Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ) - Страница 28

   Критский снова вмешался в разговор.

   --Могу себе представить, что вы наговорите об остальных, но Шопенгауэр... Вы и его отнесёте к лицемерам и подлецам?

   Корвин-Коссаковский бросил внимательный взгляд на Критского.

   --Шопенгауэр считал невозможным связывать мораль с соображениями пользы или ответственности перед Богом, ибо этим разрушается логика чистого бескорыстия. Это даже не идеализм, а идиотизм. "Логика чистого бескорыстия", ха! Впрочем, это влияние Помпонацци и Канта. Что до внутренней антиномии, её в нём не меньше. Он видел смысл бытия в сострадании, забота о чужом благе, считал он, пролагает спасительный путь над бездной отчаяния, в которую ввергает эгоизм. Неплохо, однако, сам был мизантропом, отличался резкостью суждений, недоверием к людям, крайней подозрительностью и мнительностью. Чёрных пакостей, тут вы правы, он всё же не творил и даже любил... правда, только собак.

   Критский усмехнулся.

   --Может быть, в мыслях он был лучше самого себя?

   Корвин-Коссаковский пожал плечами.

   --Я не люблю людей, которые расходятся с собственными мыслями. Мне видится в этом зачаток безумия.

   Александр Критский мягко улыбнулся, но ничего не ответил.

   --Ненавязчиво пытаетесь проповедовать Божественные заповеди? - поинтересовался Сабуров. - Неужто вы, как наш классик, считаете, что отсутствие веры приведет к каннибализму?

   --Ну, что вы... - Корвин-Коссаковский снова пожал плечами, - люди делятся на тех, у кого слово не расходится с делом, и тех, кто вообще не имеет своих мыслей, а в деяниях реализует лишь повседневные нужды. Только первые способны понять бессмысленность мира без Бога, у остальных же мысль так далеко не простирается. Нет Бога - значит, можно завести интрижку, одурачить женщину, по возможности, поживиться за счёт ближнего, насплетничать или донести, оскорбить или унизить.

   -И провозглашая это, наша полиция яро преследует людей, идущих в народ, готовых пожертвовать собой, грозит им тюрьмами и ссылками... - иронично вставил Сабуров. - Разве это по-божески?

   Корвин-Коссаковский почувствовал, что теряет интерес к разговору. Его слушали, но, кроме Сабурова и Критского, никто не возражал.

   --Бог создал совершенную Вселенную, исполненную гармонии и соразмерности. Почему? Потому что Он - совершенен. Человек же - образ Божий и может создать только то, что будет его образом. Но он - не Бог, он - несовершенен. И в итоге сварливый хам весь мир вокруг себя превратит в царство свар и хамства, неуч создает безграмотный мир, равнодушный к чести превратит мир в сообщество подлецов, а самовластная нетерпимость к чужому мнению попытается заставить всех перестать думать. Мне страшен мир, который могут построить наши "ходоки в народ", оторванные от жизни пустые мечтатели и доктринеры.

   --Стало быть, вы за нравственное самосовершенствование? - усмехнулся Сабуров, - разве мало готовности положить душу за народ?

   Взгляд Корвин-Коссаковского поскучнел.

   --Для того, кто ежеминутно готов умереть, если не лжёт, конечно, как сивый мерин, никакой ценности не могут иметь ни жизнь, ни нравственность, ни даже интересы народа, за которые он умирает. Я говорю, конечно, о тех единицах, у кого слово не расходится с делом. Остальные же ... - он пренебрежительно махнул рукой, потом продолжил, - и, кстати, вот ещё одна странность ума, о чем мы уже толковали, господин Сабуров. Эти ходоки в народ, фанатично стремясь к самопожертвованию, столь же фанатично исповедуют материализм, отрицающий всякое самопожертвование.

   Сабуров молчал, потягивая коньяк и с интересом слушая суждения Корвин-Коссаковского. Тот лениво продолжал.

   --Если мир определяется только слепыми материальными силами, то он есть хаос, и как можно надеяться, что историческое развитие неизбежно приведет к царству прогресса? Что может сделать сила разума против слепой стихии безмыслия, которой нет никакого дела до стремлений человека? Но кто над этим задумался? - Корвин-Коссаковский пожал плечами. - Потребность в метафизическом обосновании идеала так велика, что атеистический материализм спокойно сочетается с крепчайшей верой в прогресс и разум, и мнит этот вздор даже "научно доказанным"... "Закономерности хаоса"... Это прелесть. Я же по старинке верю в Бога. И в дьявола.

