Няня по принуждению (СИ) - Страница 3

— Упертая, потому что не виновата, — тихо произношу я, — можете меня пытать, можете что угодно делать — но мне нечего вам сказать. Если бы вы меня послушали, я бы смогла показать вам доказательства…

— Пытать? — он снова смеется, — тебя, женщину? А выдержишь?

— Не знаю, — со всхлипом выдыхаю я.

— К тебе мерзко даже прикасаться. Ты еще и ребенка потащила по любовникам. Чтобы прикрыться им от меня, как живым щитом, если я тебя найду. Окунула его в эту грязь. Если бы подольше побегала бы — кого из мужиков представила бы ему, как отца? Можешь молчать. Я знаю, насколько ты лживая, — он поднимает оружие, я закрываю лицо руками, понимая, что мне конец, но неожиданно открывается дверь машины и я слышу громкий рев малыша.

— Амир, простите, — слышу я голос мужчины, — я пытался его успокоить, но у него сейчас истерика начнется. Ревет так, что синеет и захлебывается. Боится меня.

Бедный малыш, за что же на тебя столько всего свалилось? Я отрешенно отмечаю, что монстра зовут Амир — именно это имя произнесли полицейские. Действительно его ребенок, не обманывал. Значит те ребята позвонили ему, он приехал к нам с Вовой домой, увидел меня и подумал, что я его сбежавшая жена. Господи, какое глупое совпадение, что даже не верится.

— Последи за ней. Если что — стреляй. — бросает мой похититель и уходит к машине. Я осторожно оглядываюсь и встречаюсь взглядом с лысым мужиком. Он качает головой.

— Даже не вздумайте бежать.

— Но у вас нет оружия, — шепчу я, глядя на его руки. Пустые. Это мой шанс. Поднимайся, Рита, найди в себе силы!

Лысый вздергивает удивленно белесые брови, а я срываюсь с места, и бегу прямо в темноту.

— Стой! — кричит лысый.

Мой побег заканчивается позорно. Я слышу тяжелые шаги за спиной, спотыкаюсь, падаю, и боль вспыхивает в запястье и ладони. Вскрикиваю, сажусь и щупаю руку. Пальцы натыкаются на неровные края раны, и теплую жидкость, стекающую по коже.

— Ай-яй-яй, — в панике пищу я, потому что понимаю, что напоролась на что-то, падая, и разодрала сильно руку. Очень сильно.

— Поднимайся, — слышу я рык, и издаю обреченный стон, потому что это ОН. Мой похититель и личный кошмар. Как же, как же, далеко ты убежала, Рита…. Он вздергивает меня за шкирку и ставит на ноги. Боже, ну он и огромный. Я стою почти вплотную к нему и едва достаю до плеча, — в машину иди. Ребенка успокой.

— Вы не будете меня убивать?

Он хватает за плечи и встряхивает меня, как куклу.

— Ты еще спрашиваешь?! Я бы с удовольствием покончил бы с тобой навсегда. Сегодня, — тихо произносит Амир, — сын не видел меня полгода. Ты от меня полгода скрывалась, дрянь. Он меня не узнаёт.

Он отпускает меня, оттолкнув, и брезгливо отряхивает руки. Будто бы я действительно какая-то грязная.

— Ты вернешься в мой дом, Мирослава. Будешь жить до тех пор, пока сын не привыкнет ко мне снова, — бросает он, и кивает вперед, — двигайся.

Жить дома у этого чудовища! Я послушно разворачиваюсь, и, пошатываясь, иду обратно к машине. Кровь капает с пальцев, а коленка отзывается тупой ноющей болью — видимо, я неудачно упала на нее.

“Это лучше, чем умереть” — убеждаю я себя, — “у меня есть время. Позвоню мужу, друзьям, кому угодно, лишь бы они смогли прислать доказательства того, что я непричастна ко всему этому. Только бы Вове ничего не сделали…”

Амир вталкивает меня в машину, я падаю на заднее сиденье под рев малыша. Он замечает меня, и, всхлипнув, тянет ручки. Бедняжка плакал, едва ли не заикаясь. Я обнимаю его здоровой рукой, и наклоняюсь, целуя в щечку. Пусть он не мой, но я умею успокаивать детей, к тому же, судя по всему, я невероятно похожа на его мать.

Я стараюсь не обращать внимание на монстра рядом со мной, пока мы куда-то едем, но чувствую между лопаток тяжелый, почти физически ощутимый взгляд. За окном начинают мелькать огни города. Когда машина тормозит, дверь открывается и мой похититель уходит, то я могу впервые вздохнуть полной грудью. Рядом с ним даже дышать кажется опасным.

