Новый словарь модных слов - Страница 15

Так и здесь. Глагол «ропеге» значит «класть», «ставить». От него произошла «позиция», то есть по-нашему «положение», а в переносном смысле — точка зрения. Если ты стал на определенную позицию, так и стой, отстаивай свои взгляды. Зачем еще заниматься каким-то «позиционированием»? За этим словечком мне видится беспринципность, рептильность, суетливость, желание угодить и нашим, и вашим. «Он позиционирует себя как реформатор». А является ли он таковым? Не знаю, как другие, а я перевожу слово «позиционировать» на русский язык выражением «делать вид». Вот есть в России одна партия. В свое время она хитроумно позиционировала себя как «либеральная» и «демократическая». И что же в итоге? Скомпрометированы понятия либерализма и демократии, а позиции никакой там нет — сплошное приспособленчество.

ПОНТ

Одно из ключевых слов русского жаргона. Для пущего понта оно часто предстает во множественном числе — «понты», смысл при этом существенно не меняется. Обладает бесконечной сочетаемостью и предельной гибкостью, эластичностью значений. Произвело на свет множество детей и внуков, среди которых понтануть, понтерщик, понтин, почтить, понтовать, понтоваться, понтовик, понтовитый, понтово, понтовский, понтовый, понтщик, понтяра, понтярщик и др. Фразеология «понта» не менее обширна: тут и гнилой понт, и крутить понт, и понты давить, и с понтом под зонтом, и на почтах, и понты корявые — всего не перечислить.

Происхождение слова точно не установлено. Наиболее вероятна связь с пришедшими из французского языка карточными терминами «понтировать», «понтёр». Менее убедительны предположения по поводу латинского «pons, pontis» («мост»), от которого произошли понтоны и один из титулов римского папы — «понтифик». Наш русский понт также не имеет общих корней с греческим словом «море» (и, значит, с Понтом Эвксинским, т. е. Черным морем), с Понтием Пилатом, с итальянским архитектором Джо Понти, с супругом Софи Лорен — Карло Понти и с отечественным академиком-физиком Бруно Понтекорво.

Значение слова «понт» амбивалентно (пардон, но тут никак не обойтись без сего модного термина). То есть оно может выражать и положительную, и отрицательную оценку. «Понт» в изначальном значении — это «условия, создаваемые помощниками вора с целью облегчения кражи». Но постепенно слово вошло в речь вполне законопослушных граждан. Даже ученые мужи и дамы порой хвалятся тем, как им удалось «взять на понт» министерство или правление фонда и в результате получить грант или субсидию. Граница между истиной и ложью иногда бывает размытой и нечеткой. Чтобы добиться благородной цели, надо эту цель эффектно подать, довести до непонятливых, кое-что при этом слегка преувеличив. Смело пообещать, а потом вдохновиться и выполнить, сделать то, что казалось невозможным и партнерам, и тебе самому.

Люди, видящие в жизни только черное и белое, конечно, ни малейшего понта не приемлют. Что ж, мы их за это уважаем: пусть живут себе беспонтово. Но у мироздания есть еще и третий цвет — понт, без которого жизнь была бы беднее и скучнее. Ведь даже малые дети не осуждают за обман и мистификацию сказочного Кота в Сапогах — одного из самых ярких понтовиков мировой культуры. Понт — синоним игрового начала, той вечной театральности, которой пронизано человеческое бытие.

И, конечно, понятие «понт» теснейшим образом связано с культурой потребления, со вкусом к деликатесам и понтовому прикиду, с умением толково раскошелиться. Для человека обеспеченного, как говорится, понты дороже денег. Наш брат, простой российский интеллектуал, увидит где-нибудь в Цюрихе, на Банхофштрассе, витрину часового магазина и подумает: ну, зачем мне такая золотая «Омега», усеянная брильянтами? Потеряешь, не дай бог, или украдут — страшно представить! Не проще ли носить на руке часы, купленные в простом магазине за двести франков: время ведь они показывают с той же точностью? Но что скажут на этот счет русские богатенькие буратины, завсегдатаи подобных бутиков? Такая вот фраза всплыла из Интернета: «Однозначно, швейцарские часы — это качественный атрибут понтов хай-класса». А, ну тогда понятно…

Простим слову «понт» его жаргонно-криминальное прошлое. Ведь культура порой черпает из низовых источников способ называния довольно сложных и серьезных материй. Существует некая онтологическая универсалия, эдакое взаимоперетекание искренности и обмана, прихотливая диалектика внутреннего и внешнего в человеческом облике и людских отношениях… Длинновато получается, замысловато? Да, но ту же таинственную субстанцию можно, в общем, обозначить просто и коротко: понты.

