Нравится, когда ты танцуешь (СИ) - Страница 35

Ника танцует, ее движения плавные и призывные, она прекрасна, женственна, неповторима, если сейчас она попросит прыгнуть под поезд, я сделаю это дважды, не задумываясь. Да, я помешан, пропитался Никой, я не способен жить иначе. Моя жена, мать моих детей - самое лучшее, что когда-либо случалось со мной, ее спина лежит на моей вспотевшей груди. Я люблю, когда она двигается только для меня, путаюсь в длинных волосах, не могу оторвать губ от бархатной шеи.

Приватные танцы Ники меняют мою реальность. Когда у нее подобное, творческое настроение, во мне просыпается животная страсть. Я готов клеймить ее часами, оставляя свой мужской запах. Она изящно двигается, и если в клубе, где она работала, на ней было белье, а несчастный клиент должен был терпеть, не прикасаясь, то я могу гладить везде, где мне только заблагорассудится. А самое главное, я могу любить ее глубокого и сильно, потом что она моя.

Я уже внутри, аппетитная попка крутится на моих коленях, губы пересыхают от желания, которое никак не хочет отступать. Я не знаю, что должно произойти, чтобы между нами пропала эта тяга заниматься любовью. Это какое-то ненормальное чувство, оно ласкает мои оголенные нервы, на следующий день на работе я не могу сосредоточиться на деле, вспоминаю, как она дразнила меня.

Ника опирается на мою грудь и двигается, двигается, а я держу ее за бока, не давая отстраниться даже на миллиметр. Не замечаю, что стоны становятся слишком громкими. Ника наклоняется вперед, держась за мои колени, а я царапаю ее спину, массирую, глажу и снова царапаю, ее движения становятся быстрее, она дышит громче.

Не выдерживаю, приподымаюсь, соединяя нас по максимуму, целую плечи, сжимаю пальцами грудь. А Ника продолжает ритмичные подскоки, одной рукой лаская себя. И это возбуждает меня так сильно, что я засасываю кожу на плече, кусая ее в диком забытьи, вытягивая пальцами соски, сжимая и покручивая.

И тут жена спрыгивает с меня, улыбаясь, кокетничая и танцуя, убегает прочь. Ну нет…Обхожу стол, а она прячется за высоким креслом, за шторами. Это не очень-то смешно, мне необходимо продолжить то, что я начал, иначе я сдохну, она сводит меня с ума. Моя жена невыносима. Голая, с распущенными волосами, блестящая от нашего пота, Ника напоминает ундину, что пением и танцами заманивает путников в свои сети, в пучину морскую на верную смерть, и я точно удавлюсь, если не удастся поймать и вернуться в ее влажность.

- Нет, только не сейчас, - встаю, не говорю, а хриплю, разгоряченный и неудовлетворенный, - Ника! - злюсь.

Мне не до шуток, мне нужна моя женщина. Вздыбленная твердая плоть ведет меня за женой, которая так некстати решила поиграть со мной в прятки. Догоняю ее возле окна, между стеной и шкафом, хватаю за руки, выкручивая, прогибая в пояснице, заставляя оттопырить свой непослушный зад, я больше не нежный, я слишком хочу ее для этого. Трахаю так, стоя, сзади, как мне нравится. Ника запрокидывает голову назад, приподнимая подбородок, размыкая губы, жадно поддаваясь моим грубым движениям. Сама виновата, нельзя доводить мужчину до безумия. Тяну ее за волосы, беру за шею, сжимая так, чтобы показать, кто здесь главный, но чем резче мои движения, тем сильнее она выгибает спину, больше хватает ртом воздух и громче стонет. Чувствую ее удовольствие, физически ощущаю, как мощной волной оно накрывают мою любимую жену, и вот тогда я отпускаю себя.

Смеюсь, когда она поворачивается, с жадностью набрасываясь на мои губы. Зарываюсь пальцами в волосы, кусаю, а она улыбается:

- Дорогой, мне нужно сказать что-то очень важное. Тебе необходимо это знать.

Она подпрыгивает, подхватываю ее под голый зад, несу обратно к дивану, укладывая нас обоих, наслаждаясь тяжестью ее тела, тем, как она лежит на мне, ее белоснежные волосы повсюду. Знаю, что сумасшедший, что любить собственную жену так сильно – это ненормально, но ничего не могу поделать.

- Кажется, я влюблена, - улыбается Ника, слизывая капельки пота с моей груди, вокруг соска.

- Ммм, - тяну прядки волос губами, поглаживая ее зад.

