Обнаженная модель - Страница 79
— О чем будущий фильм я понял и считаю, что это очень важное и нужное дело. Особенно сейчас, когда исповедование любой религии в нашей стране стало свободным и не преследуется властями. Мне хотелось бы узнать, в вашем фильме ислам будет подан с положительной стороны? Поймут ли зрители верность учения ислама, исполнения его праведных обрядов? Или вы поставите под сомнение нашу веру?
— Уважаемый мулла, — ответил я, — уже одно название фильма «Праведный путь» заключает в себе ответ — праведный, значит священный, правильный.
— Тогда я благословляю ваше начинание, — мулла прикоснулся кончиками пальцев к лицу, прошептал слова молитвы, и, проведя ладонями ниже подбородка, произнес:
— Аминь.
Мулла, обращаясь к Байраму, по-туркменски подробно рассказал, где и когда будет ближайшее обрезание, что он поговорит с родителями ребенка, чтобы они не препятствовали проведению съемок, и обещал помочь в этом очень сложном вопросе.
В назначенный день мы приехали в дом на окраине города, небольшой двор которого был украшен гирляндами из лепестков роз. Это был дом восточной архитектуры с высокими окнами, подоконники которых были почти на уровне земли, здесь их почему-то называют «персидскими». Такие окна позволяют домочадцам, сидящим в комнате на полу видеть все, что происходит во дворе. В глубине двора у казанов возились мужчины, они разжигали огонь в мангалах. Подвешенная на крюк туша барана была уже освежевана, и стоящий рядом мужчина в белом фартуке держал в руках оселок и точил об него большой кухонный нож. Женщины, сидя на корточках, перебирали в тазиках рис, мыли помидоры и зелень, на досках резали желтую морковь. Во дворе было множество гостей в нарядных национальных праздничных одеждах с детьми. Мальчики в белых вышитых рубашках и тюбетейках, а девочки постарше с косичками, перекинутыми вперед, в которые были вплетены серебряные украшения с бусинками красных, зеленых и синих камушков. Девочки угощали конфетами и леденцами многочисленную детвору. Царило праздничное настроение.
Нам разрешили снимать героя праздника через открытое окно комнаты, самим же оставаться стоять во дворе с камерой.
На полу комнаты был расстелен ковер, поверх него, на стеганых одеяльцах лежал на простыне подготовленный к обряду мальчик лет трех-четырех. Перед ним сидел отец, он поглаживал сына по голове и что-то тихо говорил ребенку, успокаивая его. Вокруг мальчика были разложены подарки — игрушки, шоколадки, конфеты. Ребенок куксился, хныкал, было видно, что он боится предстоящего обряда. У его ног расположился мулла, рядом лежали на чистом полотенце две палочки размером с авторучку, маленькая дощечка, раскрытая опасная бритва и пиала серого порошка, похожего на древесную золу. Мулла тихонечко читал молитву, сидя на кошме скрестив ноги, на его коленях лежал раскрытый томик Корана, в который он иногда заглядывал. Мулла сидел, слегка покачиваясь в такт читаемой молитвы и периодически проводя ладонями вдоль своего лица.
Во дворе неожиданно наступила тишина. Мужчины, возившиеся у казанов, приостановили свою работу, женщины замерли, дети прекратили игры и притихли. Оператор взял в руки камеру «Конвас», плечом прижался к раме открытого окна, поймал в кадр лежащего мальчика и муллу, продолжавшего читать молитву. Кивком головы я дал знак оператору включить мотор. Услышав жужжание камеры, мальчик повернул лицо в сторону окна, и оператор взял в кадр крупный план его широко раскрытых заплаканных удивленных глаз, и в этот момент мулла резко резанул лезвием по кусочку кожицы, прижатой отцом двумя палочками к дощечке. Оператор мгновенно отреагировал, успев перейти от крупного плана глаз ребенка к рукам муллы и захватить мгновение обрезания. Мальчик пронзительно вскрикнул и начал громко плакать, но его плач заглушили восторженные крики детей и взрослых. Бахши ударил по струнам дутара, а пожилая полная женщина застучала кулачком в бубен. Все пожимали друг другу руки и обнимались.
По моей команде оператор перевел объектив «Конваса» на ликующих гостей, двигаясь с камерой в руках, выхватывая самые интересные выразительные планы. Девочки постарше кидали в воздух конфеты, печенье; малыши старались поймать их на лету, они прыгали в такт музыки, а взрослые женщины танцевали, плавно изгибая руки и улыбаясь. В праздничном шуме детский плач маленького мусульманина растворился в общем гомоне торжества. Я поблагодарил муллу и родителей мальчика, что они пошли нам навстречу и разрешили снять такое важное в их жизни событие. Родители ребенка пригласили нас на той, но мы, сославшись на занятость, распрощались.
Я был счастлив, что нам удалось сделать эти уникальные кадры, которые я так тщательно выписал в сценарии, но не надеялся, что удастся их отснять. Я вновь и вновь пытался вспомнить, в какой документальной ленте показано это событие, но не находил ответа. Я с благодарностью обнял Юру Голубева:
— Дай Бог, чтобы у нас все обошлось без брака, а мне удачно смонтировать материал.
— Пойдем где-нибудь выпьем, — предложил Юра, — как жаль, что в такой знаменательный день у мусульман не принято выпивать, — было видно, что напряжение от столь ответственной работы давало себя знать, ведь вся съемка была проведена с рук, и, видимо, от этого Юру слегка трясло.
— Голубев! Поедем лучше ко мне домой, выпьем по рюмочке, пообедаем, кажется, сегодня у Маи голубцы. Тебе надо отдохнуть и расслабиться. Тем более что завтра лететь в Ташауз, откуда машиной поедем снимать знаменитые средневековые памятники Куня-Ургенча.
Только теперь, вернувшись в Москву, я с некоторым опозданием смог выполнить поручение Рената Исмаилова и передать Лене Филатову фотографию и книжку стихов с автографом автора. Мы встретились на «Мосфильме», где Филатов озвучивал свою картину «Сукины дети». Была уже теплая погода, и мы посидели на скамейке в скверике у производственного корпуса. Я рассказал о житье Рената в Ашхабаде, о сложной обстановке в театре, о том, что Ренат успел выпустить актерский курс русского отделения института дипломным спектаклем «Ограбление в полночь», что его преподавательская карьера на этом закончилась, хотя он продолжал оставаться главным режиссером.
— Да, сейчас везде сложности. Видимо художником спектакля был ты?
— Ренат пригласил меня, и я не мог отказать своему старому другу, несмотря на занятость. В то время я работал над живописными картинами для Российского посольства.
— Володя, ты что из-за меня специально приехал на «Мосфильм», чтобы передать весточку Рената? — спросил Леня.
— Нет, я здесь монтирую короткометражку в монтажном цехе на третьем этаже. Будет свободное время, заходи к Баториной, я там, — ответил я.
— Не могу, я сейчас в сильной запарке, заканчиваю озвучку своих «Сукиных детей», осталось несколько колец. Кстати, если есть желание, ты можешь посмотреть готовые куски прямо сейчас. Вот закончу картину тогда посидим у меня дома. Вы же были с Ренатом у меня на Таганке, — напомнил мне Леня.