Обманы Локки Ламоры - Страница 148

— Я должен просто удерживать тебя… пока не подоспеет Жеан!

Злобно зашипев, Серый Король попытался оторвать от себя этого сумасшедшего. Ему пришлось выпустить правую руку Локки, и тот воспользовался моментом, чтобы незаметно вытряхнуть в ладонь золотой тирин, припасенный в рукаве. Последним усилием он швырнул его через плечо противника, и монета громко звякнула, ударившись об стену.

— А вот и он, гнусная тварь! — завопил Локки, разбрызгивая кровь на серую рубашку врага. — На помощь, Жеан!

И Серый Король попался на эту нехитрую уловку. Напуганный неожиданным появлением Жеана Таннена, он резко развернулся, потащив за собой и Локки. Это заняло всего долю секунды — ту самую, о которой тот возносил отчаянные мольбы всем богам без разбору. Похоже, небесные покровители его услышали и подарили Локки это мгновение, которое стоило целой жизни.

Ламора протянул освободившуюся руку к кинжалу на поясе Серого Короля, выхватил его из ножен и глубоко, по самую рукоять погрузил под лопатку противника.

Спина Серого Короля выгнулась дугой, рот приоткрылся в беззвучном крике. Обеими руками он попытался оттолкнуть голову Локки, словно освободиться от этого маленького коварного прилипалы означало бы перечеркнуть и полученное ранение. Однако освободиться не удалось: Локки по-прежнему держался насмерть. Тихим, почти загробным голосом он прошептал:

— За Кало Санцу, моего друга и брата.

Серый Король начал заваливаться назад. Но прежде, чем он упал, Локки успел выдернуть кинжал из его спины. Оказавшись в результате падения поверх своего соперника, он размахнулся и снова всадил в него кинжал — теперь уже в живот, в самое солнечное сплетение. Кровь брызнула во все стороны, и Серый Король забился, как жук, насаженный на булавку. И вновь раздался голос Локки Ламоры:

— За Гальдо Санцу, моего друга и брата.

Двигаясь уже скорее в предсмертной судороге, Серый Король обеими руками схватился за рукоять кинжала. Но Локки еще не закончил. Всхлипывая и задыхаясь, он правой, здоровой рукой выдернул лезвие из живота врага, размахнулся и всадил его в горло Серому Королю. Собравшись с последними силами, он перерезал ему трахею и долго смотрел, как кровь вытекает из раны на дощатый пол. Тело Серого Короля содрогнулось в последний раз, и он умер. Глядя в его открытые глаза, Локки прошептал:

— За Жука. На самом деле его звали Бертилион Гладек. Он был моим учеником, братом и другом… — силы покинули Локки, он безвольно упал на тело своего врага и, уткнувшись носом в его окровавленную грудь, повторил: — Ты слышишь… он был моим другом.

Но мертвый, как водится, ничего не ответил. Локки вдруг остро поразило это абсолютное безмолвие внутри человеческого тела — ни вздоха, ни удара сердца… Охваченный странной смесью горя и триумфа, он горько и безудержно разрыдался. Так он и лежал поверх трупа своего злейшего врага — содрогаясь всем телом от плача, разбавляя собственными слезами его застывающую кровь.

Не имея сил подняться, Локки остался в тронном зале Плавучей Могилы. Он лежал в свете красных алхимических ламп, наедине со своей победой… и со своей угасающей жизнью, которая вместе с кровью утекала из многочисленных ран.

Там его и нашел появившийся вскоре Жеан. Он стащил друга на пол, перевернул на спину и запричитал:

— О боги, ну что же ты за идиот несчастный! Проклятый чертов ублюдок… — он сжимал раны Локки, будто пытаясь вогнать кровь обратно в бесчувственное тело друга. — Ну почему ты меня не подождал? Неужели так трудно было подождать полчаса?

Локки приоткрыл мутные глаза, губы его изогнулись в страдальческой гримасе.

— Жеан… — с трудом прошептал он. — Ты… все равно не смог бы сражаться. А Серый Король… он был такой сговорчивый. Не сумел мне отказать.

— Черт тебя побери, Локки Ламора, — прорычал Жеан. — Я ведь нарочно отправил ему послание! Надеялся задержать…

— Ты молодец, Жеан… Вот я… и достал мерзавца. Достал… и сжег его корабль.

