Обитель Варн - Страница 110

Изменить размер шрифта:

Природа все решила за вас, — развел руками.

— Нет, — качнул головой Бэф. — Лесс сильная девочка. Она справится. Прошло

много времени. Не страшно. И хватит. Тема закрыта, иди спать.

Урва вздохнул: почему все влюбленные упрямы?

Февраль:

`Я люблю тебя. Люблю! А хочу ненавидеть. Забыть, потерять. Но ты как наваждение:

и сон без тебя не впрок, и явь, как сон. Я не живу, Бэф. Я потеряла не тебя,

любимый — себя. Лесс осталась с тобой, а домой приехал фантом от Алисы и

пытается жить, как человек: слушать, видеть, ощущать.

Здесь многое изменилось. Ничего из того, что я помню, не осталось, разве что

некоторые вещи в доме хранят меня, ту, что еще верила, грезила. Но меня уже нет

и их ухищрения спасти и согреть глупышку Алису — тщетны. Она заблудилась в

Зазеркалье.

Маму жалко'…

Март.

`Я люблю тебя. Возможно, это паранойя. Я уже дошла до маразма — пишу дневник,

чтоб хоть так поговорить с тобой, дотянуться до тебя, милый мой.

Мне по-прежнему холодно и неуютно, и по утрам я просыпаюсь с тем же ощущением

промозглого холода, что будил меня в гробнице нашей обители. И первое, что

вспоминается — твое лицо, глаза, руки. Тепло твоих объятий, нежность взглядов и

ощущение покоя и уюта, что ты щедро дарил мне.

Наверное, я сильно виновата перед тобой. Впрочем, я виновата перед многими. Их

почти сотня, но странно, что именно о тебе, а не о них болит и ноет душа. Как ты?

Помирился ли с Ойко? Воспитываешь ли новых детенышей? Летаешь ли по ночам над

городом? Разговариваешь ли со звездами? Доносит ли ветер к тебе мой стон?

Море, океан вопросов, но ответы скрыты и спутаны как карты в колоде, и где ты и

где я — не найти, не угадать. Возможно, уже забыл обо мне, опять кормишь голубей

на площади Сан-Поло, кружишь на Венецианском карнавале очередную красавицу. А

завтра рванешь в высь, пройдешься в полете над Валенсией и Тулузой, прогуляешься

по площадям Рима, отобедаешь в Белградском ресторане, поохотишься в Вуковаре и

заснешь где-нибудь в Глейсдорфе или Мишкольце…

Неужели мы больше не увидимся?

`Маме кажется, что у меня горячка. Она то и дело щупает мой лоб, заглядывает в

глаза. Я стараюсь улыбнуться ей, воссоздать прежний, знакомый ей оптимизм в

глазах. Но вот беда, мне до ужаса хочется вместо этого просто прижаться к ней,

расплакаться и рассказать все, что со мной произошло вдали от нее. О тех душах,

что пришлось забрать, и о своей, что осталась в твоей обители.

Я так и не привыкла спать по ночам. Лежу, смотрю в потолок и мирюсь с инертным

существованием, борюсь с желанием встать на подоконник и взмыть в небо, пройтись

в прощальном кружении над городом и полететь к тебе.

Я постоянно убеждаю себя, что страсть пройдет, сгинет тоска и все наладится. Не

первый раз я влюблена…но разве любила?

`Сегодня видела птиц. Они летели к тебе огромной стаей. Я стояла и с завистью

смотрела им вслед, пока мама не увела меня с улицы. Кажется, она серьезно думает,

что медкомиссия не ошиблась. Еще немного и мама начнет пичкать меня лекарствами,

водить по психиатрам. И как объяснить ей, что это тупиковый путь, неверное

решение? Все проще и сложней: я больна любовью к тому, кого нет. Кто миф,

парадокс, иллюзия природы. Кто реальнее любой реальности. Кто мертв, но жив

более любого из живущих'.

`Я работаю. Хожу в тренажерный зал.

Купила себе пугач и палю по мишеням — пустым банкам на пустынном пляже за домом.

Много читаю, бегаю по утрам. Стараюсь загрузить себя всем, чем можно.

Не помогает'.

`На меня косятся соседи. Сослуживцы сторонятся, словно я чумная. Братья смотрят

как на инопланетянку. Мама — как на любимую, но тяжелобольную. А ведь я уже не

Варн. Я такой же человек, как и они. Но чувствую себя настолько одинокой,

подавленной, насколько, наверное, и муравей не чувствует себя в пустыне.

Наверняка дело во мне. Но как переломить себя? Заставить улыбнуться в ответ на

пошлость, рассмеяться грубой шутке, умиляться непроходимой глупостью,

восхищаться дурными манерами. Фальшивить, лицемерить, лгать изо дня в день. Быть,

как все.

Не хочу, потому что не могу. Твой образ хранит меня от лжи. Я знаю, свобода не в

запретах, свобода в той самой никому не нужной, такой некрасивой для всех правде.

А мне омерзительна кривда. Я знаю ее цену, знаю вкус и цвет ее сути.

Она пахнет кровью и горем…

Мама водит меня в церковь. Я хожу. Вот только исповедоваться мне не в чем. Мои

грехи и гиена не смоет, куда уж клирик отпоет'.

`Конец марта. Меня уволили.

Соседи нажаловались патрулю и у меня отобрали пугач. Теперь я в принудительном

порядке хожу к психологу и слушаю его сказки о неограниченных возможностях

человека. Где-то я уже слышала теорию о человеко-царе…Можно я останусь

человеко-зверем? — спросила как-то. Психолог, молодой мужчина прилизанной

наружности, потерял дар речи. Потом долго зачитывал мне какую-то нудную брошюрку

о величии и могуществе подсознания, энергетики. Я поверила. Но занятия все равно

продлили на неделю.

Теперь я молчу. Сижу и думаю о тебе, разговариваю, обсуждаю прошедший день.

Психолог мне не мешает. Судя по его довольному лицу, в конце встречи — я ему

тоже.

А маму не отпускает тревога'…

`Сегодня мне показалось, я видела Урва. Хитрец сидел на дереве у подъезда и

наблюдал за тем, как я кормлю птиц. Я оглянулась и никого не увидела. До сих пор

не знаю, было или не было? Схожу с ума или твой верный друг почтил меня своим

присутствием?

Значит, ты еще помнишь обо мне?

Или все-таки, это паранойя?

Расклеилась я. Это просто весна…

Без тебя.

Апрель.

`Прошло два месяца, как я вернулась домой. Пять с тех пор, как мы виделись с

тобой. Я готова перевести их в недели и дни, подсчитать со скрупулезностью

шизофреника количество часов и минут нашей разлуки. И ужаснуться полученной

цифре. Но не буду. Мне хватает боли. Каждый вдох и выдох без тебя. Каждое слово,

не к тебе обращенное, каждое дело не для тебя, каждый взгляд, что подарен не

тебе — вот настоящий ужас.

Иногда мне хочется все бросить, взять снаряжение и направиться в горы, чтоб в

итоге оказаться на краю ущелья, что разделяет тебя и меня. Я даже составила

маршрут, посчитала время, что затрачу на путь, и вышла гротескно смешная цифра —

десять дней. Всего десять! Неспешных дней пути с привалами и остановками.

Мысленно же и того на путь не затрачиваю. Доля секунды и я штурмую Черный замок,

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com