О Богах. О Людях. И немного – о Монстрах - Страница 8

Я чувствовала каждого, проживая вместе с ними ужасы изменений. А их были десятки, сотни! Что же оставалось от меня? Я пыталась убежать. Я пыталась спастись. Я бежала и успевала удивляться тому, как я могу столько в один миг испытывать. Как моё тело и сознание не разлетелись на мелкие осколки от нескончаемого ужасного разнообразия и боли!

Моё время было долгим и тягучим. Время вокруг обгоняло кванты света.

Апокалипсис властвовал и разрастался. Разрасталось и число монстров. Человеческого оставалось всё меньше и меньше, человеческое исчезало. Монстры сначала носились в беспорядке, потом друг за другом. Они вопили, рычали, свистели, стонали. И стали пожирать друг друга. Гнались ли они за мной, я не видела. Мне было достаточно и того, что я видела, как они пожирают друг друга – это давало мне силы бежать. Наконец, время меня отпустило. Оно выплюнуло меня за ворота.

Находясь внутри ограждённой территории, я надеялась, что выбежав «за пределы», я окажусь в безопасности. Наивная! Как скрыться от безумия и хаоса, если они вездесущи?

Я всё ещё бежала. Наконец, я поняла, что погони за мной нет. У меня нашлась пара секунд, чтобы придумать в какую сторону бежать дальше. Но ум отказывался понимать происходящее. Поэтому мыслить рационально он не мог, и на запрос выдать решение о дальнейших действиях безмятежно молчал.

Зато предчувствия мне подсказали, что мне нужно скрыться за большим бетонным обломком, словно нарочно оставленным здесь для моего спасения. Через несколько вдохов и выдохов я почувствовала себя в зыбкой безопасности.

Интеллект мой по-прежнему помалкивал, прикидываясь бесполезным серым веществом. Тело расползлось в трещине бетонной глыбы, приняв, точно детская забава «лизун», форму трещины. Уняв дыхание, я пыталась унять бешеный стук сердца. Мне казалось, что за километры слышно, как пульсирует моя кровь. И это могло меня выдать. Я знала, что они чуют, как моя кровь движется по венам. Чуют издалека. Но я не знала, что делать дальше. Я могла лишь наблюдать.

Монстры все до одного агрессивны. Чтобы жить, нужна энергия – пища. Потому они агрессивны. Самый простой способ добыть ресурс на жизнь – агрессия. А жить желают все формы. Тут нечего бояться и нечему удивляться. Еда, есть еда. Сама едой балуюсь: и завтракаю, и обедаю, и раза по три ужинаю. Главное сейчас – не попадаться им. Такая простая игра в кошки-мышки.

Так, уже лучше.

Народец новоявленный неистово размножается. Тоже ничего удивительного. Любая форма стремиться к воспроизведению по той простой причине, что может погибнуть. Размножаются, кто во что горазд: почкованием, делением, паразитным вживлением. Размножение требует опять-таки пищи или питательной среды. Не попадаться! Всё не так уж и плохо. Как в дикой природе. Как в диких городских джунглях. Как в диких социальных играх. Ничего нового.

Формы чистые – чистые сущности, выражающие одну потребность. Но могут и смешиваться, усложняться. Работает закон естественного отбора: чем больше наборов и разновидностей, тем выше выживаемость. Ничего нового.

А вот тут начинаются нюансы.

Я чувствую их эмоции и потребности и так узнаю их, но меня затягивает в их состояния, точно я влезаю в их шкуру. А это никуда не годиться! Одно дело наблюдать, другое – проживать. Мой мозг взорвётся! Моё тело испепелится от боли! Нужно быстро научиться не проживать минуты их жизни.

Кроме того, эти создания такие чувствительные – настоящие охотники, вычисляют согласно своей сути: по запаху, слуху, зрению, реагируют на тепло, движение, страх. Очень остро, очень тонко. Следует быть крайне осторожной и осмотрительной.

Еда – потребность необходимая для выживания, потом – размножение. Но я догадываюсь, что это не всё. Через сумбур их потребностей – есть и размножаться, я ощущаю естественное желание быть, выражать себя, реализовываться. Так, как цветок существует как цветок, камень, как камень, человек, как человек. А вот они…

Вот там вдалеке, слева – зависть, чуть дальше – алчность. А вот из-за угла выглядывает хитрость, а вот скривило рот презрение, а на земле валяется тупость с отгрызенной головой. Главное, чтобы из подземелья не вылез древний крокодил-агрессия, а то нам тут всем враз не поздоровиться.

