О мышах и о людях - Страница 20

— Конечно, Джордж, конечно, я сделаю как ты сказал.

— Лады. Дай мне пару минут, потом беги и расскажи им, что только что нашёл её. Всё, я пошёл.

Джордж повернулся и быстро вышел из конюшни.

Старик Липкий посмотрел ему вслед. Потом беспомощно взглянул на жену Кудряша и постепенно его сожаление и гнев облачились в слова.

— Ты проклятая шлюха! — яростно произнёс он. — Добилась своего, да? Теперь ты, поди, рада. Все знали, что с тобой беды не оберёшься. Ты была бестолковая баба. От тебя и теперь толку нет, шлюха несчастная. — Он всхлипнул и голос его задрожал. — Я мог бы заниматься прополкой в огороде и мыть посуду для ребят. — Он помолчал, потом продолжил нараспев, повторяя слова, которые врезались ему в память: — Если в город приедет цирк, или там бейсбольный матч… мы обязательно пойдём поглазеть на это дело… просто скажем: чёрт с ней, с работой, — и пойдём. И никого спрашивать не станем. Были бы у нас куры, свинка… а зимой… маленькая пузатая печурка… дождь идёт… а мы знай себе сидим возле печки.

Его глаза заволокли слёзы, он повернулся и быстро вышел из конюшни, потирая бакенбарды культёй.

Шум игры снаружи утих. Послышались недоумённые выкрики, топот бегущих ног и мужчины ворвались в конюшню. Ловкач и Карлсон, молодой Уит и Кудряш, а следом — Крючок, держась поодаль. За ними приплёлся Липкий, а последним явился Джордж. Он натянул свою синюю джинсовую куртку и теперь застёгивал её, а его чёрная шляпа была опущена на самые глаза. Мужчины бегом обогнули стойло, их взгляды нашарили в полумраке жену Кудряша, тогда они остановились и тихо стояли, глядя на неё.

Потом Ловкач спокойно приблизился к телу и пощупал запястье безжизненной руки. Его тонкие пальцы коснулись щеки девушки, потом исследовали слегка искривлённую шею. Когда он поднялся, остальные столпились возле, оцепенение спало.

Кудряш внезапно ожил.

— Я знаю, кто это сделал, — заорал он. — Этот здоровый сукин сын, вот кто. Я знаю, это он. Кроме него некому, потому что все остальные играли в подкову. — Он всё больше распалялся. — Я его достану. Сейчас пойду за дробовиком и сам грохну этого здоровенного сукина сына. Пальну прямо в его вонючее брюхо. Пошли, ребята.

Он в ярости выбежал из конюшни.

— Возьму–ка я свой «Люгер», — сказал Карлсон и тоже ушёл.

Ловкач спокойно повернулся к Джорджу.

— Думаю, это Ленни натворил, не иначе, — сказал он. — У ней шея сломана.

Джордж не ответил, а только медленно кивнул. Его шляпа была так низко надвинута на лоб, что глаз было не видать.

Ловкач добавил:

— Может, как тот раз, в Уиде, ты рассказывал.

Джордж снова кивнул. Ловкач вздохнул.

— Ладно, думаю, мы должны его сыскать. Как считаешь, куда он мог двинуть?

Джорджу понадобилось время, чтобы выдавить:

— Мог податься на юг. Мы пришли с севера, так что он мог податься на юг.

— Думаю, нам надо его сыскать, — повторил Ловкач.

Джордж подошёл ближе.

— Могли бы мы привести его и посадить под замок? Он ведь чокнутый, Ловкач. Он никогда не сделал бы этого со зла.

Ловкач кивнул.

— Могли бы, — сказал он. — Если бы удержать Кудряша, то могли бы. Но Кудряш собирается пристрелить его. Он всё ещё психует из–за руки. И представь, если его посадят под замок — свяжут и посадят в клетку, как бешеного пса. Тут нет ничего хорошего, Джордж.

— Знаю, — сказал Джордж. — Знаю.

Вернулся Карлсон.

— Этот ублюдок стащил мой «Люгер», — крикнул он. — В мешке его нет.

За ним следовал Кудряш, держа в здоровой руке ружьё. Теперь он был спокоен.

— Ладно, парни, — сказал он. — У нигера есть дробовик; ты, Карлсон, возьмёшь его. Когда увидишь этого урода, не оставляй ему шанса, бей прямо в брюхо — это его прикончит.

Уит возбуждённо произнёс:

— У меня нет пушки.

Кудряш повернулся к нему.

— А ты двигай в Соледад и поднимай копов. Найди Эла Уилтса, он там шерифом. Давай, двигай. — Он с подозрением повернулся к Джорджу. — Ты идёшь с нами, парняга.

