Новые крестоносцы - Страница 49
— Да не совсем — покачал головой Корнев — похоже, он вполне трезво успел оценить наши возможности и сравнить их со своими, и теперь считает, что может диктовать нам свою волю. У него больше орудий. Если весь огонь они сконцентрируют на центральном бастионе, перевес в бортовом залпе будет один к трем в его пользу. А пока они не сунутся в реку или пролив два других наших укрепления их не достанут. Ему достаточно заткнуть пять наших бомбард, затем высадить десант (а на борту у них около сотни головорезов) и захватить бастион. Он ключ ко всей обороне города. А у нас населения здесь всего две с половиной сотни, считая баб и детишек.
— А вот хрен ему — возмутился Емелин — видно он не правильно нас оценил. Пусть проваливает отсюда вместе со своим величеством и его милостями. Якоб, переведи, что такие требования мы считаем оскорбительными, и они должны немедленно уйти отсюда. Папа никакой власти над нашими владениями не имеет.
В ответ португалец только криво ухмыльнулся и заявил, что он уйдет, но потом вернется, и не оставит от крепости грязных язычников оскорбивших короля и папу, камня на камне, а затем погрузился в шлюпку и отбыл восвояси.
Пауэло Агейра поднялся на борт своего корабля. Праведный гнев душил португальского капитана. Эти грязные язычники не признают над собой власти папы, они должны быть наказаны и наказаны немедленно. Проклятье, как не хватает сейчас каравеллы Мигела Кортириала. Его судно отстало и бесследно исчезло, где-то на севере. Теперь в его распоряжении всего две каравеллы и около трех десятков пушек. Но ничего, в противостоящем форте их всего пять, к тому же он прекрасно видел их расположение, Кажется, ему удалось усыпить бдительность язычников, они поверили, что португальцы уходят, а значит не готовы к бою. В голову капитана пришла внезапная приятная мысль. Ведь его величество Мануэл I обещал братьям Кортириалам, подарить им открытые земли и острова. Быть может и ему — Пауэло Агейре удастся урвать себе кусок здешней земли. К тому же крепость и поселение, судя по всему не очень велики, а значит, есть шанс внезапным ударом сломить сопротивление немногочисленных защитников. Риск есть, но он вполне оправдан. Осталось только передать соответствующий приказ на соседний «Бальтасар».
Придя к такому выводу, Агейра больше не колебался ни минуты. На португальских судах подняли якоря, и провожаемые тревожными взглядами с бастиона каравеллы покинули бухту.
На притихший залив опускалась темная штормовая ночь. Зябко кутаясь в плащи под пронизывающими порывами ледяного ветра, двое национальных гвардейцев городового полка Форта Росс тщетно пытались согреться у небольшого костерка. Старший наряда худой седоусый крестьянин, отложив в сторону заботливо укрытую от дождя рваной дерюгой пищаль, протянув руки к скудным язычкам пламени, ворчал себе под нос, проклиная сержанта Лациса. Именно благодаря проискам этого злокозненого гончара, (которого глупые горожане очевидно по недоразумению избрали сержантом) он, должен торчать на наблюдательном посту, расположенном на крошечном, открытом всем ветрам острове у входа в залив вместе с этим бестолковым долговязым скандинавом. Конечно же это месть, за то, что в воскресенье на ярмарке прижимистый хуторянин отказался покупать его жутко дорогие и кривобокие горшки, да еще и обхаял товар на весь рынок. И теперь вместо того, чтобы, как и полагается почтенному главе семейства, отцу трех детей, владельцу хутора пожалованного государем на правом берегу Благодатной, сидя в своем новом доме, пить теплое пиво перед очагом, приходится трястись здесь от сырости и холода. Черта с два он полезет на эту проклятую вышку. Кого боятся в такую погоду?
Напарник старого ворчуна белобрысый молодой парень, из гренландских переселенцев завернувшись в форменный шерстяной плащ (за неимением форменной одежды, служивший отличительным признаком национального гвардейца) дремал, безуспешно пытаясь свернуться в калачик и прижавшись спиной к большому камню. Его алебарда лежала метрах в полутора от правой руки. Замерзшему часовому было лень менять позу и терять с большим трудом накопленное тепло, чтобы подтянуть оружие к себе.
