Ну, вампирчики, держитесь! (СИ) - Страница 1

Ну что, будем знакомы? Василий Томкин, двадцатисемилетний высокий, кряжистый брюнет. Глаза карие, нос?.. нос обычный — прямой с небольшой горбинкой, губы тоже… нормальные. Биография короткая — школа, армия, спецназ. Семейное положение? В общем-то — никакого: семьи у меня нет. Мамку с папкой помню смутно. Маленький еще был, когда отец погиб в аварии. Не прошло и года, как следом за отцом ушла мама, оставив меня сиротой: не смогла без него. Потом был детдом, так как тетки-дядьки особым милосердием не страдали, и свои чада им роднее и ближе.

Жены тоже нет, хотя желающих носить это гордое звание было не сказать, чтобы много, но хватало. Вот тут я и открою свой главный и всю жизнь мне мешавший жить секрет: я — гей. Нет, с мужиками я не сплю, просто не встает у меня на женщин от слова — совсем никак. Зато на парней в душе, особенно на одного рыженького, залипаю так, что приходится заходить последним и стараться выйти, когда уже никого нет. Свою эту особенность не афиширую. Ребята смеются, конечно, что девчонок рассматриваю только в качестве друзей, но я им нагородил небылиц о несчастной любви, мол, люблю не могу одну, а ее замуж выдали за богатого. Потому и глаз ни на кого не смотрит и душа ни к кому не лежит. Отмазался, в общем — поверили. Проблемы со стояком? Куда ж без них! Но тут, как говорится, есть у меня две подруги: одна левая, другая правая.

Правда, вот друг мой закадычный, Ванька Поляков, всё смириться с моим одиночеством никак не может. То одну девчонку мне подсунуть под благовидным предлогом пытается, то другую. А нафиг мне они, если я на его спортивную, ладно скроенную фигуру постоянно смотреть хочу? Его голос слышать! На его губы и руки слюну пускать! А уж что я с ним в том сне вытворяю, никогда ему под страхом смертной казни не расскажу.

— Ну что, почапали арбайтен? Готов? — сунулся в приоткрытую дверь мой сосед и по совместительству лучший друг Ванька — рыжий великан с медовыми глазами и медными-красными густющими ресницами. Мой самый дорогой, солнечный человек со смешными конопушками на чуть вздёрнутом носу.

— Да, готов. Поехали!

На ходу беру с тумбочки ключи от машины: сегодня на моей «старушке» покатим.

— Что день грядущий нам готовит? — басит Ванька сидя уже в машине, сверкнув на меня медовым глазом.

— На месте разберёмся. Думаю, славная предстоит охота! — хмыкаю в ответ, уже выруливая на проезжую часть.

А день нам «готовил» зверька белого и пушистого. Мы уже были в курсе, что сегодня наконец едем на задержание банды уродов, промышлявшей киднепингом и шантажом. Недалеко от места передачи денег рассредоточиваемся по периметру. Ванька, как всегда рядом — сзади и в двух шагах от меня. Он — моё прикрытие. По цепочке поступает приказ: начинаем двигаться перебежками к месту задержания преступников. И вдруг что-то пошло не так: сильный хлопок сзади, резкое и тяжёлое ударило в спину, и я уже лечу. Прямо вот лечу и все — головой вперед. А вот что-то лететь мне все же мешает, обернулся, а это Ванька на мне повис. Обеими руками за ногу уцепился и держится. Так и летим, а мимо облака белые пушистые проплывают. И на душе так как-то легко и радостно, как в детском сне, когда всё хорошо, и ничего тебя не тревожит. Только чувство полета в груди холодит.

Лужайка с ярко-изумрудной травкой и неестественно большими, яркими цветами появилась как-то внезапно, будто из ниоткуда. Миг — и мы с Ванькой уже катимся кувырком, приминая это цветочное великолепие. Пружинисто поднявшись на ноги одним рывком, осматриваюсь. Друг тоже успел вскочить и тут же начал осматривать меня: облапить меня успел, расстегнув и скинув броник, проверяет мою целостность. Я тоже в долгу не остался: полапал его по крепким мышцам груди и спины и замер.

— И куда это нас занесло? — озадаченно оглядевшись вокруг спросил Ванька.

— Хотел бы я знать! В рай что ли попали?

