О чём молчали города. Мистические истории - Страница 15

– Верно, – уважительно кивнул собеседник. – Так вот. Прочитал он эту бумагу, свернул, положил внутрь капсулы. Она, знаешь, вроде термоса алюминиевого. Ну, тут аплодисменты, фанфары. И только секретарь поворачивается к памятнику, чтобы капсулу в нишу положить, вдруг у него прям из-под ног птица вроде голубя как порхнёт! Откуда только взялась. Секретарь капсулу-то и выронил. Я и сам камеру чуть с перепугу не упустил. Конфуз! Хорошо Степаныч неподалёку стоял, капсулу-то эту подхватил, да секретарю обратно и отдал. Ну, и замуровали её, как планировали, всё честь по чести.

Катя выдохнула. Вот так история. Ничего подобного об открытии памятника не сохранилось в тех обрывках информации, которые ей удалось найти. Это в нынешнее время неприятное происшествие засняли бы сотнями мобильников и пустили гулять по интернету с глумливыми комментариями, а тогда быстро замяли. Катя покосилась на диктофон, который исправно фиксировал каждую секунду разговора.

– Значит, вы видели, куда именно капсулу замуровали? – её ладонь непроизвольно вцепилась в край скамейки.

– Как куда? В памятник.

– А куда конкретно, вы можете указать?

Виктор Павлович напряжённо потер переносицу, и его молчание показалось вечностью.

– Нет, – наконец изрёк он. – Хоть убей, не помню.

– А плёнка?! Где она сейчас?

– А плёнка засветилась вся, – виновато развёл руками Виктор Павлович. – Как так получилось, сам не понимаю. Но выговор получил от начальства знатный. Премии лишили.

Все Катины надежды снова рухнули и покрылись пеплом разочарования. Закусив губу, она с трудом сдержала злые, досадливые слезы, пытаясь в очередной раз смириться с неудачей. И вдруг её осенило:

– А кто такой Степаныч? Который капсулу поднял?

– Юхлымов. Иван Степанович, – поспешно ответил Виктор Петрович, словно желая загладить свою невольную оплошность сорокалетней давности. – Водителем работал у председателя горкома. Мы с ним близко знакомы не были. И я много лет его не видел. А тут недавно встретил. Как раз у того самого памятника. Ходил вокруг него кругами, руками махал, бормотал что-то. А меня заметил – сделал вид, что не узнал, и в другую сторону ушёл.

– Кругами ходил? – переспросила Катя, пытаясь ухватить какое-то смутное воспоминание.

– Он вообще на почве этого памятника свихнулся малость, – тихо добавил Виктор Павлович.

Тогда Катя и не подозревала, в какие дебри приведёт её новый след.

***

Иван Степанович Юхлымов оказался «темной лошадкой». В Обществе старожилов и в Совете ветеранов, где Катя наводила справки, о нём знали очень мало. Любые приглашения поучаствовать в мероприятиях старик неизменно отвергал. Даже в день своего девяностолетия он наотрез отказался от визита мэра города, который лично хотел вручить юбиляру поздравительный адрес от президента. Нелюдимого старика оставили в покое и забыли. Лишь у знакомой из Управления соцзащиты, услуги которой Юхлымов, несмотря на преклонный возраст, тоже не принимал, Кате удалось узнать его телефон.

Эта же знакомая косвенно подтвердила нездоровый интерес Юхлымова к стеле Комсомольской славы. Ходили слухи, что в начале девяностых он обратился к главе города с просьбой снести стелу. Что он наплёл в кабинетах новоиспечённой власти, неизвестно, но избавляться от символов недавнего коммунистического прошлого тогда было модно, и его идею поначалу поддержали. Но к счастью, дело быстро заглохло за неимением средств, а потом властям и вовсе стало не до памятника. Уже в двухтысячных он несколько раз добивался приёма у депутатов и даже мэра города, но нёс там такой бред, что его едва не упекли в психушку. Какой именно бред нёс старик, служащая соцзащиты не знала, но у Кати теперь был шанс выяснить это лично.

***

Голос Юхлымова в трубке походил на карканье старого ворона. Сразу стало неуютно и зябко, несмотря на тёплый августовский вечер, солнечными бликами проникавший в кабинет сквозь пыльные оконные жалюзи.

– Что вам от меня нужно? – спросил старик, когда Катя, не вдаваясь в подробности, объяснила причину своего звонка.

