Оазис радости - Страница 2

Но Генри сразу понял, что мысль о выставке уже запала матери в душу.

Вскоре они собрались уходить. Прощаясь, родители Генри выразили надежду, что Маргарет придет к ним в гости.

– А вы меня пригласите, пожалуйста!

Генри тогда сказал, что вечер удался на славу и что с ней будет удаваться все.

– Мне понравились твои родители. У вас дома уютно и спокойно.

Прощаясь с Генри, Маргарет прижалась к нему и поцеловала.

Маргарет нажала кнопку вызова стюардессы и заказала минеральную воду с лимоном.

Как быстро летит время! Тринадцать лет прошло, а кажется, будто с родителями Генри она познакомилась только год назад. После первого визита к ним она навела справки в картинной галерее на Рыночной площади. Мистер Лукас, владелец галереи, человек обеспеченный, выразил желание просто посмотреть несколько картин. Он хорошо знал и уважал мать Маргарет. Предупредил, что никаких гарантий заранее дать не может.

– Нужно показать ему картин десять, не меньше, – сообщила она Генри.

Когда они с Генри приехали в Кенсингтон спустя две недели, миссис Рассел в полном смятении повела ее наверх показывать новые работы. Она изрядно потрудилась. По размеру картины были разные, и каждая привлекательна на свой лад.

– Если мистер Лукас решит их выставить, вам нужно будет на каждой вещи указать цену.

– Вы хотите сказать, мне за них заплатят? – Миссис Рассел была ошарашена.

– Конечно, если только они будут проданы, но при этом галерея удержит пятнадцать процентов комиссионных.

– Да я не имею ни малейшего понятия, сколько за них просить!

– Поставьте цену ориентировочно. Не отдавать же задаром! И не скромничайте, цена сама по себе уже производит впечатление на покупателя.

– Ну, тогда фунтов тридцать за каждую.

– В общем, послушаем, что скажет мистер Лукас. Может быть, у нас ничего не получится. Вот и выйдет, что я вас только зря обнадежила. Но попытаться стоит, правда ведь? А если вдруг не получится, вы не будете на меня в обиде?

– В обиде? Да я не знаю, как вас и благодарить за все, что вы уже для меня сделали.

А спустя три недели картины миссис Рассел захотела посмотреть мать Маргарет. Мистер Лукас встретил ее, словно герцогиню.

Она долго рассматривала картины, а потом повернулась к мистеру Лукасу и пропела:

– Можете прикрепить красную звездочку сюда, сюда и... вот сюда!

Это означало, что она купила одну из уличных сценок и два натюрморта.

– Миссис Холдер... – начал было Генри, совершенно оглушенный.

Но та не дала ему договорить.

– Неужели вы полагаете, я купила бы работы вашей матери, если бы они того не стоили? Я благотворительностью не занимаюсь.

Маргарет усмехнулась: Генри тогда, кажется, возненавидел мою мать, а я его успокаивала.

На следующий день в газетах, в отделе светской хроники, появился довольно подробный отчет о выставке. Друзья-журналисты расстарались... Этого оказалось вполне достаточно, чтобы заинтересовать публику и привлечь посетителей.

А уже через месяц миссис Рассел купила себе элегантное синее пальто и маленькую шляпку в тон.

– Мамочка, вид у тебя потрясающий! – воскликнул Генри, пригласив мать в кафе. – Это что, обновки?

– Да. Маргарет выбирала их в магазине вместе со мной. Я ведь от продажи картин триста фунтов выручила!

Спустя полгода мистер Рассел заболел и умер. Что было потом, не хочется и вспоминать. Генри стало очень худо...

Маргарет закрыла глаза.

Печальный опыт прошедших лет научил ее сдержанности. Никогда не знаешь, как отреагирует мужчина на поток женской эрудиции, самоотверженности, проявление своего «я». Поэтому лучше не рисковать! Недаром тихая улыбка Джоконды покорила весь мир...

Маргарет опустила спинку кресла, сбросила туфли и вытянула ноги.

Генри довольно долго пребывал в угнетенном состоянии духа. Чтобы выйти из него, он упорно работал. Я его поощряла. Но он любой ценой хотел быть первым, а такой человек, как известно, обречен на одиночество. Не умеет он жить чужой радостью, а я в совершенстве владею этим искусством... Каким искусством? Она не заметила, как погрузилась в забытье.

