О носах и замках (СИ) - Страница 1

О носах и замка́х.

Роман о чудаке, невероятном происшествии и изготовлении счастья.

Часть первая. Носатый.

Глава 1. Странная находка.

Мадам Брижитта Леру жила в Саквояжном районе, сколько себя помнила. И жила она не у какой-то чопорной площади Неми-Дрё или у Чемоданников — она обреталась возле канала Брилли-Моу, у Хриплого моста.

О таких говорят, что они соседствуют с блохами, поскольку даже в хмурую погоду с берега можно частенько увидеть здоровенных блох Фли, прыгающих по крышам трущобного района по ту сторону канала. Что ж, мадам Леру многое могла рассказать об этих самых блохах. Как, впрочем, и о чем угодно другом: ей и вовсе лишний повод поговорить был не нужен.

Мадам Леру, несколько широкая как в кости, так и во всем прочем, обычно одевалась скромно и чинно, как и подобает порядочной женщине. Бордовое, расшитое цветочным узором платье досталось ей от матери, но все еще было вполне ничего. Мадам хоть и не была богата, но в модных веяньях считала себя сведущей — вон, какая у нее шляпка! Ну и что, что потертая, ну и что, что перья пообтрепались. Можно подумать, если бы у старьевщика мистера Бо была шляпка получше, она бы ее не купила. И вообще, отстаньте от ее шляпки — у нее и так настроение хуже некуда.

Частично из-за боа, которое было на ней сейчас вместо привычного шарфа.

Еще перед выходом из дома, обматываясь им, мадам Леру считала, что надеть его — это хорошая идея. Это было просто прекрасное боа — из голубиных перьев: она сама наловила на него голубей, лично их общипала. Но прохожие как-то странно на нее косились, и постепенно ей стало казаться, что выглядит она в нем глупо.

Мадам Леру повсюду таскала с собой корзину, какие носят швеи, но назвать ее швеей было бы не совсем верно. Она была заплатницей: ставила заплаты, пришивала пуговицы, штопала то да сё. Но при этом намного больше времени, чем она проводила с иглой в руках, ей приходилось бродить по Тремпл-Толл в поисках заказчиков.

Был уже вечер, смеркалось, у нее устали ноги, и это также ухудшало настроение. Сегодняшний день выдался крайне долгим и невероятно утомительным. Сперва мадам доставила мисс Уотерс и мисс Чикк, ее компаньонке, миленькие заштопанные платьица, после был литейщик мистер Реббин с его старым бушлатом, затем грубиян-кэбмен мистер Боури с протертыми штанами, ну а последним она посетила простуженного почтальона мистера Уигли (пришить пуговицы на жилетку и поставить заплату на шинели). Раздав починенные вещи, мадам Леру обошла окрестности Рынка-в-сером-колодце, узнавая у жильцов, не нужны ли кому ее услуги. И вот теперь ее корзина была заполнена работой на новую бессонную ночь, но прежде чем отправиться домой, мадам нужно было еще кое-куда заглянуть. Она уже буквально слышала ворчание целый день голодавшего мистера Леру, ее старого отца, но ему придется подождать ее еще немного…

Мадам шла, никого не трогала, как вдруг к ней пристала какая-то девчонка на шумных и дымных паровых роликах:

— Вы не подскажете, где здесь тупик Кривых Толок? — спросила она и вместо того, чтобы остановиться, как нормальный человек, принялась колесить вокруг мадам Леру, задымляя заплатницу и вызывая у нее морскую болезнь.

— Может быть, Кривых Полок? — раздраженно уточнила мадам Леру, хоть и не имела ни малейшего представления ни о том, ни о другом тупике.

— Да нет же, — отвечала девчонка. — Кривые толки… которые ходят… вроде сплетен!

— Ничего подобного не знаю. Здесь ничего такого нет!

— Ум… благодарю, — ответила девчонка и унеслась прочь.

Мадам Леру недовольно глядела ей вслед. То ли разносчица, то ли посыльная из лавки, решила она. Вот в ее молодость девушки подобным не занимались — у них были уважаемые профессии, вроде чесальщиц одеял, безжалостно изгонявших блох и клопов, или тех же заплатниц — что может быть важнее и благороднее, чем противостоять сквознякам, заделывать прорехи, штопать дыры. Да если бы не гордые заплатницы и штопальщицы, весь город походил бы на жуткое-прежуткое решето.

