Оборотень, или Последняя гастроль Артиста - Страница 10

– Удачно? – спросил он.

– Вполне, – прохрипел я и подумал, что, наверное, окончательно сошёл с ума, если пью спирт с незнакомым мне человеком, да ещё в его кабинете и при исполнении им своих служебных обязанностей. Внезапно на ум пришла интересная мысль. Я вынул из кармана найденную накануне ампулу и положил её на стол.

– Скажите, доктор, вот такое лекарство случайно не от головной боли?

Он бросил быстрый взгляд на ампулу и на какое-то короткое мгновение изменился в лице.

– Откуда она у вас? – спросил он безразличным тоном, исподлобья наблюдая за мной.

Я готов был побиться об заклад, что моя находка произвела на него сильное впечатление.

– Скажем, я её нашёл, – ответил я, давая ему понять, что не намерен открывать перед ним все свои карты. – Итак?

Он пожал плечами.

– Если хотите, можете считать это средством от головной боли. Но вам бы я его не порекомендовал: слишком уж много у него побочных эффектов… Да выбросьте вы её, что вы на неё уставились! – Он вдруг схватил ампулу и запустил её в дальний угол кабинета, метко попав в стоявшую там урну.

От его участия не осталось и следа, теперь он смотрел на меня подозрительно и настороженно. Моё присутствие явно тяготило его, я же не торопился уходить, так как надеялся что-нибудь у него выпытать.

Дверь резко распахнулась, и в кабинет, не замечая меня, влетел взмыленный директор.

– Всё, свалили ищейки, – он презрительно скривил губы, – так и не донюхались. Я еле сдержался, чтобы не сказать им… Плесни-ка мне спиртяшки грамм этак сто пятьдесят. Фу, устал как собака…

Тут он заметил меня и сильно побледнел, челюсть его отвисла.

– А вам что здесь нужно? – грубо спросил он.

Я не успел ответить, меня опередил доктор.

– Милостивый государь, – с достоинством произнёс он, вставая и в упор глядя на директора, – этот гражданин пришёл ко мне по делу, которое вас как человека, ничего общего с медициной не имеющего, совершенно не касается. Вы забываете, что помимо ваших… – он запнулся, – ваших делишек у меня есть ещё свои прямые обязанности – обязанности врача. Будьте так добры, покиньте кабинет.

Директор весь как-то осунулся, словно его отходили плёткой, затравленно и зло посмотрел на доктора, плюнул на пол и со словами «Болван!» выскочил за дверь.

Мне показались странными их взаимоотношения, впрочем, мне казалось странным всё, увиденное и услышанное в этом кабинете.

– Свинья, – произнёс с огорчением, но без злости доктор и закурил новую сигарету. От табачного дыма – а он, если не ошибаюсь, курил кубинские, хотя я, как человек некурящий, вполне мог ошибиться – голова у меня разболелась ещё больше.

– Зря вы с ним связались, – сказал он, печально качая головой и стряхивая пепел прямо в груду бумаг на столе.

– С кем? – полюбопытствовал я, весь обратившись во внимание.

Он бросил на меня быстрый, совершенно трезвый взгляд и тут же опустил глаза.

– Сами знаете – с кем… А если нет, то тем лучше для вас, – добавил он. – Эх, пропала моя головушка, пропала! А, теперь уж всё равно…

Он налил себе ещё добрых полстакана спирта, залпом выпил, крякнул, впился зубами в огурец и на какое-то мгновение застыл в этой позе. Потом мутными глазами уставился на меня и, похоже, очень удивился.

– А, пациент… вы ещё здесь? Как голова? Не прошла? Плюньте вы на неё – пройдёт.

Он уронил голову на стол и выключился. Я осторожно вышел из кабинета и прикрыл дверь. Несмотря на всё моё отвращение к нему, мне было искренне жаль этого молодого спившегося врача. Чем-то он был мне симпатичен – может быть, своей безысходной печалью?

Я заметил, что дверь в кабинет директора приоткрыта, и решил войти. Выпитый спирт уже начал оказывать своё действие. Директор мрачным взглядом прошёлся по мне и холодно спросил:

– Вы ко мне?

– К вам, – ответил я и в двух словах объяснил ему суть своего дела.