– Вот видишь?! – крикнула миссис Рассел, обращаясь к Генри. – Что я тебе говорила! Видишь? – Она кивнула в сторону Шейлы.

Та расстелила на траве большую скатерть, расставила бокалы и рюмки, разложила серебро. И сразу между домом и лужайкой стал сновать лакей, вынося поднос за подносом.

– Откуда тут взялся лакей? У Генри лакеев отродясь не было... А-а-а... это, оказывается, садовник...

– Еда сегодня деревенская, – сообщила Шейла, стукнув Маргарет по колену. – Генри любит такую еду! Да, любит!

Крупные сочные зеленые листья... Среди них гранат, коралл и перламутр. Какой-то очень высокий пирог. Пришел Эрвин и стал отрезать от пирога большие куски.

– Да! – засмеялась миссис Рассел. – Мой сын – талант. – Она обняла полуголого босого Генри. – Да и еще раз да! И эффектный багет ему ни к чему, он только отвлекает от него внимание. Уходи, уходи, уходи! – закричала она и толкнула ее в грудь.

Маргарет проснулась.

Господи! Шейла с деревенской едой, Генри – как всегда, босиком. Эти двое – все-таки пара...

Какой-то багет и покойная миссис Рассел. В неприятных снах и воспоминаниях есть одна хорошая сторона, решила Маргарет. Они убеждают человека в том, что он счастлив, даже если секунду назад в это не верил. Собственно, счастье – понятие относительное! Кто это постиг, редко чувствует себя несчастным, подвела она итог своим мыслям.

Прелестное подвенечное платье... Словно белое облачко, органза и нежный, даже прохладный на ощупь перламутровый атлас. Роскошный свадебный наряд! Любая невеста будет выглядеть в нем настоящей красавицей.

Натянув сверху пластиковый чехол, Шейла повесила платье в гардероб.

Мамочка, еще когда была жива, купила это платье им с сестрой. Одно на двоих... Господи, они тогда так нуждались!

Шейла подошла к журнальному столику и долго смотрела на фотографию матери в изящной рамочке.

Ну вот, милая мамочка, не придется твоей старшей дочери красоваться в таком роскошном платье! Во-первых, оно мне мало, а во-вторых... Шейла вздохнула. В общем, тот, кого я люблю, женат.

– Шейла?

– Да, Генри?

– Какие у тебя планы на эту субботу?

Шейла Стефенсон, собиравшаяся звонить заказчику, положила трубку на рычаг.

Как понимать вопрос шефа? Уж не намеревается ли он пригласить меня поужинать куда-нибудь за счет фирмы? Я этого вполне заслуживаю, поскольку работаю не покладая рук. А может, Генри хочет назначить мне свидание? Фантазерка глупая! Шейла покачала головой. А если речь идет о сверхурочной работе?

Она внимательно посмотрела на шефа.

– Генри, повтори, пожалуйста. Я не расслышала.

– Я спросил, что ты делаешь в субботу.

– Пожалуй, ничего особенного. А в чем, собственно, дело?

– У нас в субботу гости и...

– Где? Здесь? – перебила она его.

– Нет, у меня дома.

– Понятно... – протянула Шейла, хотя ничего не поняла.

Генри и Маргарет Рассел частенько принимают у себя гостей, но при чем здесь она, Шейла Стефенсон? Вероятно, недоумение отразилось у нее на лице, потому что Генри спросил с расстановкой:

– Хотелось бы знать, сможешь ли ты прийти?

– Я?!

– Ну да, ты! – Он недовольно сдвинул брови. – Что с тобой сегодня? До тебя доходит, как до жирафа!

Ах, какой! Шейла выпрямилась. Васильковые глаза потемнели и стали синими-синими, как сапфиры.

– Между прочим, все то время, что я работаю у тебя, все эти...

Он поморщился и оборвал ее:

– Ради Бога, не напоминай о годах!

– И не собиралась! – Шейла тряхнула головой, и прядь черных как смоль волос упала, закрыв пол-лица.

Шесть лет прошло. Даже не верится! Она и сама не позволяет себе задумываться о годах, стремительных, будто реактивный лайнер. Зачем? Она уже давно живет и работает на автопилоте. Можно, конечно, для разнообразия поискать другое место работы, но кто в наши дни, находясь в здравом уме, станет менять порядочного во всех отношениях шефа на кота в мешке? То-то и оно! От добра добра не ищут, а лучшее – враг хорошего.