После девчонки на роликовых коньках ей встретился улыбчивый пухлый джентльмен. Мадам Леру прекрасно знала, что значат эти улыбочки. Ее старый отец частенько говорил: «Не верь этим улыбочкам, Бриджи. До добра они не доведут». Тот джентльмен лучился с головы до пят — он выглядел неуместно радостным, и это вызвало у заплатницы справедливое раздражение.

В итоге, настроение у самой мадам Леру не то, чтобы совсем уж испортилось, но она к этому была близка и очень надеялась, что его улучшит человек, к которому она шла. И это невзирая на то, что род деятельности этого человека обязывал его нести всем и каждому дурные вести, как тот ворон, что сидит на башенных часах и никак не накаркается. Если задуматься, у этого господина было много сходства с вороном: вечно хмурый, да еще и постоянно носит черное…

Мадам Леру свернула с улицы Фили на улицу Худых Ставен, а оттуда — в переулок Трокар.

Серые двухэтажные домишки с чернеющими круглыми окнами чердаков утопали в сухом плюще, будто в клубах волос. На одной крыше, точно нелепый парик на свихнувшемся судье, громоздилось несколько этажей разномастных дощатых птичников. На другой ржавело древнее летательное устройство, в пустых иллюминаторах которого проглядывали сонные кошачьи морды. Двери, что выходили в переулок, стояли тесно, будто в очереди — квартирки за ними ютились небольшие, узкие.

Мадам нужна была пошарпанная вишневая дверь с цифрой «7» на бронзовой табличке, по обе стороны которой раскинулся розарий — ночной кошмар хорошего садовника: путаные стебли и мизантропические бутоны, раздражающе кровавые на фоне бурых листьев и длинных, в палец, шипов.

Заплатница подошла к двери и, поудобнее перехватив корзину, постучала в дверной молоток. Открывать никто не спешил, и, ожидая, мадам Леру успела нацепить одну благоприятную мину, после чего отвергла ее как чрезмерно фривольную и легкомысленную, а затем надела другую мину, которая, по правде, выглядела еще легкомысленнее, чем предыдущая.

Наконец раздались шаги, дверь отворилась, и на пороге показался высокий джентльмен с бледным лицом, одетый безукоризненно, пахнущий — мадам Леру едва сдержалась, чтобы не ахнуть в голос — так же великолепно. Идеально симметричные воротнички, скупые движения и запах кофе. Это был доктор Доу, мужчина высоконравственный, крайне благовоспитанный и исключительно не подходящий для местных трущоб. Доктор Доу будто бы сошел со страниц какой-то книжки — так разительно он отличался от прочих мужчин в Саквояжне, которые попадались мадам Леру на глаза. И тут она могла сделать исключение — она была бы нисколько не против его улыбки. Беда в том, что — и все это знают — доктор Доу никогда не улыбается. Мадам Леру полагала, это как-то связано с его грустными серьезными мыслями.

— Добрый вечер, мэм, — поздоровался доктор, бросив пытливый взгляд на посетительницу и удостоив отдельным вниманием ее голубиное боа, после чего пропустил заплатницу в дом: — Я так понимаю, вас привело ко мне что-то срочное.

Мадам Леру спорить не стала, несмотря на то, что дело ее особой срочности не имело.

Доктор провел посетительницу по узкой лестнице наверх, в свой кабинет, прикрыл за ней дверь и сел за стол.

— Что вас беспокоит, мэм?

— О, доктор! Я ничем не больна! У меня прекрасное, прекрасное самочувствие! Вы только поглядите на этот здоровый румянец.

Румянец мадам Леру походил скорее на… багрянец, что в понимании доктора здоровым не являлось.

— Если вы ни на что не жалуетесь, могу я узнать цель вашего визита, мэм? — тем не менее спросил он.

— Конечно-конечно! — Мадам Леру взгромоздила на стол перед доктором свою корзину и подняла крышку. — Полюбуйтесь-ка, господин доктор!

В корзине аккуратной стопочкой была сложена разномастная одежда, которая могла принадлежать весьма экстравагантному существу, если представить, что всю ее носил один человек: дамское платье, мужской картуз, костюмная жилетка, что-то, что, видимо, являлось, доктор был не уверен, чулками…