О чем молчит ласточка - Страница 25

– Вот сука! – Он едва сдержался, чтобы не ударить кулаком по плитке.

Почему Володя не подумал, что пианист может быть одновременно и композитором, и дирижером? Почему так зациклился на том, что этот человек не может быть Юрой? От чего защищался, от кого? От него? От музыки, от памяти о нем? От страха, что раз Юра не пришел под иву десять лет назад, то… То что? Ну и что с того, что он не пришел к иве тогда? Мало ли причин у него могло быть. Но теперь-то Юра здесь. Здесь! Он приехал. Вчера он был рядом, руку протяни – коснешься.

Трус! Чертов трус! Маша права – трус и идиот!

– Маша! – вспомнил Володя, вышел из душа, наскоро вытерся и бросился к телефону.

– Ну здравствуй, – иронично протянула Маша. – Явился…

– Где он, ты знаешь?

– Вчера был там, а сегодня – не знаю. Откуда мне знать?

– Ты же писала, что подойдешь к нему.

Маша молчала, послышался только вздох досады. Володя взмолился:

– Только не говори, что нет! Только не говори, что как угрозу это написала!

– Бли-и-ин, – простонала она. – И что делать?

Володя сел на кровать, спрятал лицо в ладонях.

– Это ты меня спрашиваешь?

– А кого еще? Тебя, чудака на букву «м», который вчера как девчонка сбежал весь белый.

– Мне и без твоих комментариев хреново, – огрызнулся он. – Билет не выкинула? Что там написано? Может быть, что-нибудь про гастроли в другие города? Или адрес сайта – хоть что-нибудь?

– Сейчас поищу.

В трубке почти минуту слышалось только шуршание. Володя сидел на кровати в одном полотенце и смотрел в окно. На лес, среди верхушек которого торчал ровный, как спица, флагшток. Много лет на нем не поднимали флаг лагеря, много лет никто не собирался под ним на площади, много лет там не звучали человеческие голоса. Уже давно один только ветер гулял среди тех руин.

И вдруг смелая, почти безумная мысль взбудоражила сознание – а вдруг Юра придет? Вдруг он приехал сюда не ради выступления, а чтобы найти под ивой их капсулу времени?

В ответ на первую мысль пришла вторая, болезненная – с чего Володя взял, что Юра приехал в Харьков ради него? Он ведь даже не знает о том, что Володя живет здесь…

– Ничего на этом дурацком билете нет, – прорычала Маша в трубку. – Дата, время, имя. Все. Слушай, давай в филармонию позвоним, может, там подскажут что-нибудь?

– Не надо, – буркнул Володя. – По телефону ничего не добиться, сидит там какой-нибудь билетер… Я туда поеду.

– Эй! Давай лучше я? Ты сегодня какой-то совсем уж бешеный, – принялась уговаривать Маша. – Или давай так – ты поезжай, а я все-таки позвоню и, если что-то узнаю, сразу же перезвоню.

Володя бросил: «Спасибо» – и завершил вызов.

Стал одеваться. Заторопился, чтобы не потерять ни минуты, схватил мятые вчерашние брюки. Сегодня похолодало, накрапывал дождь, где-то вдалеке гремел гром. Володе стоило бы надеть джемпер, но, едва колючая шерсть коснулась кожи, как спину засаднило. Он подошел к зеркалу, повернулся кругом и понял, что именно болело. Кожу украшали синяки, но ныли не только они. Вчера Игорь перестарался, оставив толстую красную полосу содранной кожи от самой ключицы до лопаток. Наверняка будет шрам. Володе пришлось надеть рубашку, чтобы скрыть под воротником фиолетовый кровоподтек, окруживший полосу. Но то, что от боли он посмотрелся в зеркало, оказалось очень кстати. Володя обомлел, глядя на собственное лицо: темные, чуть ли не фиолетовые круги под глазами, отек на скуле, щетина. В таком виде нельзя было не только ехать в филармонию, а вообще выходить из дома.

Поспешно приводя себя в порядок, он прокручивал в голове воспоминания о вчерашнем дне: о том, что позволил Игорю и чего чуть было не позволил. Внутри закипала злость на себя. Зачем он это делал? Вину хотел выбить этим? Стыд? Но он был так измучен, что находился без преувеличения на грани сумасшествия и не думал ни о собственном достоинстве, ни о физических последствиях.

Вдруг зазвонил телефон, и сердце сжалось от приятного предчувствия – быть может, это Маша что-то разузнала? Но на экране высветилось: «Работа».