ПО ПОНЯТИЯМ

Это одно из самых уродливых выражений, произведенных на свет русским языком. Повод подумать о том, что слов заведомо хороших и плохих не бывает — все зависит от нашего обращения с лексическими единицами. Давайте мысленно сядем в машину времен, отъедем на полтора века назад и сообщим тогдашней просвещенной публике, что в начале двадцать первого столетия Россия живет в основном «по понятиям». Пожалуй, там даже обрадуются, закажут шампанского и провозгласят тост за присущую нашему народу «способность понимать», за «дар уразуменья, соображенья и заключенья» — ведь именно такие синонимы к слову «понятие» дает Даль. Кто мог предположить, что «понятия» когда-то станут обозначать циничные и бесчеловечные законы преступного мира! «Из слова благородного такая вышла дрянь!» — посетовал бы Николай Алексеевич Некрасов.

Да, сильно надо было постараться, чтобы осуществить эту семантическую революцию. Вспомним, как основоположник заочного обучения Володя Ульянов пролистал правоведение по диагонали, сдал экзамены экстерном, стал неважным присяжным поверенным и пошел потом подменять закон «революционной целесообразностью» и «интересами пролетариата». Вот они, «понятия», из которых вылупились потом и криминальные идейные установки. А хорошее слово «закон» пребывает в пассивном фонде, потому что в нашей реальной жизни оно мало что значит. Едешь в метро, и сидящий рядом пассажир во весь голос толкует кому-то по мобильнику: «Это мы должны сделать, чтобы не платить налоги!». Такие у него понятия… А есть у нас и молчаливые товарищи, работающие по своей понятийной системе. Обнародование общедоступной научной информации у них попадает под понятие «шпионаж». А закон? С законом они как-нибудь управятся…

Хочется одного — чтобы выражение «по понятиям» могло попасть в будущие словари только с пометой «устар.».

ПОПСА

Это слово уже перешло из жаргона в общелитературный язык. Чему свидетельство его включение в новую версию Словаря Ожегова. Только вот данные там определения вызывают у меня решительное несогласие. Процитирую: «1. Музыкальные произведения, исполнительство, рассчитанные на нетребовательных слушателей, малокультурную молодёжь. 2. Аудитория таких слушателей (неодобр.)». Конец цитаты. И начало спора.

Как-то не верится мне, что композитор и поэт-текстовик, задумав новый шлягер, ставят перед собой задачу во что бы то ни стало потрафить «нетребовательным слушателям». Авторы стремятся к простоте и доступности, а остальное зависит от степени их одаренности и творческого усердия. Как в любом сочинительстве. И при чем тут «малокультурная молодежь»? Аудитория «попсы» (в отличие от аудитории рок-музыки) включает и людей старшего возраста.

Телевидение транслирует концерт. Когда камера смотрит в зал, мы видим там множество дородных дам, активно подпевающих, притопывающих в такт песне. И пожилой ветеран в военной форме, взволнованно шевеля губами, смахивает слезу. Для всех этих людей «попса» — основной компонент эстетического питания. Наряду с сериалами и ток-шоу.

Давайте еще раз уточним, что собственно входит в понятие «попсы». Само слово произошло от английского «рор», сокращенного «popular» — «популярный». Популярные песни — во множественном числе «pops» — это и есть по-русски «попса». До появления нового словечка использовалось выражение «эстрадные песни». Но суть та же.

«Попса», как и «эстрада» — синонимы массовой культуры. А элитарная культура — всегда в меньшинстве и оппозиции. Вспоминаю шестидесятые и семидесятые годы. Интеллигенция жила «авторской песней», слушала и напевала Окуджаву, Высоцкого, Галича, Визбора… «Продвинутая» молодежь увлекалась «битлами», оперой Ллойда Уэббера «Иисус Христос — суперзвезда», Гребенщиковым и Цоем. Все, что пели Кристалинская и Пьеха, Кобзон и Магомаев, — это была попса того времени. Всерьез увлекаться такой музыкой среди культурных людей было даже немножко зазорно.