Новые приключения Шерлока Холмса (сборник) - Страница 137

* * *

Было еще раннее утро, когда мы с Холмсом вернулись в Лондон. По пути я осмелился поделиться с ним некоторыми своими соображениями.

– Холмс, вы пока еще не сказали, как, по-вашему, объясняется тот удивительный факт, что рядом с телом Симеонова был обнаружен заряженный револьвер, из которого, однако, не стреляли. Я немного поразмыслил и могу лишь предположить, что револьвер принадлежал Симеонову. Он пытался защищаться от убийцы и выхватил револьвер, когда понял, что в него сейчас будут стрелять. Вы согласны?

– Думаю, такое толкование не противоречит фактам, – сказал Холмс.

Поезд между тем остановился у перрона вокзала Виктории.

– Приходили ли вам в голову какие-нибудь другие толкования? – осведомился я.

– Да, Ватсон, приходили, – ответил Холмс, и глаза его блеснули.

Сойдя с поезда, мы подозвали кэб, и Холмс велел кучеру отвезти нас к русскому посольству. По прибытии он вручил свою визитную карточку швейцару и попросил доложить о нашем прибытии послу. Через несколько минут нас проводили в богато обставленный кабинет графа Балинского.

Когда мы вошли, граф остался сидеть, устремив на нас холодный взгляд и плотно сжав губы. На лице у него было выражение плохо сдерживаемой злобы, а в руках он не переставая крутил визитную карточку Холмса. Граф был худ и бледен, глаза сверкали огнем. Лицо его было чисто выбрито, если не считать тонких усиков, концы которых резко устремлялись вверх.

– Вы работаете на турок, не так ли? – холодно спросил он.

– С просьбой оказать содействие в расследовании загадки убийства господина Симеонова ко мне обратился его превосходительство Орман-паша, – ответил Холмс.

– И вы явились ко мне, рассчитывая получить помощь? – с величайшим удивлением в голосе спросил граф.

– Я пришел, чтобы спросить, не можете ли вы пролить немного света на это трагическое происшествие.

– Я могу пролить на него сколько угодно света, мистер Холмс, – угрожающим тоном ответил граф. – Убийство совершил турецкий полковник. Я открыто, при всех, обвинил его в этом.

– Какими доказательствами этого вы располагаете?

– Доказательствами? – переспросил граф с выражением презрительного изумления на лице, как будто вопрос о доказательствах был верхом бестактности. – А у кого еще были мотивы? Кому еще из гостей, если не посланцу султана, могло прийти в голову убить Симеонова? Орман-паша в момент совершения убийства был рядом с лордом Эверсденом, значит, остается Юсуфоглу.

– Убийство мог совершить кто-нибудь другой, тот, кто хотел, чтобы подозрения пали на Юсуфоглу, – спокойно проговорил Холмс, глядя графу прямо в глаза. – Возможно даже, что Симеонов был убит именно для того, чтобы разжечь конфликт между вашей страной и Турцией.

Глаза графа сузились, он еще крепче сжал губы. Затем он внезапно встал.

– Благодарю вас, мистер Холмс, – сказал он, не пытаясь сдерживать обуревавший его гнев. – Наш разговор окончен!

После того как нас столь бесцеремонно выставили из русского посольства, мы снова сели в кэб и на этот раз направились к посольству Австро-Венгрии. Там нас ждал совершенно иной прием, поскольку барон Нопчка оказался в высшей степени обходительным джентльменом. Это был человек среднего роста и плотного телосложения со светлыми волосами, седеющими на висках. Выглядел он как типичный почтенный аристократ из Центральной Европы: приветливое выражение лица, добродушный взгляд, изящные светлые усы; очень легко было представить его в тирольской шляпе, охотящимся на кабанов где-нибудь в лесу в окрестностях Вены. Когда мы вошли, он встал, пожал нам руки и заверил нас, что был весьма рад узнать, что Шерлок Холмс согласился расследовать дело об убийстве господина Симеонова.

– Господин барон, – начал Холмс, когда мы уселись, – мне хотелось бы прийти к окончательным выводам как можно скорее. Поэтому прошу простить меня за прямой вопрос: есть ли у вас какие-либо подозрения относительно того, кто совершил убийство?