— Да вроде не похоже, чтобы умерли. Ты, когда быстренько исчезать начал, еле успел тебя за ногу схватить, — озадаченно проговорил Ванька.

Вдруг я заметил впереди стройный силуэт: нам навстречу шла удивительно красивая молодая женщина. Не знаю как, но я сразу понял, что она — моя мама! Она подошла ближе и остановилась, с улыбкой глядя на меня. Кажется, Ванька тоже что-то такое понял: отошел в сторонку и притих, не спуская с нас ошеломлённых глаз.

— Ну, здравствуй, сынок! Какой ты большой и красивый стал. Жаль, ушла от тебя рано, прости меня, глупую. Ругала себя, да поздно уже было. Хорошо, хоть приглядывать за тобой мне поручили. Берегла, как могла, всю твою жизнь.

— Здравствуй, мама!

Я подошел и осторожно обнял хрупкую, почти девичью фигурку. К себе прижал и надышаться не могу. И хоть казалось, что не должен был, но сразу вспомнил родной и любимый, особенный мамин запах.

— Как же я скучал по тебе, родная!

— Я всегда была рядом, дорогой! Просто ты не мог меня видеть.

Она слегка отстранилась, посмотрела с особенной материнской любовью на моё лицо и погладила слегка шершавую щёку.

— Вот что я хочу сказать тебе, сынок: закончилось твое время на земле. Погибнуть ты должен был в том задании. Нелепо погибнуть. Ошибка тут не твоя: нити судьбы так сплелись. А вот дружок твой зря за тобой увязался, но ничего теперь не поделаешь, обратно ему хода уж больше нет. Тебя-то, я слышала, в мир вампиров хотят определить, а куда его — не знаю. Но раз вместе пришли, наверное, вместе и отправят. Только умереть вы в своем мире не успели, значит в таком виде и останетесь. А я, как и прежде, присматривать за тобой буду, да и за другом твоим теперь тоже.

Вдруг из воздуха соткалась женщина, белокурые волосы которой жили своей жизнью — парили над головой, как им вздумается. Улыбнулась, а в голове у меня голос зазвучал мелодией.

— Здравствуй, Воин, не думала тебя здесь так скоро увидеть. Но от судьбы не убежишь: сплелись твои нити с чуждым для тебя миром. С истинным избранником своим должен будешь там встретиться. Ничему не удивляйся и ищи.

— А как же мой друг? Он со мной отправится? Я, вроде как, виноват в его появлении здесь.

— Нет, — лукаво улыбнулась она, — его судьба переменилась, не так она задумывалась изначально. Потому дороги ваши разные. Но вы ещё встретитесь. Но встретив его — не узнаешь: память о нем будет у тебя стёрта. Уж не обессудь. Сможешь вспомнить и узнать — твое счастье, а нет, так тому и быть!

Потом подошла к Ваньке и начала ему о чём-то негромко говорить. Он тоже что-то спросил, но что — я не расслышал.

Ко мне вновь подошла мама, обняла за плечи, положив голову на грудь, и вполголоса сказала, что будет направлять и помогать мне по-прежнему, и чтобы я не боялся перемен в себе: богиня судьбы не допустит плохого. Я обнял в ответ, пообещав, что постараюсь быть благоразумным.

Белокурая богиня обернулась, сделала знак отойти от мамы и взмахнула рукой. Я тут же почувствовал, что опять лечу: опять мимо проплывали белоснежные облака, но радостное чувство полета исчезло, уступив место тревоге: что ждет меня там — в новом незнакомом мире, и сможем ли мы когда-нибудь вновь повстречаться с моим другом? Богиня сказала, что встретимся, но когда? Вдруг передо мной как будто опустился занавес, отделивший меня от прошлого: я забыл, что со мной было раньше, а что ждёт впереди — не знал. Тревожное чувство перед неизвестностью не отпускало, а непонятная тягучая тоска, поселившаяся в сердце, не давала сосредоточиться. Я окунулся в забытьё.

Очнулся на лесной поляне. Вокруг трава высокая, колышутся какие-то соцветия на ветерке, вверху небо голубое и облачка лёгкие. Птички поют, кузнечики стрекочут. Красота!

Я валяюсь среди всего этого великолепия, наслаждаюсь ароматом луговых трав, ласковым теплом погожего летнего дня. Понимаю, что давно так хорошо мне не было. Умиротворение зашло в душу, будто так и нужно мне: теперь я на своём месте.