Новый рассвет (Другая заря) (др.перевод) - Страница 3

– Здесь всегда найдется работа. Будешь сдавать карты, или найму тебя вышибалой.

Джейк рассмеялся, поставил пустой стакан на стол около качалки.

– Нет, спасибо. Я ковбой и не люблю, когда вокруг стены. К тому же тебя послушать, если я буду торчать тут постоянно, девочки твои передерутся вконец. Не стоит волновать их, – насмешливо ответил он.

Присцилла нахмурилась. Теперь на ней было черное атласное платье. В волосах вместо пурпурного блестело черное перо, закрепленное застежкой с фальшивым бриллиантом. Джейк Лэнгстон всегда чересчур много о себе воображает. Она подавила улыбку, поправилась: Джейк Лэнгстон всегда был высокого мнения о себе. Что ж, в мужских достоинствах ему не откажешь.

Присцилла натягивала длинные кружевные черные перчатки, эффектно оттенявшие ее руки и плечи, и украдкой разглядывала Джейка. Он возмужал и стал даже слишком привлекателен, дьявольски привлекателен. Ничего удивительного, что он так самонадеян. Раньше волосы у него были совсем светлые, теперь они потемнели, но не сильно. Женщин притягивают эти белесые пряди, как мошек свет фонаря. Кожа Джейка загорела, огрубела на солнце, окрасилась в цвет меди, отчего синие глаза казались еще ярче. Глаза и рот окружала сеть морщинок. Но эти следы прожитых лет не портили его, наоборот, он стал куда красивее, чем в юности. Он суров и жесток. Опасен. И за его ленивой усмешкой как будто кроется какая-то тайна. Усмешка намекает, что тайна эта весьма игривого свойства, порочная тайна, и он не прочь ею поделиться. Его мужественность столь вызывающа, что ни одна женщина не смогла бы противиться ему.

Присцилла помнила его мальчиком. Это она посвятила его в тайны секса. Тогда они встречались часто, встречи их были страстными, горячими, неистовыми. Так ли было бы сейчас? Много лет она томилась желанием узнать это.

– Ты надолго в Форт-Уэрт?

– Проездом. Вечером с последним еду в Восточный Техас. Помнишь Коулмэнов? Их дочь завтра выходит замуж.

– Коулмэн? Из обоза переселенцев? Росс, так ведь?

Присцилла прекрасно знала, о ком идет речь, но поддразнивала Джейка так же, как он всегда поддразнивал ее. Это была их игра, они играли в нее при каждом свидании.

– А как зовут женщину, ту, на которой он так великодушно женился?

– Лидия, – бесстрастно ответил Джейк.

– Ах да, Лидия. Лидия – и все, у нее ведь не было фамилии? Мне всегда любопытно было, скрывается она от кого, что ли.

Присцилла вынула пробку из хрустального флакончика с духами и слегка подушилась – за ушами, шею, запястья, грудь.

– Я слышала, они разводят лошадей на ранчо и все у них хорошо.

– Да, хорошо. Моя мать живет на их земле. И мой братишка, и Мика.

– Тот ползунок?

– Он уже большой. Стал отличным лошадником. Я мало таких встречал.

– А что сталось с ребенком мистера Коулмэна? Ну, Лидия еще кормила его до их свадьбы.

Джейк помолчал, со сдержанным гневом взглянул на Присциллу.

– Ли, – ответил он наконец. – Они с Микой – два сапога пара. От них всегда много шуму.

Присцилла оглядывала себя в зеркале, приглаживая волосы.

– Стало быть, дочь Коулмэнов взрослая, выходит замуж?

– Не больно она взрослая. – Джейк нежно улыбнулся. – Последний раз, когда я видел ее, у нее еще были косички и она донимала Ли и Мику, упрашивала взять ее укрощать строптивого жеребца.

– Сорванец?

Присцилла была довольна. Она помнила, какими телячьими глазами смотрел Джейк на Лидию Коулмэн. Все мужчины в поселке обожали Лидию, хотя их жены встретили ее с неприязнью. Не будь Лидия замужем за Россом Коулмэном, Присцилла безумно завидовала бы ей. Приятно думать, что дочь Лидии – долговязая девчонка, нескладный подросток, сорванец.

– Но, видно, она изменилась, раз выходит замуж, – продолжал Джейк.

Присцилла подняла веер и повернулась перед зеркалом, прихорашиваясь.

– Ну как?