Он возвращается спустя десять минут. В машине снова поднимается с тихим шорохом перегородка, а я холодею, услышав небрежный приказ:

— Раздевайся, Мирослава. Снимай эти мерзкие шмотки

— Нет! Вы с ума сошли?

В голове проносятся вереницей тысяча мыслей. Кажется, меня еще и изнасилуют, и судя по всему, избежать этой участи я не смогу, потому что ему просто плевать на мои мольбы. Рука снова отзывается болью, неприятной и дергающей, когда я поворачиваюсь к моему похитителю. Сжимаю зубы, чтобы не застонать. Опускаю взгляд вниз — все джинсы в крови. Как, так много?

Я переворачиваю руку запястьем вверх и мурашки бегут по спине. Вот это я упала…

— Я сказал — раздевайся. Я не люблю повторять по второму разу.

— Тогда я лучше умру, чем позволю так с собой обращаться, — яростно вскидываю я подбородок, — вы ко мне не притронетесь.

— Ты уверена? — он усмехается. Нет, я уже вообще ни в чем не уверена, больше всего мне хочется заплакать, свернуться в клубочек и чтобы все исчезло. В меня неожиданно летит что — то черное и шуршащее, и я на автомате это ловлю. Потом растерянно сжимаю в руках.

— Это что?

— Твои вещи. В таком виде ты в дом не войдешь, — произносит он и я выдыхаю. Боже, ложная тревога. Пока меня трогать никто не собирался.

— Чем вам не нравится моя одежда?

— Ты слишком много болтаешь, — он сощуривает горящие черным огнем глаза, и я закусываю губу, мечтая стать невидимкой, — и заставляешь меня повторять.

— Хорошо. Я поняла, — быстро произношу я, потому что сталь в его голосе становится острее, и злить человека, у которого есть самое настоящее оружие, я не хочу, — я переоденусь. Отвернитесь, пожалуйста.

— Ты вообще слышишь, что МНЕ говоришь? — обрушивается на меня полный удушающей ярости голос, а я вздрагиваю. Черт с ним! Представлю, что я просто на приеме у доктора. Постараюсь. Он же не будет меня трогать? Как я надеюсь на это.

Я раскрываю пакет, и растерянно вытаскиваю длинное, золотого цвета платье. Красивое, что дух захватывает. Я такие никогда не носила. Конечно, по сравнению с ним моя одежда выглядит просто дешевым мусором.

— Я испачкаю… — мой голос звучит глухо, когда я поднимаю на Амира глаза, — я руку поранила. Там кровь, а платье красивое…

Он бросает быстрый взгляд на мое запястье, но суровая маска на лице не меняется. Ни один мускул не дернулся. А что я ожидала от этого монстра? Жалости? Как с ним вообще бедная Мирослава жила? Если бы мой муж увидел, как я разодрала запястье — я бы уже давно лежала бы в постели, а он прыгал бы вокруг с перекисью в руках. Этот, мне кажется, скорее добьет, чтобы не мучилась. Животное.

— Плевать. Надевай, — следует неизменно холодный приказ, а я закрываю глаза, проклиная его, и снимаю с себя футболку. Не хочу видеть, как он на меня смотрит, — и это тоже снимай!

— Что?…

— Белье снимай.

— Прекратите! — вскрикиваю я, обнимая себя руками, — зачем вы заставляете меня это делать? Вам мало унижений? Я уже согласилась надеть платье! Чем вам белье не нравится?!

— Ты еще спрашиваешь? — слышу я рык, и сильная рука хватает меня за шею, перекрывая воздух, рывком притягивает ближе к этому зверю, — хочешь прийти в мой дом в тряпках, которые купил твой любовник?

— Я сама… сама купила…

— Мам… — слышу я позади жалобный голос ребенка, и Амир неожиданно разжимает пальцы. Я открываю глаза. Мужчина смотрит на малыша, и в его взгляде я впервые замечаю что — то человеческое. Из него пропадает холод.

— Одевайся, — сквозь зубы рычит он, отстраняясь, и я спешно надеваю на себя платье, пока он снова не передумал и не разозлился из — за белья. Прохладная ткань платья обнимает мое тело. Рукав из легкого кружева я умудрилась все же запачкать алым. На плече тоже пятнышки— задела рану, пока в спешке просовывала руку.

— Зайдешь в дом — и сразу же избавишься от этих тряпок. Я проверю. Слышала меня?