Нянька из другого мира (СИ) - Страница 5

— Дочери дона Дрэго обладают сильным магическим даром, — вмешался капеллан. — К тому же они любознательны, обаятельны и немного шаловливы, как все дети в их возрасте.

Дон Дрэго крякнул, услышав характеристику дочек. Нет, в чем-то, конечно, капеллан был прав. Но о многом, вернее о главном, он умолчал. Мигель вообще еле сдержался, чтобы не рассмеяться в голос: это Карина и Карла обаятельны? Шаловливы немного?

— Ну, если так, то я, в принципе, не против, — сказала Слава после некоторого раздумья. — Но это при условии, что вы действительно избавите меня от этого.

Она с ненавистью хлопнула по инвалидному креслу, имея в виду, конечно же, не его, а свою травму, мешавшую вести нормальный, привычный образ жизни. И вернуться к любимой работе и друзьям-напарникам.

— Легко! — заявил Дрэго.

Сделал ладонью вращательное движение, словно выращивая на ней зеленоватое пламя. Он нараспев читал магическое заклинание, а волшебные огненные язычки все росли, ширились, приобретая темно-изумрудный оттенок.

Пламя все разрасталось, множилось, полыхало. А когда догорело, на ладонях магистра остался кусок субстанции, излучавший призрачное зеленное свечение. Вроде уголька или светлячка, размером с таксу.

— Вы позволите? — Магистр указал на воротник олимпийки Ярославы, прося разрешение коснуться ее одежды. Пусть девушка и из другого мира, это вовсе не значило, что дон Дрэго мог забыть о манерах.

— Можно, — разрешила Слава, привыкшая к панибратскому отношению с противоположным полом. — Только, чур, осторожно.

Впрочем, она плутовала, делая вид, будто ее совершенно не смущает рука чудовищного гиганта, забравшаяся ей под олимпийку. Его пальцы массировали ей шею, втирая липкую по ощущениям субстанцию, и делали это так ласково, что вдоль позвоночника словно пробежал электрический разряд.

«И ведь когти совсем не мешают, — успела подумать Слава. — А вообще до чего приятно. И так горячо… Просто волшебно».

Она прикрыла глаза, словно отрешившись на несколько минут от реальности. Не замечала ни подозрительного взгляда капеллана, ни покрасневших щек оруженосца, а открыто наслаждалась процессом исцеления. Слава вообще не привыкла скрывать своих чувств, не умела притворяться. Могла орать и беситься, когда была зла. Хохотать в голос, если было весело. Плакать, если больно — но это лишь в крайних случаях, в основном же она приучила себя быть стойкой ко всем неприятностям, что сыпались на нее, как горох из прохудившегося мешка.

— Голова не кружится? — деловито уточнил Дрэго. Дождался легкого кивка и добавил: — Если станет плохо, обязательно сообщите. Мы немедленно прервем процедуру.

Он усердно делал вид, будто всего лишь лечит девушку и ни в коем случае не пользуется моментом. А то, что осторожно потрогал ее волосы и втянул ноздрями одуряюще манящий запах тела — так это издержки лекарства. От Ярославы пахло солнцем, лесом и свободой. Да, пожалуй, именно этот аромат заставил кровь магистра забурлить и поднять температуру тела выше обычной температуры в сорок градусов по Цельсию. Немного настораживала легкая горчинка, что уловило чувствительное обоняние магистра — словно к аромату полевых цветов примешался запах полыни.

— Как давно вы потеряли чувствительность? — осведомился Дрэго.

— Год… — неуверенно сказала Ярослава. — Или два… Не помню, я совершенно потеряла счет времени.

Теперь ему стала понятна причина той горечи, что он уловил. Так пахли разочарование и боль, которые тщетно пытались скрыть.

Слава с шумом втянула воздух, но не пикнула. Меж тем покалывание в области позвоночника усилилось, и вдоль него уже проходили разряды гораздо более сильные, чем прежде. Ток, словно шуструю змейку, пропускали у основания шеи, и она с невероятной быстротой скатывалась вниз, замирая возле копчика.

Стоп!

Слава давно уже не чувствовала копчика. Прислушавшись, она поняла, что ощущает не только его, но и — о чудо! — собственные ноги до самых пяток. И даже пятую точку!

