О чём молчали города. Мистические истории - Страница 6

Руфер без раздумий спрыгнул в пустоту, сверкнув в камеру ярким лучом диодного фонарика, а ослеплённый Костик едва успел заметить опасность в дёргающемся видео. Он резко затормозил, упал на корточки и вцепился пальцами в кирпич, чудом не выпустив смартфон. И тут в него сзади влетело что-то – или кто-то? – тяжёлое, перевалило через спину юноши и с размаху полетело вниз.

В этот момент Костик понял, что спит. Или бредит, ведь такого не бывает на самом деле. И вовсе не потому, что это противоречит всем известным законам физики, а потому что просто не может быть никогда, и всё. Потому что невидимое тело не становится вдруг видимым от одного столкновения с другим телом. Потому что человек в сознании не может просто лететь с крыши высотки и молчать. Потому что молодые девушки вообще не должны падать с крыш…

Костик смотрел вниз и не мог выдавить ни звука. Ему казалось, что само время остановилось, и только исчезающая в ночных тенях светлая фигурка заставляла в этом усомниться. Девушка так и не закричала. Или студент просто оглох от нахлынувших и затопивших мозг паники и страха – в уши и правда словно ваты набили.

Краем глаза он заметил движение сбоку: богАмон легко подтянулся на руках и как ни в чём не бывало выбрался на карниз. Разжал зубы, вытащил камеру – Костик даже не заметил, в какой момент прервался стрим, – выключил слепящий фонарик на запястье, спрятал руки в карманы толстовки, постоял, посмотрел за край и вдруг, цокнув языком, хрипло пробормотал:

– Ну почему всегда здесь? Такие виды пропадают…

Подозрения о проблемах со слухом росли и множились. Костик посмотрел на вполне себе материального руфера и моргнул. Послышалось или нет? Или ему и впрямь нет дела до только что разбившейся помощницы? Сам богАмон поднял голову к звёздному небу и повысил голос, как будто его там кто-то мог услышать:

– Эй, Стрибог, всё в хозяина играешь? Это давно не ваши земли и души, угомонитесь уже!

Почему-то мысль, что он не единственный тут спятил с ума, немного успокаивала. Костик поднялся, убрал телефон в карман джинсов, отряхнул ладони и куртку и уставился на богАмона, ожидая объяснений. Тот смотрел в ответ тяжело и оценивающе, словно прикидывал, стоит ли тратить своё время или проще скинуть случайного свидетеля с крыши следом за той девушкой.

– Ты где-то занимаешься? – спросил наконец руфер, скрещивая руки на груди.

Это было последнее, что Костик ожидал услышать, но всё же ответил:

– Эм… Да, немного. Только две недели не ходил, скоро сессия, а мне…

– Пойдёшь ко мне в операторы? – перебил богАмон и сощурился.

Так она была оператором. Студент вспомнил, как внешняя камера, не отставая, летала по воздуху за руфером, как будто на привязи. Тут нужна не только недюжинная сноровка, выносливость и прыгучесть – нужно уметь всё то же, что умеет сам бог ветра и крыш.

– А она?

У Костика не хватило духу ещё раз взглянуть на упавшее тело, поэтому он просто мотнул головой в сторону карниза.

– Она знала, на что идёт, – сурово ответил парень, отводя взгляд. – Они все знают риски, но всё равно вызываются со мной по ночам. Я никого не держу силой.

– Они?..

Костик перестал что-либо понимать. Выходит, у него реально уже не в первый раз так оригинально сменяются операторы. И все они разбились тут? Одиннадцать погибших за три месяца. И ещё одна сегодня. Итого дюжина – примерно столько, сколько ночных трансляций за то же время провёл богАмон…

– Да кто вы, чёрт возьми, такие?

Юноша невольно сжал кулаки и напряг ноги, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь в теле.

Руфер помолчал, разглядывая свои ядовито-зелёные шнурки, а затем заговорил так буднично, будто сообщал о вчерашней сводке новостей:

– Мои предки были жрецами самого бога Амона, занимали высокое положение в обществе. Но им пришлось бежать, когда в Египте начались гонения на язычников. После долгих скитаний они осели в здешних местах. Я родился уже во Владимире, всего через несколько лет после его основания, но, как видишь, славянские боги до сих пор припоминают мне старые обиды.

Костик завис: что несёт этот парень? Владимир был основан больше тысячи лет назад. Это сколько же тогда ему сейчас?