   Он, наконец, подвёл разговор именно к тому тезису, по которому хотел услышать высказывания присутствующих, надеясь опознать чертовых упырей. Но тут их беседу неожиданно прервали.

   Раздались крики и женский визг. С Ниной Черевиной случился обморок.

   Корвин-Коссаковский кинулся к племяннице, ничего не понимая. До этого спириты сели вокруг круглого стола, начались вопросы, которым отвечали стуки, но Арсений Вениаминович, поглощенный необходимостью вычислить беса Клодия и беседой с Сабуровым, не обратил на них внимания.

   Ратиев пытался ему помочь. Он бормотал, что девушка - настоящий медиум, он сам видел, как внутренний огонь как будто излучается от неё сквозь смертельную бледность, покрывающую черты, глаза её широко раскрылись и сияли фосфорическим блеском...

   -Она походила на Пифию на треножнике...

   Корвин-Коссаковский отнюдь не был благодарен болтуну, который только мельтешил под ногами и мешал ему привести девушку в чувство. Помогла Лизавета Любомирская, быстро сбегавшая в свои комнаты и принесшая нюхательную соль, при этом Арсений Вениаминович в очередной раз за вечер поморщился от дурного впечатления. Лидия даже не приблизилась к сестре, но, воспользовавшись всеобщим замешательством, снова подошла к Сабурову и начала что-то страстно втолковывать ему, глядя на него, не отрываясь, взглядом почти одержимым. Тот слушал со скучающим видом, смотрел на девицу с тоской, и что-то время от времени отвечал, лениво и односложно.

   Грейг тоже изумил Корвин-Коссаковского: он не сел за стол спиритов, но предпочёл преферанс и, когда девица упала в обморок, даже не обернулся, увлечённый игрой. Даниил Энгельгардт, сидевший за столом спиритов возле князя Любомирского, испуганно смотрел на Нину, а Ратиев разглядывал обморочную в недоумении и испуге. Корвин-Коссаковский помог Нине одеться, позвал Лидию, собравшись отвести девушек домой. К его удивлению Лидия сказала, что приедет позже, с дочерью госпожи Мятлевой.

   Вокруг стояли гости, препираться со вздорной девчонкой Корвин-Коссаковский не мог. Он метнул на неё злой взгляд и осторожно повёл пошатывавшуюся Нину вниз по парадной лестнице.

   По ступеням девушка, опираясь на него бледной рукой, шла, закрыв глаза. Корвин-Коссаковский ни не минуту не заподозрил притворства: Нина была полупрозрачна, на её шее и груди выступили бисеринки пота. Он помог ей сесть в карету и велел ехать к Палецким. Сам сел напротив, боясь, что девушка соскользнёт с подушек на пол. Он видел, что Нине совсем дурно: глаза её то и дело закатывались, с лица то уходили все краски, то, напротив, на щеках проступал нездоровый багровый румянец. Ближе к дому она стала беспокойней, на несколько минут, казалось, пришла в себя, и тут совсем перепугала Корвин-Коссаковского. Лицо её одеревенело, глаза засветились странным, подлинно фосфоресцирующим в темноте кареты светом, она сделала попытку подняться, но снова откинулась на подушки и вдруг почти закричала:

   -Мертвые... Они мертвые!

   Корвин-Коссаковский сам помертвел от испуга: голос Нины был совсем не похож на ее голос, звучал утробно и глухо.

   -Этот скелет, они мертвые...- Она умолкла, потом голос ее зазвенел напряженно и отчаянно, - это мертвые!

   Арсений подумал было, что девица, больная сомнамбулизмом, о чём он доподлинно знал от сестры, увидела за столом вызываемых духов, но тут же и оцепенел. А не видела ли Нина призраков Митрофаньевского погоста? Не о них ли она говорит? Корвин-Коссаковский схватил племянницу за ледяные руки.

   -Кто? Кого ты видела, Нина?

   Девица, однако, казалось, просто не услышала его. Она продолжала тихо визжать, ещё больше пугая дядю.