Платье с большим декольте, отделанное такими же кружевами, что и перчатки, едва прикрывало грудь. Просвечивали подкрашенные соски. Спереди юбка доходила до носков черных атласных туфелек и ниспадала коротким хвостом сзади. Турнюр подчеркивал осиную, по моде, талию.

Циничные синие глаза дерзко ощупывали Присциллу.

– Роскошно. Я всегда говорил – очаровательней шлюхи не сыскать.

Джейк заметил, как гневно вспыхнули серые глаза. Он негромко рассмеялся, поймал Присциллу за руку, усадил рядом с собой на качалку. Веер выскользнул из ее рук, мягко опустился на пол. Перо сбилось набок. Но она не сопротивлялась. Джейк лег на нее.

– Ты предлагаешь мне весь вечер, так, Прис? Пора дать тебе, чего просишь.

Он прижался к ней. Губы Присциллы жадно раскрылись. Ее девочки не преувеличивали. Он знал свое дело. Каждая клеточка ее тела откликнулась на этот поцелуй. Она изогнулась, прильнула к Джейку, крепкому, мускулистому, ее пальцы перебирали густые белокурые волосы. Опытная, уверенная рука проникла ей под платье, гладила бедра, кожу над кружевными подвязками и теплую, трепещущую плоть. Колени ее раздвинулись, она прошептала: «О Джейк, Джейк, да, да, да…» Он всунул свободную руку между их телами, Присцилла подумала, что он хочет расстегнуть брюки. Джейк покачал у нее перед носом карманными часами, проверил время. Она как дура уставилась на него.

– Извини, Прис. – Он притворно поцокал языком. – Боюсь, не поспею на поезд.

Разъяренная, она сбросила его с себя.

– Ублюдок!

Посмеиваясь, Джейк поднялся с качалки.

– Ну разве можно так со старым-то другом…

Выдержка изменила Присцилле. А с ней это случалось нечасто.

– Ты просто куча навоза! Тупая деревенщина! Ты что, в самом деле вообразил, что я хочу переспать с тобой?!

– Ну да, в самом деле. – Он подмигнул ей и направился в гостиную. – Жаль разочаровывать тебя.

– Я теперь недостаточно хороша для вас, мистер Лэнгстон?

Он обернулся.

– Ты достаточно хороша. Слишком хороша. Ты лучшая. Поэтому я не хочу тебя. Потому что ты лучшая шлюха в штате.

– Но ты только со шлюхами и спишь.

– Да, но если я незнаком с ними, я могу обманывать себя. Могу притворяться, что только я бываю в этой спальне. А ты всегда была шлюхой, сколько я тебя знаю. Дюжины мужчин перебывали в твоей постели. Неромантично как-то получается.

Присцилла позеленела от злости. Джейк увидел, какой страшной она может быть.

– Из-за брата, да? Ты ни разу не был со мной со дня его смерти. Ты не смеешь!

– Заткнись.

Голос его был таким безжизненным, что она испугалась и отступила, хотя не смягчилась до конца.

– Ты все тот же деревенский дурачок из Теннесси. О да, говорить ты стал получше. Нрав у тебя бешеный, мужчины уважают тебя. И баб ты научился ублажать. Но в душе ты все тот же Бубба Лэнгстон, глупый деревенский парнишка.

Джейк остановился на пороге. Его глаза больше не светились лукавством. Они были холодны и суровы, кожа на скулах натянулась, морщины по бокам рта залегли глубже.

– Нет, милочка. Он давным-давно пропал, сгинул.

Гнев Присциллы прошел, она прищурилась.

– Я докажу, что ты все еще хочешь меня. Обещаю. Однажды ты позволишь себе вспомнить, что было между нами. Мы были детьми тогда. Горячими, необузданными, жадными. Это могло бы повториться. – Она откинула голову, положила руку ему на грудь. – Я возьму тебя снова, Джейк.

Джейк помнил, слишком хорошо помнил первый раз, когда они были вместе. Тот день неизгладимо отпечатался в памяти. Он оттолкнул ее руку.

– Не рассчитывай.

Он закрыл за собой дверь, постоял с минуту, задумавшись. Вечер был в полном разгаре, работа кипела вовсю. Едва одетые девицы сновали по гостиным и игорным залам, приставая, соблазняя, выставляя свой товар напоказ. Некоторые глазели на Джейка выжидающе, затаив дыхание.

Он улыбнулся, но поощрять их не стал. Не то чтоб не хотелось. У него несколько недель не было женщины. К Присцилле он не прикоснется, но не деревянный же он. Ее нагота, запах возбудили его.

Еще стакан виски? Партию в покер? Часок в одной из постелей наверху? Забыться ненадолго?