О светлом будущем мечтая (сборник) - Страница 6

Алеша вышел из сети и продолжил читать.

«Это не будет революцией или войной, не вызовет катаклизмов и гибели людей. Это совсем другие перемены, в отличие от тех, которые раньше переживало человечество. В общем-то, люди уже давно готовы перейти на новый этап развития. Уже сейчас для этого есть все предпосылки и возможности. Человеческий разум надо освободить от повседневной рутины, от забот о хлебе насущном, и создать ему такие условия, чтобы он как можно больше времени мог уделять своему развитию. Это вполне возможно и сейчас. Конечно, не сразу, не вдруг. Все не изменится, как по мановению волшебной палочки. Прежде всего, надо сделать так, чтобы каждый человек убедился – только умственным трудом он сможет добиться для себя улучшения жизни. Физический труд уже практически исчерпал свои возможности. Все усилия должны быть направлены сейчас на то, чтобы люди приложили все силы для ликвидации монотонного и тяжелого физического труда. Поощрять любые изобретения и любую рационализацию в этом направлении. Придумал человек, как автоматизировать труд каменщика? Отлично, это сэкономит огромные деньги и время. Это надо оценить и часть прибыли перечислять изобретателю, до конца его жизни. Изобрел что-нибудь другое – стал получать больше, и так далее. Работа мысли должна поначалу стать самым прибыльным делом. Когда же люди в своем большинстве начнут стремиться к знаниям, к повышению своего уровня, их можно вообще освободить от физического труда, заменив его машинами. Дать человеку жить нормально вне зависимости от того, трудится он или нет. А тех, кто стремится к знаниям, к совершенствованию машин и условий жизни, нужно поощрять дополнительными возможностями и благами. Так постепенно человечество и придет к новому уровню жизни, когда не за физический труд, не за умение обобрать ближнего люди будут приобретать дополнительные блага, а за знания, за развитие интеллекта и умственных способностей. Здесь не будет уравниловки, как это стремились сделать коммунисты. Люди всегда не одинаковы ни по умственным способностям, ни по воображению, ни по знаниям. А раз так, то и возможности и блага их будут неодинаковы. И чтобы достичь больших благ и возможностей, иного пути, кроме развития разума, не будет. В этом и заключается основной двигатель развития – в неодинаковости людей. Я думаю, эта неодинаковость изначально была заложена в людей именно с такой целью. Что-то должно двигать прогресс. Если не будет никакой разницы в том, насколько больше пользы ты приносишь, то и делать-то никто ничего не захочет. А зачем? И самое главное даже не в этом. Любопытство человеческое не иссякнет, нет, но несправедливость распределения, несомненно, все дела сведет на нет. Это уже было у нас, в СССР. Я сам пережил такое время. Когда всем платили одинаково, когда рабочий получал больше любого, даже самого грамотного, инженера. Когда любой мог посмеяться над образованным человеком, сравнивая свои и его доходы. Нас обманули тогда, уверили, что вся причина в отсутствии хозяина. Разрушили все, что было, и отдали все в руки богатых. Только для того, чтобы в очередной раз ограбить. На самом деле все было гораздо сложнее. Не в строе было дело, не в отсутствии хозяина, а в отношении к труду. Вся система уравниловки привела лишь к тому, что человек не хотел больше трудиться, ни умственно, ни физически. Можно было, ничего не делая, жить довольно прилично, главное – захватить теплое местечко. А для этого много ума не надо. Связи, умение где надо – дать, где надо – взять, влиятельные знакомые и родители, и вот теплое местечко в кармане. Из этих же, не желающих ничего делать, и новые хозяева появились. Разве мог после этого появиться прогресс неизвестно откуда? Конечно же, нет. Эти новые хозяева стали думать вовсе не о производстве, а о том, как бы побыстрее ограбить народ, как бы побольше теплых мест набрать для себя и своей родни. Хозяин может вообще ничего не делать, а все блага и так будут у него. Всего этого воровства можно было избежать изначально. Всего-то и надо было изменить систему распределения. Кто больше и лучше работает, получал бы больше, и за такими потянулись бы и остальные. Всем хочется жить лучше. Причем это должно было распространяться на все формы труда, и на умственный, и на физический. Вот тогда и можно было бы начать стимулировать умственное развитие. Чем образованнее человек, тем больше нужно было ему платить, ведь не зря же он столько времени тратил на образование. Дальше – больше. Ввести конкурс на любую занимаемую должность и работу, чтобы люди с самого начала стремились получать знания и навыки, превзойти других. Не только образование, а любые знания, любой умственный труд можно было бы поощрять, и мы без потрясений, без переделов собственности, без крови пришли бы к обществу разумных людей. Так можно было сделать во времена перестройки, но в людях возобладала алчность. Глупая надежда обмануть всех и жить припеваючи, ничего не делая. Конечно, кому-то это удалось. Большинство же оказались обманутыми, особенно старики, честно прожившие жизнь. Ни умственных способностей, ни физических сил у них уже не осталось, вот их первых и обрекли на вымирание».

