете! — сказала Галина.

— И если уж вы в Москве, — кажется Андрей Витальевич не расслышал восклицания, только морщинки на висках вспыхнули лучиками, — наметим план действий.

— Время истекло! — раздался металлический голос из динамика.

— Еще минуту, пожалуйста! — попросил Виктор.

— Побывайте у Петра Николаевича, потом у декана географического факультета Сеничкина, — перечислял Андрей Витальевич. — Достаньте «Климатологию Арала» и моарграфию «Усть-Урт» — Сеничкин специалист по этому району. Потом…

Галина торопливо записывала адреса, имена людей, с которыми надо встретиться. Имен набралось больше де сятка.

— Все, — закончил Андрей Витальевич. — А нашим я все-таки задам трепку. Направили ходоков…

Волковцы уже получили телеграмму Петра Николаевича пришла, когда все были на берегу, в сотый раз готовились повторить, опыт.

— От Стрелкова! — кричал запыхавшийся радист, издали сигналя белым листком. — От самого, ребята! Прочту!..

Петра Николаевича хорошо знели. Служба погоды, метеоспутники, прогнозы для пяти континентов — все было связано с его деятельностью. И если он прислал телеграмму, — это означало признание. Надо было ожидать больших событий.