— Ах, вот оно что! — кивнул Жеан. — А я-то думал, что за пожар… Я наблюдал за ним с того берега Деревяшек. Потом увидел, как ты идешь к Плавучей Могиле — спокойно так, словно к себе домой — и поспешил следом. Но ты, похоже, обошелся и без моей помощи.

— О нет, — Локки поморщился, проглотив скопившуюся во рту кровь. — Я как раз воспользовался тобой… вернее, твоей блестящей репутацией.

Жеан промолчал, но выражение, мелькнувшее в его глазах, заставило Локки похолодеть.

— Вот и свершилась наша месть, — пробормотал он.

— Да… — слезы снова навернулись на глаза Локки, и он помотал головой, чтобы не расплакаться. — Дерьмовое дело.

— Не стану спорить.

— Ты лучше… оставь меня здесь.

Стоявший на коленях Жеан отшатнулся, будто его неожиданно ударили.

— Что ты такое говоришь?

— Оставь меня, Жеан. Я все равно умру… через несколько минут. Они ничего от меня не узнают. А ты успеешь убежать. Пожалуйста, друг… оставь меня.

Даже в свете красных фонарей было видно, как побагровело лицо Жеана. Брови поползли вверх, а все складочки и морщинки так затвердели, что Локки даже испугался. Это действительно было устрашающее зрелище: челюсти сжаты, скулы, будто два утеса, выступают над мягким овалом полных щек.

— И это все, что ты, засранец, хочешь мне сказать? — произнес он таким ровным и безжизненным голосом, какого Локки никогда у него не слышал.

— Прости меня, Жеан, — заторопился он. — Я совершил ошибку. Серый Король оказался слишком сильным противником. Он сделал меня… не дав и слова сказать. Хочу попросить тебя — обещай, что разыщешь Сабету и…

— Ты сам разыщешь ее, придурок несчастный — после того, как мы уберемся отсюда ко всем чертям.

— Жеан! — правой рукой Локки судорожно вцепился в отвороты куртки друга. — Прости меня, дурака, за то, что подставился. Уходи, пожалуйста… я не хочу, чтобы тебя арестовали. «Черные куртки» появятся здесь с минуты на минуту. Будет совсем хреново, если они тебя схватят. Просто оставь меня здесь и уходи… Ты же видишь, я не могу идти сам.

— Заткнись, идиот, — прошептал Жеан, смахивая злые слезы. — Тебе и не надо идти.

Действуя неумело, но быстро, он стащил плащ с мертвого Серого Короля и обернул вокруг себя, соорудив из него нечто вроде кокона. Затем, поднатужившись, переложил своего хрупкого друга на плащ, подхватил под колени и, натягивая ткань, поднял на уровень груди. Локки застонал.

— Кончай ныть, мелочь нахальная, — проворчал Жеан, направляясь к выходу из галеона. — В тебе еще осталось, по крайней мере, с полстакана крови.

Однако Локки его не слышал. Сейчас он окончательно впал в беспамятство — то ли от боли, то ли от потери крови. Жеан не знал, но с опаской поглядывал на неестественно бледное лицо друга. Такого цвета кожи он не видел ни у кого и никогда. Глаза открытые, но незрячие, остекленевшие, а из разверстого рта тянется ниточка кровавой слюны…

Жеан понимал, что надо спешить. Он и спешил, как мог — шел, почти бежал, пошатываясь и оступаясь на неровной почве, зубами придерживая край плаща, чтобы не выронить друга…

А за их спиной на палубе Плавучей Могилы в свете красных фонарей осталось лежать тело Серого Короля — забытое, никому не нужное.

Отец Цепп сидел на крыше храма Переландро и смотрел на удивительно самонадеянного четырнадцатилетнего подростка, в которого превратился маленький заморыш, некогда проданный ему Делателем Воров.

— Когда-нибудь, Локки Ламора, — медленно произнес он, — ты так грандиозно влипнешь… Это будет сногсшибательное, ошеломляющее зрелище, от которого небеса перевернутся, а боги начнут испражняться кометами. Я от души надеюсь оказаться где-нибудь поблизости, чтобы увидеть это собственными глазами.

— Да ладно вам, — отмахнулся Локки. — Такого никогда не случится.

На дворе стояло влажное каморрское лето — было восемнадцатое Парфиса семьдесят восьмого года Азы Гуиллы. С утра весь город (а вместе с ним и небеса) маялся похмельем.