Обнимашки с мурозданием. Теплые сказки о счастье, душевном уюте и звездах, которые дарят надежду - Страница 8
Хотела она их потравить, чтоб эта зараза курям не мешала, а невидимый петушок и говорит ей на ушко:
«Та пусть живут. Чо нам, зерна, что ли, жалко?»
И стали эти фиговинки жить возле курятника. Отрастили себе ручки и ножки. Да смышленые такие попались, смотрели-смотрели, как курички зернышки собирают, и тоже так делать стали.
Одно только хреново в них было, приставучие очень. Выйдет, бывало, Бабуля во двор, а они в юбку вцепляются и голосят:
«В чем смысла жизни?»
Ну, Бабуля полупит их полотенцем немножко, а потом хлеба даст:
«Чо вам этот смысл… поешьте лучше!»
А лучше хлеба от «смыслажизни» трудотерапия помогала, мести курятник, например. Когда руки при деле, и мозгам полегше.
Вот.
А отдельно-нарочно никто человеков не делал. Это уж потом они сторителлеров подкупили:
– Напишите-ка нам многозначительных историй.
Ну сторителлеры и рады стараться.
Какова мораль?
Жизнь тебе вручает каждый день ланчбокс с гамном, камнями и зернышками, и ты, как долбанутая куричка, пытаешься выбрать съедобное.
Делаешь клювом тюк-тюк, склоняешь масляну головушку набок и иногда делаешь ко-ко-ко. Это называется оптимизм. Ну или другая какая-то болезня, я вам тут не медсправочник.
Мы в тепя верм!
Из очередного издательства пришел свеженький отказ. Дело было привычное, все писатели через это проходят. Это как приглашать на свидание, не факт, что скажут: «Да».
Может, вообще потом пожалеешь, что надела красивое платье и пришла.
Жизнь от этого не останавливалась, но очень хотелось наконец взлететь, тем более талант имелся. Он тихонько искрил на кончиках пальцах, когда Сказочница печатала новую смешную или страшную сказку. Но в этот вечер было грустно. Сказочница удалила письмо, чтоб не мозолило глаза и не тянуло вниз, на самое дно Мироздания, где обитают всякие плоские рыбы с унылыми мордами и писатели, которых не публикуют. Потом она создала новый документ да так и просидела полчаса, глядя на экран. В голове было пусто.
Сказочница побродила по квартире, совершила набег на холодильник и в конце концов заснула.
Страшилки дождались, когда Сказочница захрапит, и вылезли косматой гурьбой из-под кровати:
– А чего она не пишет?
– Ну-ка, разбудите ее, тыц-тыц по клавиатуре само себя не сделает.
– Барыня какая, разлеглася.
– Да тихо вы. Ей, видать, опять письмо из издательства пришло: «Смеялись всей редакцией, публиковать не будем».
– И шо у нее опять хри… хри… все время забываю это слово! На хризантему похоже.
– Хризис.
– Точно! Хризис.
– Ну, выходит, что опять. Будет бродить в халате как призрак, сильно пахнуть и нас игнорить.
– Не-не-не! Тока не это. Я не люблю, когда она такая. Давайте что-то придумаем. Надо ее как-то вдохновить на писательские подвиги. Устроим мозговой штурм, говорите, кто на что готов ради Сказочницы.
– А мне нравится, когда она сильно пахнет. На кошичек похоже.
– Я могу дырку в одеяле выгрызть, например, – задумчиво сказал страшилка с хвостом-бубликом.
– А я могу холодильник уронить.
– А я могу…
– Мы должны ее поддержать, а не ухандокать. Надо что-то такое противное, человеческое такое.
– Типа теплого печеньица и объятий?
– Буэ-э-э. Да. Тип такова надо.
– Ладно. Я готов ради нее даже на такое. Благодаря ей дети по всей планете продолжают в нас верить и бояться.
– Но целовать мы ее не будем, хорошо? А то меня мутить начинает от одной мысли об этом. Человеческая щека, пахнущая мылом, бу-у-уэ-э-э!
– Буэ-э-э.
– Буэ-э-э, три раза.
– Я придумал. Что любят писатели больше всего на свете?
– Жрать пиццу в два часа ночи?
– Писать фигню в соцсетях?
– Писатели любят буквы! Давайте ей напишем что-нибудь.