Он молча выслушал меня, с минуту размышлял, потом выдвинул ящик стола, вынул оттуда ключ и протянул его мне.

– Берите и спите спокойно. – Он вдруг ухмыльнулся и ехидненько так спросил: – Значит, храпит ваш сосед? Интересное дельце… Не знал. Это для меня, прямо скажу, новость.

Почему, недоумевал я, идя по коридору, его удивил тот факт, что Мячиков храпит?

Вернувшись в номер, я застал там сияющего Мячикова.

– Хочу вас обрадовать, дорогой Максим Леонидович, – воскликнул он, поднимаясь мне навстречу, – следственная группа уехала.

– Я знаю, – сказал я.

– Знаете? – слегка удивился он. – Вы их видели?

– Нет, я слышал это от директора.

– А! Значит, вы слышали также, что с собой они увезли и нашего подозреваемого, Хомякова?

– Хомякова? – в свою очередь удивился я. – Нет, об этом я слышу впервые.

Он хитро прищурился.

– Представьте себе, наши прогнозы сбылись. Видимо, милиция шла по тому же пути, что и мы, и вышла на Хомякова. Не забывайте также, что в их распоряжении гораздо больше информации, чем у нас, – ведь они опросили всё население дома отдыха.

Лично для меня причастность Хомякова к убийству не была очевидной, но, может быть, Мячиков прав, и у следователя, безусловно знакомого с фактами лучше нас, были веские основания к задержанию Хомякова. Но так или иначе, а следственная группа уехала, убийца арестован и увезён, и дело, следовательно, можно считать закрытым.

– Раз так, – сказал я с облегчением и улыбнулся, – то наше дальнейшее расследование, думаю, не имеет теперь никакого смысла.

– Вот именно, – улыбнулся в ответ Мячиков. – Давайте на этом прекратим его.

Я согласился и тут же подумал, что теперь, пожалуй, не имеет смысла рассказывать ему о том странном впечатлении, которое оставили у меня визиты к доктору и директору, но Мячиков сам спросил меня об этом.

– Ну, как сходили к директору? Успешно?

Я показал ему полученный от директора ключ.

– И что же, он прямо вот так взял и рассказал вам об отъезде следственной группы?

– Нет, я слышал, как он говорил об этом местному врачу.

– Вот оно что! – понимающе кивнул Мячиков, продолжая проявлять интерес к моим похождениям. – Так вы были у врача?

– Да, я зашёл к нему за анальгином, так как директора в тот момент не было на месте, но анальгина не оказалось, и доктор предложил мне, – я слегка смутился, – спирту.

– Ха-ха-ха! – добродушно рассмеялся Мячиков. – То-то я смотрю, у вас глаза блестят. Ну и как, помогло?

Я сказал, что да, сейчас вроде лучше, и даже намного лучше, можно даже сказать, что совсем прошло. Потом я всё-таки вкратце рассказал ему о впечатлении, произведённом на меня недавним визитом, не забыв упомянуть о словах, сказанных директором доктору, причём я постарался передать их дословно. Единственное, что у меня совершенно вылетело из головы, – это пустая ампула из-под таинственного лекарства. Но чем больше я говорил, тем быстрее остывал его интерес к моим словам. Наконец Мячиков сказал:

– В конце концов, это уже не имеет никакого значения. Дело окончено, и все эти странности и якобы подозрительные слова смело можно списать на причуды упомянутых вами, дорогой друг, лиц. Словом, плюньте вы на всё это и забудьте.

– Легко сказать – забыть, – возразил я.

– А вы всё-таки забудьте. И давайте-ка после обеда рванём на лыжах. Идёт?

Я охотно согласился.

На обед Мячиков снова не пошёл, и мне пришлось отправиться одному. У входа в столовую я столкнулся с Лидой, которая тоже была одна и выглядела усталой и измученной. Что-то у них с Сергеем явно не ладилось. Она натянуто улыбнулась, желая, видимо, на моём месте видеть своего капризного супруга.

– Вы не думайте, Максим, Сергей хороший, – сказала она убеждённо, когда мы уселись с ней за один столик, – просто… просто он не привык ко всему этому…

– Я, знаете ли, тоже не привык к ежедневным убийствам, – с некоторой язвительностью произнёс я, хотя она, видит Бог, этого не заслуживала.