«Кажется, я нашла на нее приключений, — прикинула в уме Слава. — За такой массаж платить придется не деньгами. А собственной душой».

И действительно, такие преобразования не могли не заставить задуматься. К тому же она уже чувствовала, что в ней что-то незримо меняется, и дело не только в исцелении позвоночника. А именно в душе и подозрительных ощущениях во всем теле. Словно она долго-долго блуждала во тьме, и вот, наконец, вышла на свет. Или нашла свой дом после долгих бесплотных скитаний.

— Гх-м!.. — громко прокашлялся дон Дино. — Думаю, процедуру можно завершить, иначе девушка получит слишком большую дозу вашей плазмы. Непривычной к магическому воздействию будет сложно усвоить ее.

Магистр поспешно отдернул руки, словно обжегся о нежную кожу Ярославы. И как это он так увлекся? В чужом мире, позабыв о спутниках и, кажется, обо всем на свете.

— Подготовить портал к обратному переносу? — услужливо спросил Мигель. И, получив одобрение магистра, стал закручивать сиреневый туман, создавая подобие воронки. Когда проход стал достаточно широким, оруженосец кивнул и отошел в сторону, предоставляя право магистру пройти первым.

Все почему-то посмотрели на Славу, а она поерзала в кресле. Неловко опершись о подлокотники, поднялась. Ноги дрожали, как холодец бабы Любы, и совершенно не желали подчиняться приказам топать в указанном направлении. Организм девушки словно обалдел от счастья: пульс зашкаливал, сердце неистово билось в груди, зрачки расширились, заняв чуть ли не всю радужку глаза.

— Это последствия магического воздействия, — объяснил Дрэго.

Недолго думая, он подхватил Ярославу на руки и уверенно проследовал к порталу. Весила девушка чуть больше его Дэлии, по крайней мере, магистру именно так показалось. Оно и понятно: в сравнении с драконами и их отпрысками, с которыми он проводил почти все свое время, даже высокая и крепенькая Слава казалась ребенком.

При переходе из одного мира в другой она потеряла сознание. Впервые в жизни, как какая-нибудь кисейная барышня, которая в жизни не прошла за раз больше километра. Но ведь у Славы за плечами множество походов: один опаснее другого. Правда, магический — это впервые.

— Только не это… — успела произнести Слава, проваливаясь в мягкую, умиротворяющую темноту.

Очнулась она в незнакомой комнате — в замке ее именовали Зеленой спальней. Помещение поражало воображение своим контрастом. Нежно-зеленый цвет стен прекрасно уживался с пламенно-коричневым ковром и резной мебелью из красного дерева. Свет лился через высокие стрельчатые окна и был таким ярким, что его не могли сдержать даже запахнутые плотные шторы из зеленой с золотыми отливами ткани. Особенно экстравагантной комната казалась из-за свисающей с потолка огромной люстры, словно склеенной из изумрудов разной формы и размеров.

Ярослава лежала на широкой резной кровати под балдахином, а рядом с ней сидела улыбчивая полнощекая женщина с дымчато-серой кожей и непривычно кошачьими светло-зелеными, будто в тон люстре, глазами.

— Вот и проснулась наша красавица, — проворковала она. — Меня зовут София, я здесь экономка, но временно присматриваю за девочками. Как же мы тебе рады, не передать словами! Добро пожаловать в замок дона Дрэго. Тебя ведь Ярославой зовут, верно? Какое необычное и красивое имя.

Слава энергично кивнула и похлопала глазами, боясь проснуться в любой момент. Ну не бывает же так: вот только что ты была в обычном супермаркете, а теперь вдруг лежишь на роскошной кровати, да еще и в замке.

За массивной деревянной дверью раздалось звонкое хихиканье.

— А вот и озорницы пожаловали! — радостно заявила София. — Идите сюда, девочки, познакомьтесь с вашей новой няней.

В Зеленую спальню вошли Карла и Карина. На вид им было девять-десять лет. Их светлые волосы торчали во все стороны, кое-где даже виднелись листья и какие-то ветки. Похоже, девочки только что вернулись с прогулки по саду. Довольные донельзя, они не могли устоять на месте и, держась за руки, буквально подпрыгивали, не сводя при этом настороженных взглядов с няни.