О зверьках и зверюшах - Страница 43
— Будет, — ответил зверек, поглядывая на небо. — По закону всеобщей подлости вещей.
— Это что еще за закон? — подозрительно спросила зверюша.
— Его открыли зверьки, — ответил усатый зверек. — Он гласит, что если может произойти что-то ужасное — оно произойдет, а если может произойти что-то прекрасное, его фиг дождешься.
— Какой жестокий закон! — уважительно сказала маленькая зверюша. — И что же, вы по нему живете?
— Приходится, — мрачно ответствовал зверек. — Мир к нам враждебен и вытесняет нас всеми способами. Вся живая и неживая природа норовит сделать нам подляну. Зверьку приходится постоянно быть настороже, чтобы сохраниться.
— Дядя зверек, а вы сейчас, случайно, не пойдете через наш город? — спросила зверюша, которая ничего не поняла в этих торжественных рассуждениях.
— Допустим, пойду, — недовольно ответил зверек. — И что?
— А вы не могли бы найти мою маму и сказать ей, что я к обеду опоздаю? Мы живем на Каштановой улице, дом три, возле него еще два больших каштана. А ворота синие в золотых звездах, вы их сразу увидите. Я просто хочу бабочек под навес увести до того, как дождь начнется. Я здесь им сделала навес из еловых лап, а внутри там травка, цветы, им уютно.
Зверек даже завыл внутри себя от того, что даже каким-то толстым бабочкам делают уютно, а ему, зверьку, никто и никогда.
— Ладно, найду, — нехотя сказал зверек, с тоской представляя себе, как зверюша ждет дочь к обеду, накрывает на стол (всякие дурацкие кружевные салфеточки, расписные чашечки, кастрюльки с вкусным паром над ними), и тут входит он, зверек, никем не званный, и попадает в глупое положение. Да еще с капканом.
— Только ты не очень-то долго с ними возись, — сурово заметил зверек. — Мать-то, поди, заждалась уже.
— Я только их отведу и самый сильный дождь пережду, — затараторила зверюша.
— Ладно, ладно, — ответил зверек и пошел в зверюшливый город.
Он сразу нашел этот дом, потому что Каштановая улица была почти у самого леса, и звезды на воротах горели ярко-преярко. Зверек подергал колокольчик у входа, и ему отворила пушистая, еще молодая и хорошенькая зверюша цвета топленого молока.
Зверюши бывают разного цвета. В большинстве своем они белоснежны, хотя и при этой окраске зверюши сохраняют красивые синие, карие и черные глаза, и никогда не имеют красных глаз, как белые кролики или крысы. Иногда белый цвет бывает голубого оттенка или серовато-бежевый, как некрашеный лен. Многие зверюши окрашены в мягкие и теплые тона: бежевый, розово-оранжевый (его еще называют персиковым и абрикосовым), кремовый, золотистый, розовато-серый. Серый бывает также жемчужным, серебристым и голубоватым. Встречаются зверюши ярко-желтого и розового цвета, а изредка появляются даже светло-голубые и нежно-сиреневые. Обычно зверюши довольны свой расцветкой и никогда не перекрашиваются (разве что шутки ради рисуют на себе горошек, клеточки или цветочки) в отличие от зверок, которые, будучи рыжими, черными или пятнистыми от рождения, часто красятся в фиолетовый, зеленый, малиновый, золотой, металлический и другие яркие цвета. Еще зверки любят обсыпаться блестками. Кстати, зверьки терпеть не могут крашеных зверок, им гораздо больше по душе нежные тона зверюш, хотя в молодости зверьки, конечно, западают на необыкновенных, ни на что живое не похожих зверок.
Сами же зверьки имеют цвет серый, реже бурый, и даже озверюшившись, не изменяют ему. Разве что, отмывшись, становятся дымчатыми.
— Здравствуй, — тихо сказала зверюша, открыв дверь.
— Здравствуй, — так же тихо сказал зверек, и еще целых пять минут после этого они стояли в дверях, смотрели друг на друга и молчали. И в глазах у них накапливались крупные слезы, но не выливались, потому что зверьки очень горды, а зверюши просто не любят плакать.
