Нулевой контракт (СИ) - Страница 3

Тут я нахмурился — какое-такое вмешательство, зачем?

— Все, пошел, — велел он. — Следующий, заходи!

За указанной дверью я столкнулся с шагавшим навстречу Сычом, который был в очереди через одного впереди меня.

— Чего там делают? — тихо спросил я.

Может индеец уже прошел через это самое «вмешательство»?

— Изучили меня, — сообщил он степенно. — Да и все. Ниче…

— Не болтать! Серов, иди сюда! — перебил его обитавший в этой комнате врач: огромный, седой, с носом будто утиный клюв. — Садись сюда! Сейчас вколю тебе все разом!

Он и говорил так, словно колол — резкими, короткими фразами.

В этой комнате не было ни скелета, ни плакатов, зато имелось окно во всю стену, и за ним я видел нечто похожее на операционную, уставленную всякими медицинскими аппаратами: кушетка с нависающими над ней «лапами», установка типа МРТ, куда как раз заезжал раздетый до трусов Вася, и черная кожа его лоснилась в свете ярких светильников.

Я опустился на стул боком к врачу.

— Рукав закатай! — велел он, заряжая в штуковину вроде пистолета три разноцветных ампулы: иссиня-черную, светло-зеленую и голубовато-фиолетовую с искрами.

Никогда не слышал, чтобы кололи несколько вакцин сразу.

— Готов? Давай! — нос пощекотал запах спирта, я ощутил тройной укол. — Свободен! Тебе туда!

Я поднялся, откатывая рукав на место, и обнаружил, что за стеклом Вася уже натягивает штаны. Все там произошло очень быстро для МРТ, но может это вообще не оно, а рентген или УЗИ?

Макунга вышел из «операционной», я шагнул внутрь.

— Раздевайся, — велел третий доктор, самый старый из всех, в шапочке, сутулый и морщинистый, с неприятным прозрачным взглядом.

Под ним я ощутил себя мухой, которую сейчас аккуратно приколют к стеклышку и изучат, распотрошив до генов. Чувство опасности, которое не раз выручало меня, взвыло тревожной сиреной, но я попытался заткнуть его… что или кто может мне тут угрожать?

Стандартная проверка.

Доктор сменил простынку, я улегся на свежую и под тихое жужжание поехал в недра сканера.

— Глаза закрыть! — донеслось словно откуда-то издалека.

Я послушался, лица коснулось легкое дуновение, под веки полезли частые вспышки. Откликнулись на них мышцы в разных местах — дернуло бедро, напрягся левый бицепс, свело икру, но все тут же прошло.

Вновь зажужжало, и я поехал обратно.

— Глаза открыть, — приказал доктор. — Поднимайся, и вот сюда, на стол.

— Что? — я поднял веки.

Он смотрел на меня равнодушно-презрительно, да еще и улыбался краем рта — типичный врач-убийца из немецкого концлагеря. Я хорошо помнил, что Васю после сканера отпустили сразу, да и Сыч сказал, что его осмотрели, и на этом все безобразия закончились. Почему со мной дело обстоит иначе?

— Ты, Серов, обязан пройти через вмешательство, — проскрипел доктор.

— Не обязан, — покачал я головой.

— Контракт подписал? — на морщинистом лице появилась улыбка. — Внимательно читал? Пункт семь, подпункт один — Наниматель имеет право осуществлять с телом Нанятого любые медицинские процедуры, которые сочтет необходимым для максимально эффективного исполнения Нанятым его профессиональных обязанностей.

Я напрягся, пытаясь вспомнить.

Седьмой пункт — это вторая страница, где много всего мелким шрифтом, и где я не читал толком, даже не просматривал, так, скользнул взглядом и поставил закорючку. Проверить теперь невозможно, есть там такое или нет, вот ешь меня кони.

— Но ты можешь отказаться, разорвать соглашение, — доктор продолжал улыбаться. — Вернуться домой.

И что тогда? Охранником в ЧОП, за копейки сидеть на вахте и дуреть от тоски? Вспоминать Милу, того мудака, который увел ее у меня, и мучиться, глядя как умирает без нужных лекарств бабушка?

— Ладно, — сказал я.

Через мгновение я уже лежал на кушетке, и доктор суетился вокруг — нацепил на левое запястье широкий браслет, другой на правую лодыжку, посветил мне в глаза и нахмурился.