Барон удивленно поднял брови.

– Вопрос не очень дипломатичный, – ответил он с сухой улыбкой, – однако должен признать, что в тех обстоятельствах, в которых мы оказались, вполне оправданный. Как бы то ни было, определенного мнения у меня нет, и я могу лишь выразить искреннюю надежду, что убийца – не полковник Юсуфоглу, поскольку в таком случае Европу ждут ужасные последствия. Но Балинский уверен, что это он.

– Где были вы и граф Балинский, когда прозвучал выстрел?

– Я был в курительной комнате, а Балинский, я думаю, в библиотеке. По крайней мере, когда я выбежал в холл, то увидел его рядом с дверью в библиотеку. Вверх по лестнице мы бежали уже вместе.

– Вы сказали, что увидели графа Балинского рядом с дверью в библиотеку. Он стоял там или же выбегал из библиотеки?

– Нет, он там просто стоял, – ответил барон и слегка нахмурился, словно ему в голову пришла какая-то неожиданная мысль.

– Можно ли было предположить, куда он направлялся до того, как вы выбежали из курительной комнаты?

– Нет, – сказал барон, продолжая хмуриться, – он стоял на месте, спиной к двери.

– А дверь была открыта или закрыта?

– Закрыта.

На некоторое время воцарилась тишина, затем Холмс снова заговорил:

– Знаете ли вы, где находился господин Леонтиклес, когда раздался выстрел?

– Нет, я увидел его, только когда оказался на верхней лестничной площадке. Он стоял в нескольких шагах позади Симеонова, бледный как полотно.

– Как вы думаете, мог ли он совершить убийство?

– Такая вероятность, конечно, есть, но он такой кроткий человек, что я, честно говоря, не могу представить его в роли убийцы. Он был совершенно потрясен произошедшим.

– Если он убил Симеонова, то у него была причина выглядеть потрясенным.

– Да, конечно.

– Вы вместе с полковником Юсуфоглу отнесли тело в спальню. Не заметили ли вы, что у полковника было с собой оружие?

– Нет, никакого оружия я совершенно точно не видел. На полковнике в тот момент не было жилета. После мы вместе спустились вниз, и он находился в моем поле зрения еще по меньшей мере час.

– Стало быть, вы убеждены в его невиновности?

Барон ничего не ответил, но снова сдвинул брови и сменил позу.

– Мистер Холмс, – сказал он наконец, – мне кажется, я должен рассказать вам еще кое о чем. Я молчал об этом до сей поры, потому что не знаю, как расценивать то, что я услышал, и боялся, что мой рассказ только запутает дело и навлечет подозрение на невиновных. Однако, лично познакомившись и побеседовав с вами, я пришел к убеждению, что могу всецело на вас положиться.

Холмс церемонно поклонился.

– Вскоре по прибытии в Ройстон-мэнор я отправился в библиотеку, чтобы взглянуть на некоторые принадлежащие лорду Эверсдену книги. Книги – моя страсть, мистер Холмс. Вошел я тихо, чтобы никому не помешать, и услышал голоса господина Леонтиклеса и полковника Юсуфоглу. Леонтиклес говорил: “У нас нет выбора, мы должны действовать немедленно, лучшей возможности у нас не будет!” – на что Юсуфоглу ответил: “Нет-нет, не сейчас и не здесь! Будет безопаснее…” В этот момент в библиотеку с шумом вошел граф Балинский, и разговор оборвался. Как я уже говорил, мистер Холмс, я не знаю, что все это значит, и надеюсь, что вы куда лучше меня разберетесь, в чем тут дело.

Я взглянул на Холмса и с волнением увидел на его лице то выражение радостного возбуждения, которое означало, что он напал на след. Он встал, поклонился любезному хозяину и с едва сдерживаемым волнением сказал:

– Господин барон, ваши наблюдения бесценны!

Барон выглядел одновременно и ошеломленным, и воодушевленным словами Холмса.

– Вы о чем-то догадались, мистер Холмс? – спросил он. – Можно ли надеяться на лучшее?

– Расследование еще не завершено, и в любом случае о своих выводах я должен рассказать сначала Орман-паше, по поручению которого я действую. Однако я все же скажу вам, господин барон, что основания для оптимизма есть.