Услышав голос Леры, он рассердился:

– Я же сказал Брагинскому, что заболел. Он не предупредил?

– Предупредил, но тут срочно…

– Тогда не беспокойте меня! – перебил Володя, отнимая телефон от уха. Собрался сбросить вызов, но расслышал:

– Насчет «Ласточкиного гнезда» звонит Юрий Конев.

Володя сел.

– Конев? – тупо повторил он.

– Да, – виновато ответила Лера и добавила: – Юрий Ильич.

– Соедините, – осторожно сказал Володя, не веря в реальность происходящего.

– Он оставил номер телефона, просил срочно перезвонить ему.

– СМС, – выдавил Володя с трудом. – Лера, пришлите номер в СМС.

Оцепенев от шока, он сидел и ждал. Минута, другая… Ему казалось, что прошла вечность. И хотя Володя держал телефон в руках, все равно вздрогнул от звука сообщения и уставился на цифры – они плыли перед глазами.

Сердце билось где-то в горле, дыхание перехватило. Володя прокашлялся, несколько раз произнес вслух скороговорку и, когда голос окреп, набрал длинный номер.

Зазвучали гудки: сначала один, затем – второй. Звонок будто бы прервался, но вдруг прозвучал раскат грома, и Володя не понял, ответили ему или нет.

– Юра? – спросил он, не веря, что на самом деле услышит его.

– Да… Да! Володя, это я!

Володя подавился вздохом, а губы растянулись в глупой улыбке.

– Юрка…

– Как же я рад тебя слышать! – прозвучал Юрин высокий, бодрый голос с акцентом. – Я читал письма… Володя, прости, я все просрал! Мы обещали не потеряться, но потерялись, я слишком поздно стал тебя искать.

«Он читал письма, – повторил про себя Володя. – И знает номер. Откуда письма и откуда он знает номер?» Неужели Юра здесь, под ивой? В двухстах метрах от него. Возможно, даже видит крышу его дома.

– Ты в «Ласточке»?

– Да, под нашей ивой. Все вокруг разрушено, река пересохла, а ива стоит, стала больше и красивее, будто…

– …нас ждет, – завороженно закончил Володя.

Еще один громовой раскат будто вывел Володю из оцепенения – им нужно встретиться! Он прижал мобильник щекой к плечу и принялся лихорадочно рыться в ящике комода в гостиной, ища ключи от дальних ворот своего участка.

– Каким ты стал? – негромко спросил Юра.

И правда – каким? Умным? Вряд ли. Талантливым? Возможно, но точно не чета Юре. Красивым? Вспоминая вчерашний день, скорее уродливым, но не в физическом смысле, а в моральном. Хотя и внешне Володя сегодня был так себе. Как ни старался привести себя в порядок, мешки под глазами убрать не смог. Разозлился – почему именно сейчас он выглядел настолько плохо? Но времени торчать перед зеркалом не было, а о том, чтобы приложить лед к лицу, нечего и думать – долго. Придется предстать перед Юрой таким, какой есть.

– Ну… – неуверенно начал Володя. – Явно не о деньгах и болячках спрашиваешь. Каким стал? Повзрослел…

– Ты далеко отсюда? – прозвучало негромко, будто бы даже печально.

Володя остановился: «Но действительно ли Юра хочет встретиться? Будет ли рад тому, что увидит?»

– Ближе, чем можно подумать, – вздохнул он. – Ты хочешь увидеться?

– Хочу.

Володя качнул головой – плевать на все! Права Маша: лучше сделать что-то, о чем будешь жалеть, чем не сделать вообще ничего.

Он произнес вслух то, что мучило последние несколько минут:

– А разочароваться не боишься?

– Конечно, боюсь. А ты?

– Ты стал пианистом?.. – начал было Володя и осекся. Хотелось сказать больше. Он едва удержался от того, чтобы продолжить и задать все вопросы: «Ты так хотел им стать, но вчера не играл на рояле, а был дирижером. Почему? Разочаровался в себе? Какая-то травма не позволила стать пианистом?»

– Не поверишь, Володь, стал! – В голосе Юры слышалась улыбка. – Стал!

– Значит, я не боюсь, – негромко ответил Володя и замер на выходе из гостиной. От одной лишь мысли, что вот-вот увидит Юру не издалека, а рядом с собой, дыхание сбилось. Володя глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Ладно, тогда подожди…