Нужные железки (СИ) - Страница 6
Идти по самой короткой – сорок шагов с мелочью, тоже не хотелось. Полноценных грехов и мелких грешков за собой Ру знал множество, о некоторых догадывался. Но пока что про большинство, окружающие не знали. Поэтому, никакой торопливости в жизни, и в тюрьму – ни ногой!
Вариантов стало приемлемо меньше – теперь могла выручить самая никчемная монетка. Но инспектор, сунув руку в карман, понял, что денег нет, и даже волю случая не узнать.
С другой стороны – логичнее покопаться в домашних запасах, затем наведаться к любящим родителям, и, выслушав долгие ненужные словеса, пошарить на их складе. Уж не оставят сыночку голым и босым, как бы не проклинали в застольных беседах «мерзкое княжеское охвостье».
Слова словами, а кровь родная, и он сам не последний человек в княжестве. Не калан насрал.
А что болтают, так и пусть им! Они же не знают, что соседи исправно докладывают чуть ли не каждое слово, вот и не стесняются… В Фурукамаппу сбежать не хотят, а остальное можно и потерпеть, княжеству вреда в болтовне нету. До определенного предела, разумеется.
И только потом, когда все, доступное бесплатно, окажется в его кармане, можно и на торги сходить, скрепя сердце и зажав в потном кулаке тощий кошелек. Пять тысяч за самопал – ну пиздец же, товарищи, куда катимся!?
Ру, не удержавшись, плюнул. Плевок повис на краю широченного листа белокопытника, закачался дивной брошкой на цепочке…
- А я что? А я ничего… - пробормотал инспектор, бросив взгляд по сторонам. – Если б я знал, что так оно обернется… Вот лучше бы Толаю те патроны сраные на глаза попались! Его хоть не жалко! Или вообще, надо было в грязи и притоптать, чтобы не всплыли никогда. Эх… Попал тюлень в сеть, пищи и тони, нихрена ведь не сделаешь!
Выругавшись, и снова плюнув – на этот раз, куда удачнее, Ру тяжело вздохнул и зашагал по дороге, выложенной желтым битым кирпичом.
Путь был недолог – Руруй обширностью площадей не поражал. Две параллельных улицы, три переулка – в центре один, и по краям. Если сверху смотреть – кривоватая цифра «8», рубленная великанским топором на полене.
Битый кирпич под ногами сменился базальтовым крошевом и крупной галькой – после схода снега, мостить улицы сгоняли добровольцев, которыми назначали почти весь город. Даже из тюрьмы злодеев вытаскивали – пока крабов нет, пусть работают, нечего прохлаждаться! Разве что совсем маленькие детишки по домам сидели. А иначе никак. В грязи утонем. И будут по нам щитомордники ползать, чешуйчатыми брюхами тереться.
Ру шел, поглядывая по сторонам. Должность обязывала. Мало ли какой внезапный вопрос возникнет! Нужно быть готовым, и кисвой в ухо, ксивой! До всхлюпа. Чтоб крошево во все стороны! Костяное.
Но вокруг было тихо, спокойно и однообразно. Как вчера, позавчера и неделю назад. И месяц с годом.
Невысокие – чтобы землетрясением сильно не ломало – дома и сараи, стены в копоти от пластика, крыши в чайках, дворы – в очень нужном мусоре, вешала с рыбой, распяленные шкуры на сушилках… Набор из пары сотне кубиков, переставляемых туда-сюда.
Попадавшиеся по дороге, здоровались все как один. Когда-то, по долгу службы, оказавшись в Фурукамаппу – как раз очередное перемирие наступило, с камнепоклонниками, Ру долго не мог привыкнуть, что люди там просто проходят мимо друг друга, даже не кивнув – мол, увидел, шибко рад.
Со временем, а сидел он там долго, почти два года, привык, конечно. И перестал удивляться равнодушию местных. Забавно, кстати, но на «местных» в Фурукамаппу всерьез обижались. Мы, мол, «коренные»!
И в чем, блядь, принципиальная разница? Глупое понятие. Когда-то далеко в прошлом, еще до Случившегося, тут все были приезжими – айнов, самое коренное население выбили японцы, потом желтых пиздоглазов самих выгнали…
Но сейчас-то? Девяносто девять из ста живущих на Черном острове, тут и родились. А то и больше! И отцы-матери так же. Редко-редко кто появлялся из других мест – море и океан выносили заплутавших рыбаков, везучие пленные, кого не пристукнули в бою… Да то, все из Саппоро или с других островов Архипелага, с тех, которые поближе. С Цытронки, с Зеленухи с Шико… Чуть дальше - все, никого.