Но! Закончится ли это безумие когда-нибудь? Кто-нибудь его остановит? Размножение такое быстрое! На этот вопрос у меня не было ответа.

Кому такое понадобилось? Такое не могло произойти само собой. Тут шла конкретная подготовка – я видела. Кому скучно жилось? Они теперь веселятся, видимо. Найти бы этих весёлых ребят, устроивших такую заварушку (ничего-ничего, желания сбываются, помни об этом).

Но сначала нужно выжить в этой катастрофе.

Люди, застигнутые катастрофой, уже не боятся. Я теперь знаю. Пугает только неизвестность. Но когда человек столкнулся с ней лицом к лицу, она перестаёт быть неизвестностью. И я готова была на всё, на любую борьбу с кишащим вокруг кошмаром во спасение моей жизни. Хотя, с другой стороны, страшно мне было не на шутку.

Я огляделась. Невдалеке на дороге, о чудо, тарахтел внедорожник. Водительская дверь открыта. Чуть поодаль от автомобиля кто-то кем-то завтракал – водитель или водителем. До дороги – открытый пустырь, пока чист от монстров. Я сосредоточилась на ближайшей опасности, завтракающей за внедорожником. Голод. Отлично. Оно голодное, а пищи в достатке – не до меня пока не съест. Это шанс. Остальные существа заняты друг другом. Мешкать некогда. Теперь я сама суть пуля – лечу.

О, свежая кровь! Я чувствую, как они чуют мой сладкий запах (вот как пахнет моя кровь!) и поворачиваются в мою сторону. Но я уже захлопываю дверь внедорожника, переключаю коробку передач и давлю на газ, обрывая трапезу голодного.

Да! Получилось! Чудом оказался и полный топливный бак.

Но куда ехать? Пока еду – живу: попасть внутрь движущегося автомобиля не так легко. Остановка и встреча с ними грозит, по меньшей мере, неприятными ощущениями, или хуже – могу стать обедом или инкубатором. Если это быстро распространяется, а источник – покинутый ангар, то ехать нужно подальше. Если источник – один.

Не знаю почему, но я ехала прочь из города. Логично было бы заехать домой, забрать кота и припасы, заехать к друзьям – забрать их, хотя бы предупредить. Но я упорно давила на газ, выруливая на междугородную трассу.

Когда позади остался город и посёлки, а дорогу обступили высокие кедры, я поняла, что выбрала курс на север. Справа вдоль трассы меня сопровождала река. Повинуясь странному порыву, я съехала на лесную дорогу и спустилась к реке. Я не думала об опасности – утреннее весеннее солнце озаряло ровную гладь реки, а в лесу щебетали птицы.

Я стояла на берегу реки и слушала её нехитрую песню. Недавно сбросив ледяные покровы, мутная от весеннего половодья, она неспешно двигалась. Я знакома с ней давно. Я приходила на берег и впитывала её запахи: запах воды, водорослей, ила; её звуки: крики чаек, песни ласточек, всплески волн; её цвета: сочную зелень прибрежных кустов на жёлтом песке, перелив синих, зелёных и голубых, то на ровной глади, то на ветряной ряби, оттенков. Вода. Течёт. Ни с чем не борется. Даёт жизнь.

Рядом сыграла рыба, и я очнулась. Интересно, рыбы и комары тоже изменяться? Такой странный механизм придумали ребята из ангара: смешивать животных, растения, что-то ещё и людей. Целое с разделённым. Получая на выходе чистое, смешанное и многообразное. Получая в итоге то, что было – в иной форме.

Калейдоскоп.

Меня пробрала дрожь. Весь уклад мира на глазах рушится. Мне неприемлемы были ограничения (но, не принимая ограничений, не ограничивала ли я себя вновь их непринятием?). И пожалуйста – никаких ограничений, сплошные превращения и разнообразие. Бурно и зрелищно.

Я вернулась во внедорожник.

***

Дом моих родителей. Весна. Ранняя. Здесь севернее, и вокруг сугробы, которые спешно тают. Я стою перед калиткой и смотрю на дом, где я выросла. Повернула голову. В домах рядом я вижу пожилых людей – соседей, которые давно умерли. Они подсматривают за мной. Такими они были во времена моего детства. Одна старушка даже помахала мне рукой. Я давно не была здесь. Или меня по поводу их отхода в мир иной неверно оповестили или я что-то не так поняла, и все они ещё живы.