Алеша снова вошел в сеть, и тут же Масчер вышел на связь.

– Ты прочитал? Ну, что скажешь?

– Все это хорошо, я понимаю, но сейчас-то что делать? Или время уже упущено?

– Упущено? Да. Но кое-что сделать можно. Прежде всего, нужно, чтобы люди поняли: они смогут жить нормально только тогда, когда к управлению придут умные люди. И не только поняли, но и захотели изменить положение. А для этого нужно, чтобы кто-нибудь рассказал им, как можно жить лучше и как к этому прийти. Рассказал человек, которому они верят, которого понимают и любят. Через газеты, через журналы, через литературу надо доводить это до простого человека. Как? В первую очередь, надо увлечь этой идеей интеллигенцию. Писателей и журналистов. Просто умных людей.

– А получится ли их увлечь?

– Далеко не всех, но многие поддержат, а это уже немало.

– Хорошо, их мы увлекли, но где гарантия, что эта идея увлечет и всех остальных?

– Да, с этим сложнее. Большинство ныне живущих спят и видят, что им с неба упадет богатство. Американцы в фильмах это пропагандируют очень успешно. Чудесное обогащение у них чуть ли не в каждом фильме. А богатые почти во всех фильмах тупые, да еще и мафиози. Конечно, с таким направлением пропаганды далеко не уйдешь. Но ведь можно и другую литературу, и другие фильмы создавать. Вот и найди таких людей. Свяжись с ними по Интернету, объясни свою мысль, найди поддержку. В одиночку, конечно же, ничего не добьешься. Ну, все, пока. Вопросы обговорим после. А сейчас улаживай свои дела.

– Пока. Надеюсь, на этот раз свяжемся быстрее. Я уже за тебя забеспокоился.

– Все будет в порядке, не волнуйся. Пока.

Отец отключился, и Алеша отправился домой.

Алексей наметил себе дальнейший план действий. Первым делом он сходил в травмпункт. Рассказал все, как было, объяснил: не пришел сразу с утра, потому что проспал и вынужден был бежать на работу. В травмпункте ему дали понять, что о таких происшествиях вынуждены сообщать в милицию. Алёша ничего не имел против, и дал свой адрес и телефоны. Потом он зашел к Светлане и Лидии Михайловне и обрисовал им ситуацию, пояснив, что узнал обо всем от знакомого по Интернету. Те тут же побежали снимать побои и писать заявление о нападении. Казалось бы, всё улажено, но не тут-то было. В подъезде собственного дома его уже ждали. Он не успел ничего сделать или сказать, как его, завернув за спину руки в наручниках, уже очень грубо заталкивали в машину. Объяснять никто ничего не пожелал, выслушать тем более. Запихнули в камеру, и на все попытки добиться телефонного звонка или адвоката просто не обращали анимания. Не только следователя, но даже старшего по смене вызывать никто не собирался. Ребята выполнили приказ, остальное до фени. Единственное, что как-то сглаживало всю эту муру – надежда, что всё-таки разберутся и отпустят. Хорошо еще, что в камере он был один. До утра так никто и не появился, утром к нему тоже не торопились. Несмотря на бессонную ночь, Алексей не терял оптимизма. Кормить его, по-видимому, не собирались, а следователь появился только часа в два. Конечно, возмущаться Алеша уже и не думал, хотелось только, чтобы все поскорее кончилось. Следователь молча что-то писал, и минут через двадцать сунул на подпись признание в совершенном преступлении.