Новогоднее чудо (СИ) - Страница 11

— Мы не обменивались номерами телефонов.

— Ни слюной, ни номерами телефонов они не обменивались.

Я лениво сползаю с кровати, а Алена, сунув мне кружевной бюстгальтер молочного цвета, деловито лазит в моем телефоне, — что значит квадратик и внутри еще один квадратик?

— Значок сообщений в инст…

Бросаюсь через стол к сестре, путаясь в одеяле и, чуть не разбив себе лоб, отбираю у нее телефон, читая вслух сообщение, присланное еще два дня назад: «Выздоравливай, Настасья, без тебя скучно».

Мы с сестрой переглядываемся, я расплываюсь в идиотской улыбке, а она закатывает глаза к потолку.

— Попытка наладить отношения ничего не значащим сообщением — очко в его пользу. Скучает наш писеносец.

Я начинаю медленно одеваться, а Алена идет на кухню, копается в столовых принадлежностях. И через минуту над моим лицом нависает деревянная скалка.

— Отдашься ему еще раз, Настя, и мы больше не сестры! Теперь только война! Либо ты, либо она!

За несколько дней до событий в квартире Насти

— Да пошло оно все! — размахиваю световым мечом, стоя перед огромным зеркалом супермаркета в желтой шапке-пакемон с плюшевым красно-синим щитом капитана Америки. — Смотри-ка какая догадливая!

— Ой, Сема, ты просто прелесть, обожаю тебя, — фотографирует Димон и тут же куда-то отправляет.

Была у меня уже одна такая догадливая, пять лет за ней таскался. Вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, изводила себя и меня ревностью. Однажды, когда мы были дома, пришла абсолютно голая незнакомка, не знаю откуда она взяла адрес, я в ужасе закрыл дверь, пригрозив полицией, но моя подруга долго плакала, для нее это было слишком тяжело, мне приходилось все время что-то доказывать. В этом плане со мной трудно, я не спорю, мало кто может выдержать, если твоему парню прямо в ресторане кидают номера телефонов, суют свои данные в ладонь на ресепшн. Причем большинству плевать на то, что рядом с тобой стоит женщина. Просто нужно не обращать внимания, такая уж меня работа. Мои фотографии вызывают желание, ничего с этим не поделать. За это мне платят большие деньги.

Тогда я даже кольцо купил, потому что любил, как дурак, по-настоящему, на колени вставал. И что в итоге? Она отказала. Сказала, что я не для нее. Хорошо, что у меня в тот период было много работы за границей, а то, наверное, спился бы. Не хочу больше, наелся. Я же почему с Катькой? Потому что с ней просто, она улыбается и не мешает мне жить, уж извините за прямоту. Она никогда не ревнует, понимает, что все эти женщины, пристающие ко мне — это часть работы. И ничего больше. К ней самой постоянно мужики лезут. А мне никогда не нравились те, кто испытывают сумасшедший интерес. Куда веселее быть охотником, завоевывать добычу. Но и это еще не все. Многочисленные поездки и съемки в обнимку с полуобнаженными моделями, не каждая на такое подпишется.

Да, Катька хвастается нашими отношениями, да, помешана на собственной внешности, да, больше любит мою славу, чем меня, но вот этой вот гребаной драмы нет. Хочу баранки ем, хочу халву, и при этом не убиваюсь, что она забыла мне позвонить вечером. Вообще не убиваюсь. Если скажу, что не могу приехать, она это спокойно воспринимает без истерик и скандалов. Еще и фотку с сиськами пришлет, вернее без сисек. Неважно, все это неважно! Новый год скоро, а я думаю про какую-то херню. Оставлю это в прошлом, вот отрежу и все! Не было ничего. Ну подумаешь, не будет у нас с Катькой так жарко никогда.

Зато я не буду ждать каждое утро, когда она явится на работу, спрашивая у Виктора, что с ней случилось. Меня снова тянет в говнище, из которого я едва выбрался. Только Настасья еще хуже, чем та, предыдущая, даже имени не хочу называть. Авторша еще и горячая, как раскаленные угли. С той такого секса у меня не было, да ни с кем не было, чтобы вот так вот, с полоборота, как будто звезды сошлись. Очень хочу видеть ее голой, особенно верхнюю часть, прям с ума схожу от ее груди, не знаю, что меня так заклинило, как будто сисек не видел никогда в жизни. Но они такие потрясающие на ощупь. А еще губы, из последних сил держусь, чтобы не поцеловать ее. Это, как черта, перейду ее и все, назад дороги не будет. Поцелуи — слишком личное.