Легкий шорох заставил ворчуна поднять голову. Привыкшими к свету костра глазами он стал пристально вглядываться в темноту, но так и не смог разглядеть темную фигуру, скользнувшую к нему с другой стороны. Блеснуло кривое лезвие ножа, и горе охранник булькая перерезанным горлом, стал заваливаться набок, невидяще глядя в темноту стекленеющим взглядом. Его товарищ умер, так и не успев открыть глаза.
Их убийца невысокий, жилистый человек, полуобнаженное тело которого тускло, поблескивало в темноте от густого слоя жира, и стекающих по нему капелек воды быстро вытер лезвие ножа об одежду покойников. Вытащив из костра горящую ветку, он спрятался за камнями так, чтобы его не видно было с берега, и повернувшись в сторону моря, сделал ею несколько взмахов. В густой темноте вспыхнул и быстро погас ответный огонек.
Португальские корабли огромными серыми тенями скользнули в беззащитную бухту. Свист ветра и грохот накатывающего об берег прибоя надежно заглушали скрип такелажа и негромкие, отрывистые команды. От бортов отделились две переполненные вооруженными матросами шлюпки и стремительно понеслись к темнеющей впереди громаде крепости.
Уныло бродивший по брустверу караульный, с тоской прислушивался к завываниям бури. Время от времени он окидывал взглядом кромешную темноту за бастионом и перекинув древко гизарды на другое плечо продолжал свое путешествие. Внезапно раздавшийся за спиной лязг железа, тяжелое дыхание и топот множества бегущих ног заставили оглянуться. Увиденное зрелище, повергло парня в ужас. Со стороны лестницы ведущей к причалу прямо на него бежала толпа вооруженных людей. Часовой только успел издать пронзительный вопль, когда арбалетный болт пробил его грудь. Дальнейшее походило на страшный сон. Мирно спавшая крепость, гарнизон которой состоял из почти четырех десятков канониров, проснулась от звона оружия и криков сражающихся и умирающих бойцов. Хотя численность нападающих не превышала двух десятков, внезапность подлой атаки сделала свое черное дело. Прежде чем переполошенные и вооруженные чем попало, защитники крепости смогли организовать хоть какое-то подобие сопротивления, они потеряли половину своих товарищей убитыми и ранеными. Положение гарнизона спас Андерс. Голландец, как всегда в минуту опасности обретший невозмутимость и присутствие духа, сумел пробиться к заряженному дежурному орудию. Сорвав закрывавший его от дождя и сырости кожаный чехол Якоб, ткнул тлеющим фитилем в запальное отверстие.
Оглушительно рявкнула бомбарда. Яркая вспышка пламени осветила силуэты вражеских каравелл и скользящие к ним за новой партией десанта шлюпки.
Небольшая группа нападающих, пользуясь общей суматохой, попыталась прорваться к крепостным воротам, ведущим в город, чтобы лишить гарнизон помощи извне. Однако удача в этот раз повернулась к португальцам спиной. Им буквально не хватило пары минут, прежде чем на бастион ворвался дежуривший рядом в казарме десяток национальных гвардейцев. Ценой гибели нескольких товарищей, они сумели оттеснить противника от ворот и несколько переломить ситуацию в пользу защитников Форта, позволив им продержаться до подхода подкреплений. Смешанный отряд из вооруженных горожан и емелинских подчиненных, вели «Вжик» и случайно заночевавший в гостях у друга Корнев.
Совместными усилиями новороссам удалось выбить неприятеля с бастиона, и теперь о сопротивляющиеся с отчаянием обреченных остатки вражеского десанта были прижаты к морю и безжалостно добивались.
Прорвавшиеся к бомбардам уцелевшие канониры открыли, было огонь по португальским судам, когда страшный грохот потряс батарею. Одно из орудий, очевидно порядком изношенное и не выдержавшее интенсивной стрельбы разорвало после очередного выстрела, и весь расчет ее валялся рядом неподвижными изломанными куклами. Мощный удар бросил Алексея на землю. Некоторое время парень лежал, обхватив руками голову приходя в себя и пытаясь понять, что с ним произошло.