О, Солон! - Страница 1

История Афинской демократии начинается с Солона. У кого из нас в дальнем уголке памяти от ранних школьных лет не сохранилось это имя? Реформы Солона… Немногие в зрелом возрасте могут вспомнить, в чем они заключались, или связать сколь-нибудь определенное впечатление с личностью самого реформатора. А между тем это был человек замечательный, и знакомство с его деятельностью дает пищу для очень интересных размышлений.

В рассказе о Солоне (так же, как и во всем последующем изложении) я буду цитировать и обсуждать свидетельства древних авторов. Быть может, читатель истолкует их совсем иначе. Тем интереснее! История — зеркало, в которое смотрится современность. И каждый из нас вправе смотреть в это зеркало своими глазами.

Солон жил в первой половине VI века до нашей эры. Спустя столетие о нем пишет Геродот, еще через столетие — Аристотель и уже в первом веке нашего летоисчисления его биографию записывает Плутарх.

Он происходил из знатного царского рода. Однако доставшееся ему в наследство состояние было скромным — как замечает Плутарх — вследствие доброты и щедрости его отца.

Необходимость позаботиться об источнике дохода и природная любознательность побудили Солона заняться морской торговлей. Он много путешествовал, наблюдал жизнь других народов и, будучи склонен к философии, размышлял о судьбе своей родины — Аттики. Увлекся поэзией. Писал для развлечения, а затем и всерьез — облекая в стихотворную форму плоды своих размышлений. Одно из ранних стихотворений положило начало его политической карьере. Вот как описывает Плутарх этот эпизод:

"Афиняне, утомленные долгой и тяжкой войной с мегарянами из-за Саламина (острова близ Афин — Л.О.), запретили Законом, под страхом смертной казни, предлагать гражданам вновь в письменной или устной форме продолжать борьбу за Саламин. Солона огорчало это позорное положение. Он видел, что многие молодые люди ждут только повода, чтобы начать войну, не решаясь сами начать ее из-за этого закона. Поэтому он притворился сумасшедшим; из его дома по городу распустили слух, что он выказывает признаки умопомешательства. Между тем, он тайно сочинил стихи, выучил их, чтобы говорить их наизусть, и вдруг бросился на площадь с шапочкой на голове. Сбежалась масса народа. Солон, вскочил на камень, с которого говорили глашатаи, пропел стихотворение, которое начиналось так:

Это стихотворение носит заглавие «Саламин» и состоит из ста стихов; оно очень изящно. Когда Солон пропел его, друзья его начали хвалить стихи, особенно настойчиво Писистрат советовал послушаться Солона. Тогда афиняне отменили закон и опять начали войну, а военачальником поставили Солона". (Солон, VIII)

Прелестна маленькая хитрость Солона, притворившегося безумным, чтобы обойти запрет. Для этого он побежал и надел шапочку — афиняне в городе ходили с непокрытой головой. Может вызвать недоумение, что ему поручили командование. Но в ту пору навыками военного дела владел каждый гражданин, и специальных знаний от командующего не требовалось. Но самое любопытное здесь — роль поэзии. Почему именно стихотворная форма призыва к оружию так вдохновила сограждан Солона? Хотя письменность уже существовала, книг у афинян еще не было. Зато много было бродячих сказителей — рапсодов. Поэмы Гомера из поколения в поколение передавала устная традиция. События политической жизни, недавняя история тоже находили свое выражение в стихотворных повествованиях. Древние греки были ценителями поэзии. Для нас Солон интересен главным образом как реформатор и законодатель, но для своих соотечественников он был еще и великий поэт, чьи стихи, наряду с поэмами Гомера, столетия спустя дети заучивали наизусть в школе.

Традиция почитала Солона одним из самых знаменитых мудрецов своей предыстории. Геродот пересказывает следующую характерную легенду о нем:

"Солон однажды посетил лидийского царя Креза, который показал ему свои несметные сокровища и спросил, встречал ли Солон самого счастливого человека на земле. К разочарованию владыки, полагавшего, что богатство дает ему право на такое звание, Солон ответил, что это афинянин по имени Телл.

"Этот Телл, — сказал Солон, — жил в цветущее время родного города, у него были прекрасные и благородные сыновья, и ему довелось увидеть, как у всех них также родились и остались в живых дети. Это был по нашим понятиям зажиточный человек. К тому же ему была суждена славная кончина. Во время войны афинян с соседями он выступил в поход и при Элевсине обратил врагов в бегство, но и сам пал доблестной смертью. Афиняне же устроили ему погребение на государственный счет на месте гибели, оказав этим высокую честь". (Геродот. История, I, 30)

Когда же царь спросил, кого Солон считает самым счастливым после Телла, тот ответил:

"После Телла самые счастливые — Клеобис и Битон. Родом из Аргоса, они имели достаточно средств к жизни и к тому же отличались большой телесной силой. Помимо того, что оба они были победителями на атлетических состязаниях, о них рассказывают еще вот что: у аргосцев есть празднество в честь Геры Аргосской. Их мать, жрицу богини, нужно было обязательно привезти на повозке в святилище богини. Однако быки их не успевали вернуться с поля. Медлить было нельзя, и юноши сами впряглись в ярмо и потащили повозку, в которой ехала их мать. Сорок пять стадий (около 9 км. — Л.О.) пробежали они и прибыли в святилище. После этого подвига, совершенного на глазах у всего собравшегося на праздник народа, им суждена была прекрасная кончина. И божество дало ясно этим понять, что смерть для людей лучше, чем жизнь. Аргосцы, обступив юношей, восхваляли их силу, а женщины — мать за то, что она обрела таких сыновей. Мать же, возрадовавшись подвигу сыновей и народной молве о них, стала перед кумиром богини и молилась даровать ее сыновьям Клеобису и Битону, оказавшим ей столь великий почет, высшее благо, доступное людям. После этой молитвы, жертвоприношения и пиршества юноши заснули в самом святилище и уже больше не вставали, но нашли там свою кончину. Аргосцы же велели поставить юношам статуи и посвятить в Дельфы за то, что они проявили высшую доблесть". (Там же, I, 31)

В обоих рассказах достойная смерть и почетное погребение описаны как кульминация земной жизни счастливого человека. Древние греки верили в загробное существование души и воздаяние ей после смерти. "Подробнее об этом см. Приложение 1." Плутарх продолжает рассказ Геродота:

"А нас, — воскликнул Крез уже с гневом, — ты не ставишь совсем в число людей счастливых?" Тогда Солон, не желая ему льстить, но и не желая раздражать еще больше, сказал: "Царь Лидийский! Нам, эллинам, бог дал способность соблюдать во всем меру; а вследствие такого чувства меры и ум нам свойственен какой-то робкий, по-видимому, простонародный, а не царский, блестящий. Такой ум, видя, что в жизни всегда бывают всякие превратности судьбы, не позволяет нам гордиться счастьем данной минуты и изумляться благоденствию человека, если еще не прошло время, когда оно может перемениться. К каждому незаметно подходит будущее, полное всяких случайностей; кому бог пошлет счастье до конца жизни, того мы считаем счастливым". (Солон, XXVII)

Далее следует драматическое повествование о том, как Крез, разбитый и плененный Киром, приговорен к сожжению. Всходя на костер, он вспоминает слова афинского мудреца и восклицает: "О, Солон!". Кир же, узнав в чем дело, тоже проникается сознанием бренности всего земного и прощает своего врага.

"Так, — заключает Плутарх, — прославился Солон: одним словом своим одного царя спас, другого вразумил". (Там же, XXVIII)