Нравится, когда ты танцуешь (СИ) - Страница 33

- Думаешь, ты ей нужен?

Меня тошнит от противного голоса мужа, закрываю глаза, откидываясь на доски, чтобы не вырвало от страха.

- Выходи, подлый трус! Я все равно тебя найду, она любит деньги и красивую жизнь, что можешь дать ей ты? Нищеброд. На зарплату свою будешь ее по ресторанам водить? Она красиво жить всегда хотела! Ты кусок дерьма, беднота, быдло! Она сейчас с тобой, потому что я не слишком хорошо с ней обращался, а ты пригрел ее, пожалел. Во! Из жалости она с тобой, - тошнотворный смех, - но ты же знаешь баб, завтра другого богатенького папочку найдет, рожа позволяет.

А затем грохот падающего тела и…

- Сука!

Удары сменяются возней, переворачивающейся мебелью, шумом, стонами и матами.

Настоящая любовь слишком сильное чувство, чтобы ждать в погребе. Я, наверное, сошла с ума, но меня что-то толкает вылезти наружу, мое сердце подсказывает положить ребенка на мешки из-под картошки в ящик с луком.

- Бл*, менты, Серый! Мы валим!

Вдалеке слышны звуки сирены, массовый топот бегущих к двери людей.

 - Ну нахер, я на это не подписывался!

Я должна приподнять крышку. Неведомая сила тянет меня наружу. Это тяжело, я ломаю ногти, царапаю пальцы, но выталкиваю край. Сквозь щель между полом и крышкой, я вижу, как здоровенная туша моего мужа сидит на груди Олега, душит его голыми руками, губы любимого уже теряют свой цвет.

Дикая злоба придает мне сил, я отодвигаю доски. Ползу на коленях к печи, так, чтобы говнюк меня не заметил. Он слишком занят своей местью. А я беру полено и, едва держась на ногах от страха, переживаний, переохлаждения и постоянных истерик, бью его по горбу, вкладывая в этот удар всю накопившуюся ненависть. Совершенно не думая, что сейчас он развернется и убьет меня. Сергей оборачивается, смотрит залитыми кровью глазами, но шею Олега отпускает. И тому удается схватить воздух, закашлять, начать дышать.

В кино мой удар должен был бы вырубить, но в жизни он оказался слишком слабым, я лишь раззадорила зверя, натравив его на себя. Сергей кидается ко мне, заносит кулак, бьет с такой силой, что я улетаю в другой конец комнаты, ударяясь головой и погружаясь в кромешную тьму.

Я потерял концентрацию и оказался на полу, придавленный его вонючей тушей. Всё дело в том, что я обезумел, когда увидел деда с дырой в боку, возле печи, которую всего пару часов назад он затапливал для нас с Никой. Кинулся на Сергея в рукопашную и проиграл, потому что боль и ужас лишили меня хладнокровья.

Эта гнида пол жизни отбирает у меня близких, он как будто родился, чтобы приносить мне слезы горечи. Его вонючие лапы сжимаются на моей шее, я не могу стряхнуть его, он слишком тяжёлый, дергаюсь под ним, как червяк, которого учил насаживать на крючок дед.

Я люблю деда, я вижу, что он ещё дышит, но спасти его некому, потому что гребанная гора мышц навалилась на меня, пригвоздив к полу. Я поворачиваюсь, пытаясь что-то нащупать, чтобы треснуть его по башке, но вокруг ничего нет. И в тот момент, когда я понимаю, что прощаюсь с жизнью, я вижу выползающую из укрытия Нику.

 Мои глаза округляются от ужаса, чувствую, что этот мешок с дерьмом лишит меня ещё большего. Отберет у меня самое дорогое на свете, женщину, которую я люблю до потери сознания. Хотя, похоже, я просто теряю сознание, потому что уже не сопротивляюсь. И все равно страшно не за себя, плевать мне на себя.

Ника, моя красивая, моя ласковая, моя горячая девочка, почему ты не сидишь там, где я тебе велел? Я хочу крикнуть, чтобы она спряталась, но не могу. А она совершает глупость, моя отчаянная любовь, не успеваю сообразить, у меня не получается защитить её, в моем мозгу слишком мало кислорода, чтобы кинуться на этого ублюдка сразу. Ника летит через всю комнату, спасая меня. Не уверен, что встречал человека, женщину, способную на такое. Я встаю. Он оглядывается, а потом возвращается ко мне. И теперь, когда могу дышать, я разъярённо бросаюсь на него, зубами вцепившись в толстую шею, он пытается отбросить меня, завывая от боли. Это музыка для моих ушей.