— Поехали, — сообщил он. — Это дело интересное, нестандартное.

Я поплыл, словно от наркоза, хотя мне ничего не кололи, но тут же в сладкий дурман ворвалась боль, дикая, режущая — затылок, позвоночник, обе ноги до самых пяток, и руки до пальцев. Я захрипел, выгнулся дугой, сдерживая рвущийся из горла крик, и черный бешеный водоворот засосал меня.

Это был тот день, когда я вернулся со срочной, прибыл утренним поездом, красивый, молодцеватый, а нарядной дембельской форме.

Родной город встретил птичьими трелями и весенним теплом, ярким голубым небом. Тогда я полетел домой словно на крыльях, и даже не домой, а сразу к Миле — ведь она обещала ждать, и теперь мы поженимся, и все будет хорошо.

Столкнулись у ее подъезда, когда она выпорхнула на работу, изящная, тонкая, с копной светло-рыжих волос.

— Привет, — сказал я, ощущая, как губы сами растягиваются в улыбке.

Качнулся вперед, чтобы обнять, прижаться, уткнуться носом в эти сладко пахнущие волосы, но Мила неожиданно отстранилась, лицо ее сделалось незнакомым, чужим, в синих глазах блеснула тревога.

— Ты не предупредил? Почему? — спросила она.

— Сюрприз, — я нахмурился. — Ты не рада?

Вспомнилось, что в последние месяцы она не так охотно реагировала на мои сообщения в мессенджере, иногда вообще не отвечала, говорила, что занята на работе, но все равно меня очень ждет… Конечно в башку лезли мысли, что не все там чисто, но я им воли не давал, гнал прочь.

Мы были «помолвлены» с третьего класса, с того дня, когда новенькую девочку посадили ко мне за парту. Я стал ее кавалером, преданным защитником, и в положенном возрасте мы начали встречаться, тихо, спокойно, без красивых истерик и надуманных «отношений».

Я даже дрался за нее с Мишкой-Жабенем, первым уродом и хулиганом класса.

— Кое-что изменилось, — Мила заправила прядь волос за ухо. — Отойдем, я расскажу.

В этот момент я осознал, что это сон, галлюцинация, что я уже пережил эту ситуацию и не хочу повтора. Я попытался вырваться из видения, ущипнуть себя, только бы не проходить второй раз через то, что произойдет дальше, не слышать слов Милы, простых и одновременно невероятно жестоких.

Но ничего не получилось.

Меня так же, как тогда, дергало и крючило, а Мила говорила, что выходит замуж за Мишку, того самого Жабеня, который за годы, которые я провел сначала в институте, а потом на срочке, превратился в богатого успешного человека, и что они полгода назад случайно встретились и полюбили друг друга…

Слова тогда рвались из горла точно рвота, но я ничего не сказал, развернулся и просто зашагал прочь, унес боль с собой.

Да, чуть позже я попытался найти Жабеня и набить морду, как давным-давно, в тринадцать лет. Выяснилось только, что Михаила Валентиновича теперь охраняют специальные люди, и по лицу получил уже я.

Родителей к этому времени не было в живых, бабушка еще справлялась сама, и в городе меня ничего не держало, так что через неделю дембель Серов ушел служить по контракту. И эта дорога привела меня туда, где я оказался сейчас… вот только где это сейчас?

Видение потеряло связность, рядом с Милой появился ухмыляющийся Жабень, но не представительный молодой мужик, а носатый подросток, да еще и в пустынном камуфляже.

— Очниииись! — заорал он дурным голосом, тыча пальцем в погон, где виднелся сине-зеленый кружок с двумя калашами под ним.

Я содрогнулся, попытался сказать «нет»… и открыл глаза.

Меня трясло, все вокруг колыхалось и плыло, тело дергало, но зато теперь я помнил, как называлась контора, договор с которой я подписал сегодня — частная военная компания «Земля». Но отрезок времени между кабинетом вербовщика и плацем все так же прятался в недрах памяти.

— Очухался? — розово-белое пятно сфокусировалось в морщинистое лицо под шапочкой.

Я кивнул.

— Давай, садись, — мне брызнули в нос чем-то сладковатым, по щекам и лбу потекли капли, и эффект оказался как от нашатыря, меня буквально вставило, глаза выпучились сами. — Почему не сказал, что недавно получал по голове? Идиот! Отсюда все побочные эффекты!