Наш второй раз взорвал меня похлеще первого, чуть звезды из глаз не посыпались, а если мне на всю ночь Настасью выдать, чтобы никто не мешал, так я же ее до дыр …

Нет, я к ней больше не подойду. Мне это не нужно. Знаем, пробовали. Я уже вижу, что это будет сложно, запутанно и эмоционально. И будет Настасья ревновать, я в этом уверен. Читал ее книжку. Слишком она правдивая, открытая, настоящая. Опять вывернет меня наизнанку, выжмет до самого донышка и выкинет подыхать на пустынную дорогу, когда поймет, что не для нее это, терпеть всех этих женщин, что слоняются за мной. А я ведь не изменял раньше, никогда такого со мной не было. На эту Настасью меня переклинило. Некрасивая она, ага, такая некрасивая, что я сидеть не могу рядом с ней, потому что неудобно, штаны жмут.

Не надо мне такое. Поклялся себе, что из-за баб страдать больше никогда не буду. Ну и пусть с ней интереснее, чем с любой другой телкой, которую я встречал на своем пути, ну и фиг с ним, что от наших совокуплений у меня крыша едет вместе с чердаком и дымовой трубой. Все это покатится к черту, как только я впаду в зависимость.

— Я с твоей подругой трепался недавно, — как будто читает мысли Димон, вытягивая меня из раздумий.

Снимая полюбившуюся мне шапку-покемон, он примеряет ее на себя.

— С Катей? Где вы пересеклись?

— Да уж, конечно, о чем мне с твоей Катей разговаривать? Я об авторе любовных романов говорю.

— А че это она моя? — чувствую, будто поймали меня на чем-то запретном. — Она не моя.

— Думаю, ты должен быть благодарен, что попал в кино по ее протекции.

Я очень благодарен. Теперь мне постоянно хочется секса и много. А с Катей — это стало еще скучнее, чем было до этого. Мне не хватает эмоций, желания, огня, горящих глаз. Я как будто жру пресную диетическую запеканку, вместо ароматной пиццы с хрустящей корочкой.

— А что ты в студии делал? — меняю тему.

— Я с одним из осветителей замутил, — хитро улыбается Димон, — хочешь подробностей?

— Нет, — толкаю в него плюшевый щит и меч, скривившись, — избавь меня.

— Он ревнует к тебе.

— Они все ревнуют. Скажи, что я из другого лагеря. Так, что там с авторшей? Про меня спрашивала?

— Да ничего, — смеется Димон, нагибаясь к коврикам с надписью «MARVEL», — ой, смотри, ты такой хотел положить перед дверью, берем.

— Так, что она тебе сказала? — не могу успокоиться, мне нужно знать.

Димон хихикает, бьет меня в плечо.

— Смотри, как завелся, сказала, что хочет тебя и жить без тебя не может, подождет, когда ты обретешь разум и покончишь с Катей, а лучше с собой.

Он не знает про наши с Настасьей дела. Стыдно признаться, что я в тридцать один год не могу справиться с собой и набрасываюсь на нее, как озабоченный подросток. Но почему-то он меня с ней подкалывает, как будто чувствует.

— Ладно, проехали.

— Мы Версаче обсуждали и «Американскую историю преступлений», очень дельный разговор вышел.

— Большое дело сериал посмотреть.

— Ну одно дело сериал посмотреть, а другое интересно размышлять, поддерживая тему. Занятная особа.

— Обычная, — почему-то злюсь, — все авторши такие, они ведь много читают, изучают материал для своих книжек, — беру маску железного человека и примеряю, разглядывая себя в зеркало, — поэтому кажутся умными.

— Сема, — внимательно смотрит на меня друг, не мигая, — ты не запал часом? Что-то много слов в ее адрес роняешь.

Никуда я не западал, стою ровно.

— Я? Да ну, как ты мог такое подумать? Я бы никогда, да ты чего?

— Я тебя таким взбаламученным последний раз видел с кольцом в зубах, — обнимает за плечи, — знаешь, она мне понравилась. Что-то в ней есть.