- Влюбилась, - прикусывает она мой сосок, ласкает языком ключицу, зачем-то возбуждая по новой, хотя ей прекрасно известно, что завтра у нас ранний подъем.

- Опять? – зеваю.

Все тело мякнет, чувствую, что засыпаю, надо сходить в душ и лечь по-человечески, но обнимать ее вот так, голышом – неземное блаженство.

- Дааа, его зовут Олег, и мы живем в одном доме, - мурлычет Ника, целуя мое плечо.

Колючее шерстяное одеяло, наброшенное на спинку дивана, неприятно царапает кожу, надо купить что-нибудь более мягкое, но ласки жены отвлекают.

- А как же я? – глажу ее поясницу.

- Ты тоже милый, но у тебя нет таких шикарных волос.

Шлепаю ее по заду, смеемся вместе. Все дело в том, что я подстригся, и теперь моя жена постоянно надо мной издевается. Она говорит, что я потерял свою изюминку и больше ее не завожу. Это очень заметно, почти каждую ночь.

Завтра тяжелый день, нам с Сережей придется ехать к его отцу. Ненавижу эти идиотские показушные свидания, но по закону раз в месяц мы обязаны приводить к нему сына. Вот уже год мы пытаемся лишить Сергея родительских прав. Эта гениальная мысль пришла в голову моей тетке, когда она занималась бесконечными судебными процессами, но все это не так просто, потому что Сергей, который работает в местах заключения, исправно платит элементы, к ребенку относится хорошо и алкоголизмом или любой другой пагубной привычкой страдать в принципе там не может. В итоге мы «добились» только того, что теперь вынуждены возить малыша в это жуткое место.

Сереженке страшно, он маленький и не может понять, почему у него два папы, один из которых лысый, огромный и живет за решеткой. Мне не нравится долгая дорога, не хочу расставаться с моими девочками, мне неприятно смотреть в глаза человеку, который мечтает прирезать всю мою семью, но если мы не будем давать им видеться, то проблемы будут у нас.

Если бы Сергей послушал отца и сам отказался от сына, то сейчас был бы на свободе, но он захотел прибить меня, пустить Нику по кругу и так далее и тому подобное, в итоге пострадали все. Не думаю, что Сергею так уж нужен собственный сын, ему просто нравится делать нам гадости. Видеть ненавистную рожу каждый месяц, что может быть ужасней?

Я сижу в стороне, жду пока эта пытка закончится, хорошо, что здесь полно охраны, потому что иначе он точно кинулся бы на меня, как в доме моего деда. Это воспоминание приносит много боли, до сих пор не могу поверить, что этот муд*к лишил меня еще одного родного человека, не моргнув глазом. Все-таки хорошо, что здесь столько охраны, потому что и у меня чешутся руки, когда наши взгляды встречаются.

Мы выходим на улицу, на свежем воздухе малыш долго жмется ко мне. Просит позвонить маме, несу его на руках, свободной нахожу нужный номер, но Ника не берет трубку. У меня нехорошее предчувствие. Между мной и женой есть связь, я всегда чувствую, если с ней что-то не так, и теперь я проклинаю эту нашу особенность. Я гоню дурацкие мысли, как можно дальше, но меня смущает то, что гудки идут в никуда. С Никой такого не бывает, она очень переживает за сына и ждет пока мы отзвонимся после этих ужасных посещений. Ехать нам далеко, и всю дорогу я то и дело звоню своей жене, которая упорно не подходит к телефону. Что-то не так. Малыш волнуется, все время бормочет, что хочет поговорить с мамой, я жму на педаль газа.

Мы приезжаем гораздо раньше, чем обычно, потому что я несся на приличной скорости, Сережка уснул, и теперь я несу его спящего на этаж, открываю дверь ключом, потому что дочка в это время спит, будить ее нельзя, но в квартире никого нет.

Внутри все холодеет, неприятное предчувствие душит, не отпуская, не могу успокоиться, я знаю свою жену. Страх липкими когтистыми лапами сжимает мое горло, кладу малыша в кровать, снимая обувь и верхнюю одежду. В детской мебель желтая и очень яркая, этот комплект с кроватью и встраиваемым в шкаф столом назывался «солнечный город». Сказочный мир для наших детей, наполненный позитивной энергией, яркими красками и солнечным светом. Но даже здесь паника не отпускает меня, а я не из тех, кто придумывает проблемы без повода. Нике некуда пойти, тем более с Оленькой. У нее нет в этом городе подруг, нет родни. За окном темно, куда она могла деться? Звоню единственному человеку, который остался у меня из родственников.