– Секреты древнего жречества помогли нам не стареть, – продолжал богАмон, – мы научились скрываться от посторонних глаз. Через много столетий мы нашли наконец свою стихию, превратились в настоящих богов крыш, мечтали покорить Вавилонскую башню.

Руфер мечтательно поднял лицо к небу, распахнул тёмные раскосые глаза, в которых тут же отразилась сияющая звёздная бездна.

– Совсем недавно, лет двадцать назад, высота и экстрим даже стали модным веянием, а технический прогресс шагнул так далеко, что мы смогли не прятаться, как раньше, а наоборот, вести прямые трансляции со всего мира. Ты наверняка видел их, если следишь за мной.

Костик заморгал, отгоняя навязчивое видение красочных пейзажей из популярных стримов: крыши небоскрёбов в Эмиратах, заброшенные заводы в Детройте, разноцветные рекламные щиты на высотках в Токио. Все эти знаменитые руферы, неужели…

– Одна беда, – совсем тихо сказал богАмон, сверля студента тяжёлым взглядом. – Бог грома, упавший с Олимпа, – низложен. Бог крыши, упавший с крыши, – мёртв. Мы не сразу поняли это, но всё рано не отказались от высоты. И теперь места ушедших занимает молодёжь вроде тебя. Способная, свободолюбивая, бесстрашная.

Что, так и правда бывает? Чтобы вся жизнь – одно сплошное свидание с небом. Чтобы мерить отведённый срок сотнями метров под ногами. Чтобы без перьев и крыльев летать, куда вздумается, да ещё и невидимым всему миру.

– А как… как вы это делаете? – Костик поводил по воздуху рукой, не в силах подобрать слова, но руфер понял его и так.

– Я тебя научу, если захочешь. Если не струсишь.

Студент коротко хмыкнул:

– На слабо берут только малышню.

– Я же сказал, если захочешь, – повторил богАмон. – Я никогда никого не принуждал, просто те, кто пришли ко мне, больше не хотят возвращаться. И всё же, если ты останешься один, перспектив у тебя не так уж много.

Костик обернулся к выходу с крыши. Каковы его перспективы? Если по ту сторону от чердачной двери его ждёт жёсткий стул, очередное дежурство и деньги, которые он потратит на подкуп преподавателей, то по эту ему обещают ветер, свободу, любую крышу на выбор… и возможность разбиться, как та девушка. Все они знают риски, но всё равно идут. Потому что верят в себя, свои силы, ловкость и удачу. В свою свободу и адреналиновый допинг в крови. Так разве ответ не очевиден?

– Ну так что, согласен? – богАмон притопнул кроссовкой и по-птичьи склонил голову набок.

– Согласен, – твёрдо сказал Костик.

Руфер довольно оскалился, подошёл ближе и протянул руку с зажатой в ней камерой на ремне-резинке. Костик коснулся её и стиснул зубы, чтобы не зашипеть от внезапной боли: казалось, что чёрный пластик прожигал ладонь до самой кости.

– Призываю тебя в ряды своих верных последователей, – как-то заунывно и пафосно провыл парень, закатив глаза. – Иди по пути великого бога Амона и будешь одарён его благословением. Да сотрётся людская память о тебе и твоих деяниях. И да не падёт твоя душа данью чужим богам древнего капища…

С каждым его словом фигуры парней становились всё тоньше, легче, прозрачнее, пока наконец не растаяли в ночном воздухе окончательно и бесследно.

А на следующее утро полиция снова опрашивала весь комплекс, безуспешно пытаясь найти очевидцев очередной трагедии или хотя бы установить личность разбившейся молодой девушки. Никто из жильцов не узнал в ней ни соседки, ни чьей-нибудь знакомой. Как никто не вспомнил, что каждую ночь сюда приходил один юноша, которому поручили охранять выход на чердак. Но дверь на крышу была крепко заперта, а её ручки – надёжно обмотаны старой цепью с тяжёлым висячим замком.

Ивангород

В старинной легенде рассказывается, как рыцарь Индрик фон Беренгаупт двадцать лет копал подземный ход из Нарвской крепости в Ивангородскую, чтобы вернуть своего сына. Семья так и не воссоединилась, отец и сын погибли, а своды туннеля рухнули, и теперь никто не знает, был ли под рекой подземный ход между Нарвой и Ивангородом.