Нравственность капитализма. То, о чем вы не услышите от преподавателей - Страница 23

Темба А. Нолутшунгу

В июле 1794 года Максимилиан Робеспьер – революционер-республиканец, радикал-демократ и вдохновитель якобинского террора, от которого до 40 ООО французов и француженок погибли на гильотине как «враги народа», – был казнен своими политическими противниками. За несколько мгновений до смерти он обратился к толпе, прежде преклонявшейся перед ним, а теперь жаждавшей его крови, с такими словами: «Я дал вам свободу, а вы хотите еще и хлеба». На этом закончился террор.

Мораль, которую мы можем извлечь из этой истории, заключается в следующем: между политической свободой и экономическим благосостоянием существует связь, но это не одно и то же.

Экономическое благосостояние – следствие свободы. В ЮАР, где уровень безработицы, по официальным данным, составляет 25 % трудоспособного населения (эта цифра не включает тех, кто уже отчаялся и оставил попытки найти работу), разрыв между политической свободой и экономическим благосостоянием чреват катастрофическими последствиями – причем эта опасность усугубляется тем, что приходящие к власти правительства раз за разом обещают своим избирателям всяческие социальные льготы.

Чтобы справиться с нашими проблемами, необходимо избавиться от некоторых ошибочных представлений.

Создание новых рабочих мест – не функция государства. Чтобы работа была постоянной, они должны создаваться частным сектором. Государство создает рабочие места на деньги налогоплательщиков, и это равносильно субсидированию занятости. Такие рабочие места не являются постоянными, а потому их наличие не дает позитивных экономических результатов. Создает богатство прежде всего частный сектор, а госсектор его потребляет.

Деньги – лишь средство, обеспечивающее обмен товарами и услугами, а потому они должны быть связаны с производительностью труда и отражать ее уровень. Когда я в 1991 году посетил посткоммунистическую Россию и Чехословакию, там в ходу был анекдот: рабочие делают вид, что работают на государство, а государство делает вид, что им платит. Поэтому, на мой взгляд, говоря об осмысленном создании рабочих мест, внимание следует сосредоточивать исключительно на частном секторе.

Напрашивается вопрос: какую экономическую политику следует проводить применительно к частным предприятиям? Какие меры способствуют повышению их производительности, а какие препятствуют? Одним словом, что следует делать?

Рассмотрим принципы, лежащие в основе простейшего обмена с двумя участниками. Простые трансакции могут служить «микроиллюстрацией» функционирования экономики в целом. Они должны показывать руководству государства, какая политика больше всего соответствует природе человека, поскольку в экономике именно человеческий фактор имеет решающее значение. Перенесемся для начала в незапамятные времена и представим себе пещерного человека – опытного охотника, не умеющего, однако, делать оружие для охоты. И вот наш пещерный человек встречается с опытным мастером и соглашается отдать часть добычи в обмен на нужное ему оружие. По итогам трансакции оба участника довольны: они считают, что получили нечто более ценное для них, чем то, что они отдали. Рано или поздно мастер поймет: если он не будет сам ходить на охоту и сосредоточится на изготовлении оружия, он сможет менять свои изделия на мех, мясо, слоновую кость и так далее. Одним словом, он начнет заниматься бизнесом. В результате получают выгоду как сам мастер, так и все его клиенты, которые обзаводятся более эффективным охотничьим оружием.

В связи с этим сценарием необходимо отметить, что в ходе описанного процесса не применяется ни сила, ни обман.

Не участвуют в нем и никакие третьи стороны. Никто не указывает, по каким правилам должен вестись бизнес. Правила, которыми руководствуются участники трансакций, возникают спонтанно. Участники словно подчиняются естественному порядку вещей. Экономист Фридрих Хайек называл это спонтанным порядком, и одним из его элементов является взаимное уважение к правам частной собственности.

Этот простой пример говорит о том, что в современных условиях отказ государства от вмешательства в экономическую деятельность оборачивается высокими темпами роста и соответствующими социально-экономическими благами. Иными словами, если власти поощряют экономическую свободу производителей и потребителей, позволяют им беспрепятственно осуществлять трансакции, не сопряженные с принуждением или мошенничеством, страна и ее народ процветают. Это гарантированный способ добиться сокращения безработицы, улучшить качество образования и здравоохранения.

Эти основополагающие принципы касаются всех экономик, независимо от культурного контекста, в котором каждая из них формировалась. Распространенный миф о «трудовой этике» требует критического разбора. Эта концепция косвенно подкрепляет национальные или этнические стереотипы, связанные с наличием или отсутствием трудовой этики. Логическим следствием этого становится вывод о том, что бедные бедны, поскольку у них отсутствует трудовая этика, а богатые добиваются успеха благодаря тому, что у них она есть, – такая точка зрения весьма опасна, особенно если различие делается по расовому признаку.

До падения Берлинской стены в 1989 году ФРГ по объему ВВП занимала второе место в мире, а экономика ГДР находилась в катастрофическом состоянии. А ведь в обоих государствах жил один и тот же народ с одинаковой культурой, и даже члены одних и тех же семей, разделенных после Второй мировой войны. То же самое можно сказать и о Корейском полуострове: Южная Корея – экономический гигант, а КНДР катится в пропасть и не может обходиться без иностранной помощи. А ведь речь снова идет об одном народе, одной культуре. Вспомним также, какой контраст существовал между КНР и Гонконгом до того, как в 1992 году Дэн Сяопин инициировал радикальные рыночные реформы, объявив, что богатство заслуживает похвалы, и не важно, какого цвета кошка – главное, чтобы она ловила мышей. И опять – один и тот же народ, одна и та же культура, одни и те же красноречивые экономические контрасты. Во всех этих случаях различия определяются степенью свободы, которой пользуются экономические акторы.

С 1992 года благодаря радикальным рыночным реформам Китай активно наращивал свой экономический потенциал, и сегодня он занимает третье место в мире по объему ВВП. В то же время США, как отмечает Бертель Шмитт, к сожалению, «подобрали социалистическую инструкцию по руководству экономикой, которую Дэн Сяопин благоразумно выбросил».

Богатство страны и ее жителей определяется законодательной и институциональной системой, в рамках которой происходит экономическая деятельность, и особенно степенью государственного регулирования экономики. Иными словами, доходы индивидов зависят от того, насколько государство позволяет им пользоваться экономической свободой.Сказанное можно подытожить словами профессора Уолтера Уильямса, автора заставляющей задуматься книги «Война Южной Африки против капитализма». Еще в 1986 году он отмечал: «Проблемы ЮАР позволят решить не специальные программы, не льготы для чернокожих, не социальные выплаты и поддержка. Их решит свобода. Ведь если вы, глядя на ситуацию в мире, ищете богатых людей и многообразные способы, позволяющие им хорошо жить, это значит, что вы ищете общество с достаточно высоким уровнем свободы личности».

Часть 4 Глобализация капитализма

Глобальный капитализм и справедливость

Джун Арунга

Мой опыт говорит о том, что подавляющее большинство – возможно до 90 % – разногласий вызвано отсутствием информации у одной из сторон. Особенно важное значение этот факт приобретает, когда люди перемещаются из одного культурного пространства в другое. Сегодня мы наблюдаем резкий рост торговли в Африке, между африканцами, – и это после долгого периода их изоляции друг от друга из-за протекционизма, национализма и непонимания. Думаю, развитию торговли можно только порадоваться. Кое-кто воспринимает рост товарооборота с опасением; мне кажется, им просто не хватает информации.