– Мы хотели бы пригласить вас на церемонию торжественного вскрытия капсулы времени, как очевидца тех событий…

– А вы откуда знаете, что я очевидец?

– Мне рассказал о вас Сиротин Виктор Павлович, – выпалила Катя и запоздало прикусила язык.

– Сиротин, значит, – протянул Юхлымов. И Кате не понравилось, как он это сказал. – Выходит, капсулу всё-таки вскроют?

– Ну, да. Её ведь для этого и замуровали.

– Свершилось! Я ждал этого сорок лет! – воскликнул старик и заговорил, словно обращаясь к кому-то, стоящему рядом:

– Ты – глупец! Ты делал всё, чтобы люди забыли. Но тебе ли со мной тягаться?!

И вдруг старик рассмеялся. Долго и неприятно. Смех то стихал, то наполнялся новой силой, пока не перешёл в сиплый кашель. Катя невольно отстранила телефон от уха, будто частички слюны собеседника могли пролететь сквозь разделявшее их пространство. Но нездоровое любопытство и желание довести дело до конца не давали отбросить трубку. Внезапно смех оборвался, и на том конце повисла гнетущая тишина. Лишь фоном доносился раздражающе монотонный ритмичный рокот и бормотание, словно Юхлымов включил радио.

– Иван Степанович? – позвала Катя, ни на что уже не надеясь, и вздрогнула, когда тот откликнулся.

– Вы слышите? – голос Юхлымова звучал неуловимо иначе, словно трубку взял другой человек. – Бубен нижнего мира уже стучит для меня. Куль-отыр будет зол, если я не завершу начатое. Ему нужна жертва. Но я… не хочу… чтобы от его гнева пострадали… люди. Это… это неправильно…

Безумная речь прервалась тяжёлым дыханием астматика.

– Вам плохо? – испугалась Катя. – Давайте я перезвоню…

– Нет! Не кладите трубку!

– Хорошо, хорошо! Я слушаю, только успокойтесь…

– Нельзя вскрывать капсулу! В ней – смерть! Проклятие Куль-отыра…

Потрясенная Катя молчала.

– Вы должны прийти. Я вам всё расскажу. Пока ещё могу…

Катя долго сидела в кабинете с умолкнувшей трубкой в руках. И не сразу вспомнила, на кого походил старик. На Голлума из фильма про хоббитов. А ещё поняла, что никакая премия на свете не заставит её встречаться с Юхлымовым.

***

Утро рабочего дня Катя начала с того, что нашла одну из сотрудниц музея, которая разбиралась в мифологии ханты и манси, и поинтересовалась, кто такой Куль-отыр. Сотрудница удивилась, но рассказала, что знала, и даже провела по экспозиции и показала куклу-фетиш из чёрных и синих лоскутков. Катя покрутила в руках тряпичную фигурку. Не самый приятный персонаж. Бог нижнего, подземного, мира, создатель червей, жуков и комаров, властитель болезней и злых духов – кулей, владыка мёртвых. Мог навести на человека безумие, довести до самоубийства. В то же время его, как и любого духа, можно было сделать своим покровителем и задобрить хорошим приношением, а ещё лучше жертвой.

– Человеческой? – вырвалось у Кати.

– Оленей было достаточно, – поджала губы собеседница и усадила тряпичное божество обратно над входом в импровизированное хантыйское жилище.

Поразмышлять в кабинете за чашкой кофе не удалось. Директриса созвала планерку и во всеуслышание сообщила, что проблема решена и местонахождение капсулы известно. Выразительно поглядывая на удивлённых сотрудниц, Светлана Игоревна посетовала, что была вынуждена взять дело в свои собственные руки и лично отправиться в командировку в Екатеринбург. Там, по её словам, она нашла сына одного из свердловских скульпторов, создававших памятник, и разузнала всё, что нужно.

Катя чувствовала себя, как марафонец, которому перед самым финишем поставили подножку. Директриса сухо поблагодарила её за проделанную работу, но на очередное заседание оргкомитета в администрации не взяла и в состав группы по подготовке к празднику не включила. Окончательно Катю добило известие о том, что старика Юхлымова минувшей ночью отвезли в реанимацию с обширным инсультом. Когда на стол перед директрисой легло заявление о недельном внеочередном отпуске, та отвела взгляд и безропотно поставила подпись.