Ру, облазивший чуть ли не весь остров, знал только троих в Руруе, кто родился не здесь. И всего дюжину по другим городам и поселкам. И нахрена той «коренностью» понтоваться? Смысл?
После Случившегося, связь с окружающим миром пропала. Как течения и ветра в тот день сошли с ума, так и буйствовали до сих пор, разве что немного умерив пыл и непредсказуемость.
Как говорили те из стариков, кто помнил мир До, тот же пролив между Черным островом и Я-масиром, раньше был в два раза уже. И течение позволяло, чуть ли не на веслах против него идти. Сейчас же – никакие паруса не помогут. Дорога в один конец. И на Я-масире определенно не хватает безумцев, способных так рискнуть.
Еще в детстве, ему тогда было лет десять, Ру нашел на отливе «радиву». Почти целую! Корпус без царапин, ржавчины совсем немного. Казалось, оботри, обсуши и включай. Слушай мир! С находкой прибежал к деду по матери. Мол, давай это починим или новый сделаем! Или не можем?
- Можем, - ответил дед. И продолжил, в основном, непонятными словами. – Как не мочь-то? Простой детекторный приемник собрать не сложно. Даже я могу, если покубатурю маленько, да чертежик какой найду. Только с него толку нет. Ни малейшего. Да и опасно включать. Десять минут, и все. Весь эфир засорен. Не пойми чем: по всем волнам то ли вой, то ли стон. А если долго слушать, говорят, на песню похоже. И кто заслушается, у того чердак течёт. У нас такой был. Фимка, "Радистом" звали: приёмничек сладил, слушалку от старых наушников в ухо - по ночам в дозоре тайком в эфире шарился. Всё думал чего-нибудь поймать...
- И чего?
- А ничего. Что-нибудь и поймал. Ночью разделся догола, одежду на берегу сложил - и в море ушёл. Прям с приёмником в ухе. Так что опасное это дело, внучок. Цепляй записки к птичкам, да не выёбывайся.
- Ну, а отчего ж так-то?
- Последствия Случившегося, мать его... Так что, выкинь ты из той «радивы» потроха и утопи. А коробку оставь. Она ж вон, почти целая. Пригодится. От коробочек с ума не сходят.
Погрузившийся в воспоминая, инспектор опасно утерял бдительность. Его перехватила и подсекла Шурапетра. Бабулька не вредная, местами даже полезная. Но совершенно неостановимая в болтовне. И не видящая краев в сочинительстве и хвастовстве. Масштабы событий и значимость лиц, в них задействованных, росли неудержимо. К примеру, с месяц назад Шурапетра рассказывала у водонабора на ручье, как она бывала с дедом нынешнего князя в одном доме. Пару недель - что за одним столом. А сейчас – что Судр Рябой сидел рядышком и допускал всякие вольности. Глядишь, на днях и князя внучком объявит, не постесняется.
Выслушав кучу сплетен, привычно деля каждую на десять, Ру все же сумел вывернуться, сославшись на лютую занятость. Вышло убедительно – с пожеланием встречать на пути злодеев подобрее.
Сбегать без весомого повода смертельно опасно. Шурапетра могла такое придумать, что до смерти не отбрешешься. Притом, все будут знать, что пиздежь, но за спиной продолжат гнусное хихиканье. Люди, чтоб им! Лишь бы языками потрепать, да зубы посушить!
Наконец Ру оказался у своего забора. Скинул веревочную петлю с калитки – на острове дворы запирались чисто символически, от собак да нахальных лисиц. Зашел во двор, горько вздохнул. Его владения ничем не отличались от соседских. Тоже самое! Хлама нихера не меньше, чем у других. А то и больше. Дом достался с историей, а значит, с запасами. В итоге, и с чужим не разобрался, и своего натаскал. Вот зачем, спрашиваешься, два десятка буев? Плот делать, как в детстве? Или связка бамбука у стены. Он уже насквозь потрескался, даже в топку не пойдет! Или те вот мешки рваные?..
- Ладно, как вернусь, так все и разберу, - храбро пообещал Ру, - пару недель и так постоит!
***
Кордон проспался к обеду. Открыл глаза. Вспомнилась унылая рожа Валруса. Комком уныло выругался, помянув инспекторскую маму, диван-клоповник и пятерых японцев из Саппоро. В голове по-прежнему бушевал тайфун. Бросался с размаху на камни разума, крошил соображалку могучими волнами в густой кисель – типа осьминожьей подгнившей вуали…