– Отличная идея. Я давно хотел ей сказать, чтоб не покупала больше белые носки. У меня икота от белых ниток.
– Нет. Если мы хотим, чтоб она воспряла духом, нужно написать ей, что она хорошая и пусть пишет дальше. У нее же неплохо получается.
– И что ей от этой фигни станет лучше?
– Ну, люди странные существа. У них так принято.
– Хорошо, тогда давайте так и поступим.
Страшилки залезли на стол и, кое-как тыкая когтями и пятачками по клавиатуре, напечатали:
«МЫ В ТЕПЯ ВЕРМ!»
Потому что очень важно, чтоб кто-то в тебя верил и поддерживал. Особенно когда идешь долго-долго и все никак не заберешься, куда хотел с самого детства, на вершину своей мечты. И назад уже не повернуть, потому что все силы отдал этому подъему. Потому что нет никого «назад». Да и сухарики кончились.
А потом страшилки спрятались под кровать и съели носки Сказочницы. Потому что поддержка поддержкой, а желудок сам себя не набьет. Ик.
(Как вы можете видеть, поддержка от страшилок помогла и Сказочницу опубликовали, ура-а-а!!!)
Глава 2. Теплая и очень вовремя, как куриный бульон в дождливый день. Местами встречается укроп
Тут аптор сложил сказки про Небесную Канцелярию, ангелов, свидания во сне и тагдалию.
Эта глава как чашка бульона в дождливый день.
Питательная, местами веселая, а главное, очень вовремя. Там иногда попадается укропчик, вы его выплевывайте, если не любите, хе-хе-хе.
Больше ни-ко-гда!
Эта душа была такой старой, что больше походила на легчайший силуэт. Знаете, такой мороз рисует на стеклах? Ее почти и не было уже. Так бывает, когда до-о-олго не воплощаешься. В конце концов исчезаешь, переходишь в Небытие. Душа сама так хотела. Нет, ну а сколько можно? Больше ни-ког-да!
Старая душа сидела на краю обрыва и курила трубку, такую древнюю и истончившуюся, что клубы дыма казались куда более материальными, чем сама трубка.
– Извините.
От неожиданности душа вздрогнула: уже многие века никто не решался с ней заговорить. Честно говоря, она и сама не стремилась общаться. Ее интересовало лишь предстоящее Небытие.
– Извините, можно с вами посидеть? – не дожидаясь разрешения, рядом плюхнулось пухленькое плотненькое создание. Такое юное, светящееся, полное сил. – Мне очень хочется с вами поговорить! Я слышала, вы воплощались аж сто тыщ раз. Мне тоже скоро туда. Скажите, пожалуйста, а как там?
– Невероятно.
– Правда? Вот здорово.
– Невероятно больно, неприятно и неожиданно.
– Да-да, мы проходили это в школе, я читала. Я хочу, я готова!
– Готова она… а вот воздух первый раз расправит твои легкие, и ты заорешь дурным голосом. Ты будешь плакать, тебе будет холодно, тебя будут обижать, предавать и говорить, что любят теперь не тебя. Тебе пообещают, ты поверишь и не дождешься. На руках будут мозоли, на сердце шрамы.
– Бли-и-ин, как здоровски вы рассказываете! Спасибо вам большое. Жду не дождусь воплощения!
И юная душа вприпрыжку поскакала к своим.
На следующий вечер послушать рассказы старой души пришло двое. Потом еще пятеро. Через неделю старая душа в азарте размахивала почти невидимыми руками и орала в голос перед толпой юных светлячков:
– А потом мы плыли на плоту в бушующем море и питались корой, которую мы отдирали от бревен плота! На нас рычали акулы и морские скаты хлестали нас своими электрическими хвостами.
И это было ВЕЛИКОЛЕПНО!!! Так я умерла в сто пятнадцатый раз.
Следующим вечером юные души нашли на краю утеса лишь записку: «Спасибо, ребята. Ушла воплощаться. Увидимся».
Тяжело как в жизни
Юная душа колошматила крылышками, торопясь на вечерний сбор группы «Воплощаюсь в первый раз!». Пролетая мимо полянки для «Любования закатами», она вдруг увидела торчащую из-под горы камней полупрозрачную конечность. Нога это или рука – непонятно, потому что у душ вообще хрен разберешь, что где… но торчало и даже чуток шевелилось.