— Ага, — сказал Джордж. — Иду. Но послушай, Кудряш. Он просто чокнутый, бедолага. Не стреляйте в него, он же не понимал, что делал.

— Не стрелять в него? — заорал Кудряш. — Он увёл у Карлсона «Люгер». Чёрт, конечно мы будем стрелять.

Джордж слабо возразил:

— Может, Карлсон просто потерял пушку.

— Утром он был на месте, — покачал головой Карлсон. — Нет, его увели, ясное дело.

Ловкач стоял, глядя на жену Кудряша.

— Кудряш, может тебе лучше остаться здесь, с женой? — сказал он.

Лицо Кудряша покраснело.

— Я пойду, — сказал он. — Пойду и кончу этого здорового ублюдка сам, хоть у меня и одна рука. Я его достану.

Ловкач повернулся к Липкому.

— Тогда ты останься с ней, Липкий. Остальным лучше пойти.

Они ушли. Джордж на мгновение задержался возле старика и оба смотрели на мертвую девушку, пока Кудряш не позвал:

— Эй, Джордж, не отставай, а то как бы мы чего про тебя не подумали…

Джордж медленно двинулся за остальными, с трудом волоча ноги.

Когда все ушли, Липкий сел на корточки в сено и долго смотрел в лицо девушки.

— Бедняга, — сказал он тихо.

Звук шагов удалялся, становился тише. Конюшня медленно погружалась в сумрак, лошади в стойлах переминались с ноги на ногу, позвякивая уздечками. Старик Липкий сидел на сене, закрыв глаза рукой.

Глубокие зеленоватые воды реки Салинас струились сквозь наступающий вечер. Солнце уже покинуло долину, чтобы взобраться по склонам гор Габилан и выкрасить их макушки в розовый. У заводи, среди пятнистых сикоморов, уже легла прохладная тень.

Водяная змейка плавно скользила по водоёму, поворачивая из стороны в сторону похожую на перископ головку; она приблизилась к ногам цапли, что неподвижно замерла на мелководье. Длинный клюв бесшумно опустился, схватил змейку за голову и выдернул из воды. Цапля быстро заглатывала добычу, а хвост змейки отчаянно извивался.

Где–то вдалеке поднялся ветер, волной накатил на верхушки деревьев, зашумел в кронах. Листья сикомора затрепетали, поворачиваясь серебристой изнанкой наружу, а бурые ошмётки палой листвы поднялись в воздух и, пролетев несколько футов, с шелестом опустились на землю. Ряд за рядом побежали по поверхности заводи поднятые волны.

Ветер утих так же быстро, как и поднялся, и сонная тишина осторожно вернулась на поляну. Цапля стояла на мелководье в неподвижном ожидании. Ещё одна водяная змейка плыла по заводи, и её маленькая головка вращалась из стороны в сторону подобно перископу.

Из кустов возник Ленни, он старался двигаться бесшумно, напоминая крадущегося медведя. Цапля захлопала крыльями, тяжело и шумно поднялась в воздух, полетела вниз по реке. Змейка стремительно скользнула в прибрежные камыши.

Ленни тихонько подошёл к краю заводи. Опустился на колени и напился, едва касаясь губами воды. Когда какая–то маленькая птичка зашуршала листвой позади него, его голова дёрнулась, он выпрямился и прислушался, повернувшись к источнику звука. Приглядывался, пока не различил птичку, а тогда снова наклонился к воде.

Наконец напившись, он уселся на берегу, боком к заводи, чтобы видеть тропу, подтянул колени к груди и положил на них подбородок.

Свет в долине медленно угасал, и по мере того, как он тускнел и растворялся в сумраке, вершины гор сверкали всё ярче.

— Я не забыл, уж говорю тебе, чёрт побери, — тихо произнёс Ленни. — Спрятаться в кустах и ждать Джорджа, вот. — Он натянул шляпу ниже на глаза. — Джордж придёт и задаст мне чертей, — продолжал он. — Джордж захочет стать один, и чтобы я его не донимал. — Он повернулся и посмотрел на яркие верхушки гор. — Я могу прямо сейчас пойти и сыскать себе пещеру, — грустно молвил он. — У меня никогда не будет кетчупа, но мне всё равно. Если я не нужен Джорджу… я уйду. Уйду.

И тут из головы Ленни вышла маленькая толстая старушонка. Она носила толстые, выпуклые, как бычьи глаза, очки, она была одета в большой клетчатый передник с карманами — вся такая накрахмаленная и чистенькая. Она остановилась перед Ленни, руки в боки, и неодобрительно посмотрела на него.