- Полиция! Всем стоять!

 Нас оттаскивают друг от друга, но я продолжаю рваться к нему, не соображая, что делаю. Выплевываю кровь и кусочки плоти. Я хочу еще, хочу убить его, раздолбить череп, размазать содержимое по полу.

Но ему везет, менты заламывают его руки за спину, слышу топот тяжелой обуви и лай соседских собак. Можно расслабиться, успокоиться, но я не могу. Плевать на все. Мои чувства обостряются, они кипят внутри бурлящей жижей, я боюсь подходить туда, где она упала. Если ее не станет, мне тоже незачем жить.

- Ника! - не зову, хриплю, покачиваясь. - Солнце моё, ответь!

Мне кажется он сломал мне все позвонки, потому что мое тело, как будто не мое.

- Ника, прошу тебя, скажи что-нибудь, - как же страшно. -Там ребенок, в погребе ребенок, - говорю первому, кто оказывается рядом.

Вокруг чужие голоса и переговоры по рации, падаю возле Ники на колени. Не понимаю, что с ней. Женщина с чемоданчиком в руке отталкивает меня в сторону. Вместе с полицией приехала скорая, они забирают моего деда, уносят мою Нику, достают малыша, а я остаюсь посреди раскуроченного дома, потому что мест в машине нет.

Не могу дышать, стоять, сидеть. Не знаю, куда мне идти, не соображаю сколько проходит времени.

- Олег, - расталкивая полицию, бежит ко мне тетка, - ты в порядке? Я сразу поехала сюда, я вызвала столько народу, что …

Но я не могу разговаривать, я весь в крови, дрожу, я не …

- Отвези меня к ней…

- Олег, у тебя шок, - пытается она обнять меня снова, - врачи помогут им, вы столько шуму наделали, теперь он сядет до конца жизни, а им помогут, лучшего хирурга подняли из постели.

- МНЕ НУЖНО К НЕЙ!!!- кричу, так громко, что тетка, отшатываясь, качает головой в ужасе.

Забыв о верхней одежде, бреду по огороду со спутанными волосами, в разорванной майке, испачканных кровью джинсах, заляпанных кедах.

Тетка бежит впереди меня, перекладывая сумку, спотыкаясь. Грубо отбираю ключи, завожу мотор, она едва успевает сесть на пассажирское сидение.

Давлю на газ, машина буксует, грязь крупными комьями летит из-под колес.

Но мне удается выехать на трассу. Дорога кажется бесконечной. Пустынная полоса асфальта и черные шапки деревьев летят мимо, не заканчиваясь.

 Припарковавшись, как попало, оставляю открытой дверь, иду через больничную стоянку. Тетка что-то кричит мне вслед, но мне плевать.

Основной вход закрыт, обхожу вокруг, стучусь в приемный покой. Ору на медсестру и дежурного врача, которые грозятся вызвать охрану. Но я продолжаю двигаться вперед, к лифтам. Тетка умоляет не брать меня под стражу, просит войти в положение. А я не могу понять, куда мне идти, я только хочу узнать, где моя Ника, куда они ее спрятали.

Вера подключает какого-то знакомого, и меня пропускают, хотя, меня ничто не остановило бы. Она кричит номер этажа, а я, с трудом разобравшись с кнопками, подымаюсь наверх. На посту никого нет, меня это злит, но я и не стал бы ждать. Грубо наезжаю на заспанную медсестру, которая вылезает из своей коморки. Она звонит кому-то по телефону, а я оборачиваюсь.

- Олег! - слышу родной голос.

- Ника! - зарываюсь руками в волосы, жмурюсь, но не могу ступить и шагу.

- Олег! – спешит ко мне в жуткой казенной ночнушке, с повязкой на лбу, но она жива, самое главное, что она жива.

- Ника! - выдыхаю, когда она оказывается в моих объятьях, беспорядочно целую, отстраняюсь, прижимаю к себе, потом снова, чтобы рассмотреть любимое лицо.

- Они говорят, что скорее всего у меня сотрясение мозга. Но они еще проверят. Пару раз вырвало…

- Вам надо лежать, а вам нужно уйти! - пытается отодрать нас друг от друга медсестра, - приходите завтра, после обхода или после тихого часа во второй половине дня.

 - Ага, счас, - прижимаю Нику еще крепче, глажу по голове, плечам, спине.