О чем молчит ласточка - Страница 26

По небу снова прокатился гром, и связь прервалась. Володя чертыхался, пытаясь еще раз набрать номер – звучали прерывистые гудки. Попробовал снова – абонент оказался недоступен.

– Только не уходи оттуда, – прошептал он с мольбой.

Не отводя взгляд от телефона, Володя вышел в прихожую, откуда тут же раздался непривычно высокий лай.

– Герда, – простонал он.

Собака сидела у входной двери, жалобно скулила, виновато смотрела на него – в центре коридора поблескивала лужа.

– Прости меня, девочка, – затараторил он, мучимый чувством вины. – Сколько часов ты терпела…

Володя отворил дверь, выпустив собаку наружу, а сам помчался в ванную за тряпкой и бросил ее на пол.

Продолжая безуспешно набирать Юрин номер, бегом пересек укрытый туманом двор. Запер за собой ворота и направился сквозь густые заросли осоки к их иве.

Каждый шаг давался с таким трудом, что Володе казалось, будто высокие стебли тянулись не к небу, а к его ногам, опутывали щиколотки, пытались его остановить. Но Володя не смотрел вниз, он и так знал, что вовсе не трава тормозит его, а страх. Страх столкнуться наяву с призраком утраченного счастья. Страх разочароваться в выдуманном образе самого светлого человека, что встречался в его тусклой жизни. Страх неминуемой утраты.

Но он превозмогал его. Упрямо шагал, путаясь в траве, ежась от холодного дождя, пока наконец не увидел белое пятно, скрытое гигантским пологом ивовых веток.

– Юра, – позвал он, но его голос заглушили шум ветра и шелест листвы.

Так странно было видеть его, обращаться к нему по имени. И еще удивительнее – наблюдать, как он, казалось, услышав Володю, выходит к нему, раздвигая ивовые ветви. Шагает навстречу, разгоняя туманную морось.

Он стал высоким, повзрослел, стал строже, но еще красивее. Володя улыбнулся, а Юра нахмурился – на бледном лбу появились морщинки. Что-то прошептал, Володя не разобрал слов, только шагнул ближе. А Юра замер, растерянно сжимая в руках бумаги из капсулы времени, удивленно изучал Володю взглядом. Поджал губы. То, как он смотрел, говорило о главном: Юра пришел сюда не просто к почтовому ящику – он пришел именно к нему. Он тоже ничего не забыл. А если и забыл, то вспомнил.

Володя сделал еще один шаг к Юре – и тут же ощутил его ладони на своих плечах и тепло объятий. Аккуратно обнял Юру в ответ, боясь, что, если сожмет сильнее, тот растает. Но Юра не таял. И не был призраком, он был из плоти и крови.

Он судорожно вздохнул, и от его вздоха земля будто ушла из-под ног. Володя вжался лицом в его плечо и прошептал одними губами: «Настоящий. Здесь».

Казалось, их объятие длится неприлично долго. Разрывать его не хотелось, но еще больше Володя боялся, что Юра оттолкнет его первым. Поэтому он взял его за плечи, отодвинул от себя и окинул взглядом: темные непослушные волосы, влажные от дождя, золотая сережка-гвоздик в правом ухе, плащ перепачкан – вот Юра дурачок, поехал копаться в земле в светлом, – на ногах – резиновые сапоги, а в руках – ноты.

– Ты сыграешь мне «Колыбельную»? – негромко спросил Володя.

Юра грустно улыбнулся.

– Ты весь промок, тебе бы согреться. Я живу рядом. Пойдем?..

На мгновение сердце кольнуло иррациональным страхом – вдруг откажется? Конечно, нет, они же не просто так встретились спустя двадцать лет, чтобы Юра сейчас ушел.

Володя стыдился того, что чуть было не упустил все это. Они едва не разминулись, ведь стоило уехать в город или не ответить на звонок Леры… Конечно, в первую очередь не стоило уходить вчера с концерта. За это Володя корил себя больше всего.

Юра улыбнулся и кивнул:

– Конечно. Пойдем.

А еще было стыдно за избитую спину. Воспалившиеся следы так ныли, что каждое движение вкупе с трением о ткань отдавалось новой вспышкой боли. И каждая эта вспышка была ему напоминанием, что именно идущего рядом человека Володя так отчаянно пытался изгнать из мыслей.