И зверек сразу вспомнил летний вечер, и запах клеверного сена, и парное молоко, и пирожки с черешней, и ночное купание на речке (вода была теплая-теплая, а в ней качались и моргали звезды). И как он возил зверюшу на велосипеде, а зверюша хваталась за него лапами и восторженно повизгивала. И как однажды в лесу на закате сверчок играл им на скрипке, и светляки помахивали своими крохотными фонарями, а потом он провожал зверюшу домой по серебристой дорожке с полосатыми тенями, и зверюша пела пронзительно-грустную и счастливую зверюшливую песню о том, как степная трава в тишине разговаривает с Богом, и зверек, откуда-то вспомнив все, что выучил в детстве, читал ей волшебно-прекрасные зверьковые стихи о том, как пустыня внемлет Богу и звезда с звездою говорит, и даже сам поверил, что пустыня внемлет тому, к кому у него столько вопросов.
А зверюша вспоминала, как любила поутру принести едва проснувшемуся зверьку свежих пирожков и сочной, только что помытой морковки с огорода, и подать ему воды умыться (тогда у них не было водопровода, и за водой ходили к колодцу с коромыслами). А зверек плескался и фыркал, и смешно утирался вышитым полотенцем, весь довольный и всклокоченный.
А однажды зверек поцеловал своих зверюш, большую и маленькую, и сказал: «Вы поймите меня, зверюши, не могу я так больше. Я же все-таки зверек, у меня есть предназначение. А я сижу целый день, чиню грабли, поливаю огород, сапоги тачаю, да и то криво выходят, твой батюшка потом, сам видел, сидит и переделывает. Зачем я вам тут, зверюшам, нужен? — у вас свой зверюшливый мир, и без меня в нем все отлично получается и гладенько работает, а я торчу в нем, как заноза. Я вижу, как вы всей семьей изобретаете, чем меня занять, чтобы потом за мной не переделывать. А ведь я к чему-то годен, зачем-то нужен? Ведь не только кривые сапоги тачать?»
«Ты мне нужен просто так, безо всяких сапог. Просто чтобы был», — прошептала зверюша, качая на руках детеныша.
«Простите меня, мои хорошие, — покачал головою зверек. — Но я же вижу, сколько я вам огорчения доставляю. Пойду я искать, зачем я нужен, а ты поклонись батюшке и матушке, и пусть не поминают меня лихом». И поцеловал зверек спящую маленькую зверюшу, и пошел по дороге, и большая зверюша глядела ему вслед, и снимала слезы с усов, чтобы не капали на мордочку дочке и не мешали ей спать.
— А как же тот домик? — спросил зверек.
— Мы оттуда уехали, когда мама и папа умерли. Он был такой большой… такой грустный… Там теперь семья: целых пять зверюшат, и все разноцветные, — зверюша улыбнулась, и зверьку захотелось прижать ее к себе.
— Да, я в лесу встретил… Она сказала, что опоздает к обеду…
— Нютка теперь большая, — сказала мама-зверюша с ласковой гордостью. — Бабочек пасет.
Зверек хотел спросить все сразу: и когда они переехали, и как они жили одни, когда зверюшины родители умерли, и отчего, и как ведет себя Нюта, и почему ее отпускают в лес одну, когда там стоят идиотские капканы на медведя, но не сказал ни слова, по-прежнему стоя в дверях и придерживая лапой положенный рядом огромный капкан. Потемнело. На садовой дорожке появились темные крапинки дождя.
— Да что мы тут все стоим и стоим, — спохватилась зверюша. — Пойдем в дом, я как раз обед собрала.
— Я сытый, — по привычке сказал гордый голодный зверек, но понял, что сейчас этого не нужно.
Они вошли в дом, и тут же раздался шелест дождя по траве, и дребезжащий глухой стук по стеклам, и плеск в дождевой бочке, дружное журчание и слаженный стук струй, покативших с черепичной крыши, и еще сто различных звуков, которые рождает летний ливень.
Зверек сложил капкан в прихожей и сел со зверюшей за стол, накрытый скатертью с вышитыми вишенками (зверек помнил, что их вышивала еще зверюшина бабушка) и заставленный вкусностями. Но обоим как-то не елось. За окном становилось все темнее, а далекое ворчание грома — все ближе. Молнии вспыхивали, как огромные фотовспышки на закрытии Олимпийских игр.
— Где же наша Нютка? — озабоченно сказала зверюша.