Облака не тают - Страница 3

– Пани, мы ошиблись. Номер, который мы сдали вам, был заказан для пана, ой, простите, для месье Дюке, – произнёс метрдотель.

– А кто такой месье Дюке? – спросила Дина. «Ну, и отношение к художнику. Приехал француз и ему тут почести всякие. Безобразие».

– К вашим услугам месье Бернар Дюке. Директор парижской художественной галереи, – сказал мужчина в очках и подмигнул.

«Что он хочет этим сказать? Что он директор и, значит, все двери для него открыты? Он может выгнать ночью на улицу простого художника?» – до Дины не сразу дошло, что перед нею тот самый француз, который организовал ей выставку в Праге. Она до сих пор не знала его фамилию.

– Я не понимаю, в чём проблема. Утром я оставила в номере свою сумку, – проговорила Гринчук, приподняв левую бровь. Когда она начинала нервничать, бровь машинально взлетала вверх.

«Очаровательная женщина! Недоумение делает её личико ещё нежнее. Она драгоценный ребёнок, которого я нечаянно обидел, хотя, конечно, не хотел этого всей душой. Персонал гостиницы оставляет желать лучшего. Надо разобраться поскорее, как-никак уже ночь», – подумал Бернар и взглянул прямо в глаза Гринчук.

– Пани Гринчук, мы приносим извинения, – вмешался администратор отеля.

– Гринчук? Дина Гринчук? – удивлённо спросил Дюке. Ему было известно имя художницы. При посещении одного московского музея, в котором тогда находились её полотна, он увидел прелесть простой русской природы. В ту же минуту он разузнал фамилию мастера, в чьи пейзажи влюбился. Теперь же Бернар явственно ощущал, что влюбился не только в картины, но и в их создательницу.

– Да, я Дина Гринчук. Художник. Сейчас я понимаю, почему название моей профессии начинается от слова «худо», – тихо сказала девушка. Ещё немного и она расплачется. Неужели ей вернут сумку и попросят покинуть гостиницу? Куда она пойдёт? Она в чужой стране, в незнакомом городе. Она одна. Кроме этого отеля, она знает лишь адрес музея, в котором завтра должна открыться её выставка. Неужели она будет ночевать на улице под дверями музея? Охранник ни за что не поверит, что она автор работ, которые уже висят на стенах их исторического здания. Наверняка, он вызовет полицию, а она не знает чешского, не сумеет ничего объяснить. Зачем только она согласилась на эту авантюру с зарубежной выставкой? «Сто процентов, что французский богач от скуки организует себе развлечения. Сам, небось, в это время нежится в джакузи. А горничные „пять звёзд“ не знают, как ему угодить. В мире господствует несправедливость. Ну, почему я попала в такую ситуацию?» – запаниковала Дина.

– Дина, я рад! Бесконечно рад вас видеть! – воскликнул француз. – Я Бернар Дюке, директор парижской галереи.

– Несколько минут назад вы называли своё имя. Я ещё не забыла.

– Вы не поняли. Завтра я открываю выставку ваших картин. Для этого и прилетел в Прагу.

– Это вы – француз, которому небезразлично современное русское искусство? – спросила художница и подумала: «Ничего себе! Я попала или я пропала. Вот это да. На Карловом мосту мне запали в душу его голубые глаза. Прихожу в гостиницу эти голубые глаза здесь, да ещё пытаются меня выселить из номера. И тут выясняется, что голубые глаза принадлежат не незнакомцу с моста, а моему спонсору. Так значит, он заказал один номер на двоих? Я что-то не поняла. Я запуталась. А почему же он не остановился в каком-нибудь звёздочном отеле? Джакузи отпадает. Перед горничными не капризничает. И вообще выглядит настоящим джентльменом. Что-то в нём мне нравится. Он притягивает спокойствием, рассудительностью. Ещё на Карловом мосту это ощутила. Значит, не мистер, а месье Голубые глаза. Что происходит?».

– Да. Это я. Жить не могу без живописи. Постоянно окружаю себя лучшими образцами.

– Я тоже не могу жить без живописи. С детства рисую.

– Я восхищён вашими холстами. И вами, безусловно, восхищён.

– Спасибо! Надо же, вы открываете завтра выставку, а я до этого момента не знала вашего имени. Неудобно как-то.

