Обнаженная модель - Страница 81

— Сегодня я получил очередную выплату, — улыбаясь, сказал Валентин, — мне повезло, что Тодоровский пробил в Госкино возможность снять «Итердевочку» по европейской системе оплаты, где основная творческая группа получает не только единовременное постановочное вознаграждение, но и потиражные по мере того как картина идет в прокате. Чем больше сборы, тем солиднее отчисления создателям фильма, а не только автору сценария и композитору, как у нас принято, — усмехнулся Коновалов.

Говоря это, он отстегнул два замка у видавшего виды кожаного портфеля, зажав его между ног. Незаметно, под столом, не вынимая рук из портфеля, он ухитрился наполнить фужеры водкой из бутылки, подмигнул нам, приговаривая:

— Запьем «Столичной» — всегда приличной! Предлагаю выпить за моего друга Петю Тодоровского, который спасает сейчас «Итердевочкой» нас, безработных и безденежных.

— На то она и «Интердевочка», чтобы деньги зарабатывать, — сострил Боря Бланк, и все засмеялись.

Был уже поздний вечер, а я все еще продолжал работать за монтажным столом. В дверь без стука вошла директор фильма Элкснис.

— Володя, привет, на какое число тебе брать билет в Ленинград? Я должна сообщить на «Ленфильм», чтобы тебе забронировали номер в гостинице «Московская».

— Через пару дней я готов выехать, — ответил я.

— Тогда я выдам тебе зарплату досрочно, прямо сейчас, если ты не возражаешь, — предложила Лариса.

— Конечно, не возражаю, раз мне через два дня выезжать, в Питере у меня много друзей, и без денег мне там делать нечего, а на командировочные, сама знаешь, не разгуляешься, — согласился я.

— Я кассира отпустила, и выдам тебе деньги прямо сейчас сотенными купюрами, новенькими, хрустящими, — с этими словами она отсчитала увесистую пачку банкнот, и попросила расписаться в ведомости.

Уходя, Лариса сказала:

— Утром я занесу в монтажную билеты и командировочные. Для тебя и твоей ассистентки Светы. Предупреди ее, чтобы она была с утра на работе, я ее днем не вижу и, чем она занята, не знаю. Создается впечатление, что она работает только в ночную смену, — с раздражением сказала Лариса.

Когда я поздним вечером вернулся в квартиру на улицу Гурьянова, которую снимала для меня Элкснис, я включил телевизор и услышал сообщение:

— Сегодня 22 января 1991 года Указом Президента СССР Михаила Горбачева изъяты из обращения и обмена 50- и 100-рублевые купюры.

Эта новость повергло меня в глубокое уныние. Я взял в руки пачку сторублевок и тупо глядел на них, думая, что мне теперь с ними делать, и на какие деньги я поеду в Ленинград. От этого меня разобрал гомерический смех, я подумал о том, как ловко Лариса выдала мне зарплату раньше срока да еще одними сторублевыми бумажками, в прямом смысле этого слова, теперь уже точно бумажными. Только раздавшийся телефонный звонок привел меня в чувство. Это звонила Зина, которая была рядом со мной за монтажным столом и видела, как Элкснис выдавала мне зарплату одними сотенными купюрами.

— Володя, вы смотрите телевизор? Да? Я советую вам пойти на ближайший железнодорожный вокзал, накупите билетов в разных кассах на пригородный поезд, чтобы вам дали сдачи мелкими купюрами с ваших сторублевок. Времени до двенадцати ночи осталось мало, торопитесь. Желаю успеха, действуйте.

Я быстро накинул куртку, рассовал по карманам деньги и выскочил на улицу. До ближайшей платформы Текстильщики на автобусе надо было ехать пять остановок.

Не дождавшись его стал голосовать, поймал частную машину. Когда я вбежал на перрон, то увидел толпу, осаждавшую окошки касс. Милиционеры стояли в сторонке, не пытаясь чем-то помочь толпе в ее безумии. Вскоре окошки касс закрылись, в них погас свет, и я понял, что мне пора уходить. Милиционеры стали освобождать платформу, говоря:

— Расходитесь, кассы закрыты, билеты все проданы.

Я вышел на площадь, поймал частника и поехал к себе, расплатившись с шофером последними мелкими купюрами, к счастью, оказавшимися у меня в кармане. Возле дома я вытащил пачку сотенных и швырнул ее вверх, наблюдая в свете уличного фонаря, как легкая метель засасывает их в темную подворотню.

Через пару дней я и моя ассистентка Светлана Белявская выехали в Ленинград.

Перед отъездом Азизбаев напутствовал меня:

— Проверь, как идет работа в цехе комбинированных съемок. Постарайся добиться, чтобы заказ был четко и качественно исполнен согласно твоим эскизам. В Питере сиди до полного окончания съемок, в Москву вернешься только с готовым материалом, а потом озвучишь свои две серии и сдашь их. Картину буду принимать не только я, но и авторитетные товарищи, один из МГУ — доктор исторических наук, профессор; второй — специалист по исламу из Комитета по делам религий.

Перрон Московского вокзала Ленинграда встретил нас божественной музыкой композитора Глиэра «Гимн Великому Городу».

— Кировский, 10, — сказал я водителю, садясь в такси.

— Понял, значит на «Ленфильм», — и он кивнул головой.

Подъехав к главной проходной «Ленфильма», знакомой мне еще с начала 50-х годов, когда мы, будучи студентами, подрабатывали, снимаясь в массовках фильмов «Герои Шипки» и «Овод». Через много лет, уже художником-постановщиком фильма «Служа Отечеству», я не раз обращался на «Ленфильм», заказывая детали натурных декораций, подбирая мебель XVIII века, реквизит, костюмы и даже конные экипажи — кареты и фаэтоны. От работы на этой старейшей студии страны у меня остались хорошие воспоминания, она стала для меня желанной, образцовой кинофабрикой.

Выйдя из такси, мы направились к главному корпусу, благо пропуск на Белявскую был заказан, а я прошел по членскому билету Союза кинематографистов. Чтобы попасть в цех комбинированных съемок, находившийся в самом конце территории, надо было пройти через лабиринты коридоров главного корпуса и пересечь обширный двор студии. Войдя в центральное здание, мы почувствовали запах квашеной капусты и свиной поджарки, доносившийся из студийной столовой. Дойдя до широкого, плохо убранного коридора, в котором были павильон, и коллектор я своим наметанным глазом художника обратил внимание, что в павильоне не было декораций, и только тусклый дежурный свет выхватывал из темноты большой операторский кран сиротливо стоявший в пустом пространстве. Выйдя во двор, мы увидели спокойно разгуливающих крыс, которые даже не обратили на нас внимание. Света прижалась ко мне и с ужасом сказала:

— Мне страшно, я боюсь. Что, здесь всегда так?

— Не бойся, Света, ты же видишь, они заняты своим делом и в упор нас не видят, — подбодрил я ее, — уверяю тебя, раньше здесь был образцовый порядок.

— Мне кажется, что здесь большее запустение, чем на Мосфильме, — ответила Света.

— Трудно сказать, я был недавно на студии Горького и там не лучше, одним словом перестройка, старое развалили, а «мы наш, мы новый мир построим» — пока не получается, — махнул рукой я.