Наверное, Юра тоже чувствовал себя неловко. Молча идя рядом, он смотрел под ноги, но Володя замечал, что Юра то и дело поднимает голову, покачивает ею, пару секунд с любопытством глядит на него и снова опускает.

– Не верится даже, – пробормотал он. – Я так давно… – и запнулся, будто забыв слово.

Володя мысленно продолжил за него: «…мечтал тебя увидеть», – но не стал произносить эти слова вслух.

Дождь усилился, они ускорили шаг и вскоре оказались возле входа на участок. Просунув любопытный нос сквозь прутья калитки, ждала Герда – мокрая, чумазая, но счастливая, ведь ей наконец дали побегать на свежем воздухе.

– О, собака! – воскликнул Юра. – Не кусается?

Открывая дверь, Володя ответил:

– Нет. Но может зализать до смерти… – Заметив, что собака уже готовится прыгнуть в его объятия, он грозно прикрикнул: – Герда, фу!

Она отступила на несколько шагов, опустила голову и коротко проскулила, будто с упреком. Юра рассмеялся, бесстрашно подошел, протянул к ней руку и потрепал по мокрым ушам.

– Я тебе, хозяин, радуюсь тут, а ты мне фукаешь, – засюсюкал он. Герда высунула язык. – Красавица! Золотистый ретривер, да?

– Да, – быстро ответил Володя и предостерег: – Юр, осторожнее, она вся грязная, испачкает тебя сейчас…

– Да ничего, я и без того уже весь промок и извозился.

– Пойдем в дом. Герда, гулять! Попозже тебя еще вымыть нужно…

Первое, что бросилось в глаза, когда Володя открыл двери дома, – брошенная на пол тряпка, прикрывающая сделанную Гердой лужу. Тут же вспомнился и бардак, который Володя оставил в спешке…

– Проходи, – сконфуженно пригласил он. – Только аккуратно, здесь обойди, я сейчас уберу…

Он засуетился: нужно было вымыть пол, но сперва – повесить сушиться мокрый плащ Юры.

– Юр, ты же, наверное, замерз совсем. Проходи в гостиную, я камин разожгу. – Он бросился к камину, но тут же развернулся в сторону кухни. – Нет, сперва чай поставить…

– Володя! – строго окликнул Юра, и тот замер на месте. Вопросительно посмотрел на него. Юра улыбнулся. – Перестань суетиться. Я понимаю, что я тебе как снег на голову свалился, ты не ждал и так далее… Дай мне, пожалуйста, сухие вещи, а со всем остальным разберемся после.

Володя вздохнул и собрался с мыслями. Он сходил на второй этаж, нашел чистые домашние штаны и футболку, понадеялся, что одежда подойдет по размеру – они с Юрой примерно одного роста, правда, Юра худее.

Пока тот переодевался в ванной, Володя вымыл пол, разжег камин и поставил чайник. За шумом закипающей воды не услышал тихих шагов, а обернувшись, замер. Юра стоял в проеме кухни, опираясь плечом о косяк. Босой, в спортивных штанах, футболка, которая Володе была впору, на нем свободно болталась.

«Изменился так… – подумал Володя и тут же возразил: – Конечно, изменился, блин, двадцать лет прошло!»

Черты Юриного лица огрубели, будто заострились. Волосы потемнели, отросли, вились на кончиках. На концерте он, видимо, их уложил, а сейчас от влаги и ветра они выглядели еще более растрепанными, чем в юности.

Юра тоже рассматривал его. Наверное, тоже искал, что изменилось.

– Неловко, – прокомментировал он, как с языка снял. – Столько всего хочется спросить, а не знаю даже, с чего начать…

Щелчок закипевшего чайника показался оглушительным в повисшей тишине.

– Ты черный или зеленый пьешь? – спросил Володя.

Юра склонил голову набок, сжал губы в тонкую линию.

– Я бы выпил чего покрепче, но мне за руль.

– Так переночуй здесь, – предложил Володя быстрее, чем успел обдумать собственные слова. И, как бы оправдываясь, добавил: – Дом большой, места достаточно. Могу постелить тебе на диване в гостиной.

– Договорились, – просто согласился Юра и улыбнулся. Его улыбка разрядила атмосферу, и воздух на кухне стал менее наэлектризованным.

Володя смущенно улыбнулся:

– Сам я почти не пью, но почему-то мне постоянно дарят алкоголь. У меня есть коньяк и виски. Что будешь?

– Вообще-то я люблю ром, но и виски сгодится.