– Ерунда. Главное, что мы всё равно встретились. И на мосту, и здесь.

Послышался чей-то кашель. Бернар и Дина посмотрели на администратора гостиницы. Это он пытался привлечь их внимание. Кажется, они позабыли, что делают в Večer.

– Пан Дюке, так что насчёт номера, который заняла пани Гринчук? Прикажете освободить его? – поинтересовался парень.

– Вы допустили ошибку. Вот что насчёт вашего номера. Посмотрите внимательнее свои бумаги. Я заказывал два номера. Отдельно для себя и для пани Гринчук, – ответил Бернар. Он подарил нежнейшую улыбку Дине. Она немного успокоилась.

«Нет, он не выставит мою сумку за дверь. Несмотря на то, что месье Дюке – директор парижской галереи, он не посмеет вести себя низко и подло. Он хороший», – пронеслось в сознании художницы.

Появился заведующий и строго взглянул на администратора, который быстро рассказал на чешском проблему. Заведующий кивнул и открыл какой-то файл на рабочем столе. Он показал администратору. Тот беспомощно развёл руками.

– Простите ещё раз. Да, мы действительно ошиблись.

Заведующий удалился. Метрдотель приступил к разрешению ошибки, вернее, к оправданию.

– Пан Дюке, неделю назад вы заказали два номера: 52 и 53. Мы оставили для вас 52, а для пани Гринчук 53. Утром она прибыла, и мы поселили её в 52, то есть в вашем. Мы просто перепутали цифры. Но дело в том, что другой администратор, который подменял меня, переложил документы. И оказалось, что номер 53 у нас свободен, не за кем не числится. Сегодня днём в пятьдесят третий номер заселилась семейная пара. Больше свободных номеров на данную минуту в нашем отеле нет.

Дина посмотрела на Бернара. «Наверное, он ещё никогда не сталкивался с подобным обращением к своей персоне. В дорогих гостиницах за ним всегда числился номер, а тут… Ужас. И, кажется, это всё из-за меня. Я напросилась на дешёвый ночлег, и он согласился. Однако я же не заставляла и его ночевать здесь», – задумалась девушка.

– Значит, я пойду на поиски номера в другой отель. А пани Гринчук остаётся в 52, который вы должны были держать для меня, – произнёс Дюке.

– Извините нас, пожалуйста, – ответил администратор.

Бернар отошёл от стойки и повернулся к Дине.

– Спокойной ночи.

– Нет. Я не думаю, что смогу спать спокойно в чужом номере. Это я должна отправиться на поиски другого ночлега, – сказала Гринчук.

– Ни в коем случае. Я не допущу этого. Ведь это я вызвал вас сюда, в Прагу. Ошибка с номерами – это не наша ошибка. Ни вы, ни я тут ни при чём. Правда, я больше никогда не буду снимать номер в данном отеле. Это я серьёзно говорю.

– Я не сомневаюсь. Вы извините меня.

– За что?

– Если бы я не захотела остановиться в недорогом отеле, подобно этому, вы бы сейчас преспокойно отдыхали в каком-нибудь престижном номере. Единственное, что я не могу понять, так это вот что. Почему вы и себе заказали номер в этой гостинице?

– Потому что я не люблю вульгарность позолоченных кранов. Мне больше нравится простота форм.

– Это вам передал менеджер? Вы дословно запомнили то, что я ему сказала. Хорошая память, – с иронией проговорила Дина.

– Да. Он заявил, что «эта художница какая-то странная, говорит, что не нуждается в роскоши, но сама при этом не из богатого семейства». Я и захотел увидеть вас. Впрочем, я тоже не люблю роскошь. Я ценю искусство, а не вычурность бытового характера.

– Вы захотели увидеть меня из-за того, что я пренебрежительно отношусь к роскоши, в которой вы привыкли жить?

– Частично. И из-за этого, и из-за другого.

– Вы удивительный человек.

– Вы тоже.

– Благодарю!

– Не за что. Знаете, я сегодня очень счастлив. Я это отчётливо осознал, когда увидел вас на Карловом мосту.

– А я вам завидую. Прекрасно, когда человек замечает своё счастье и понимает его.

– Дина, вы хотите сказать, что ещё не заметили своего счастья?