Новичок 2. Чемпион - Страница 2

Изменить размер шрифта:

Пятнадцатого числа тренеры определились с капитаном команды. Им стал Сергей Фёдоров, хотя, наверняка, многие, да и я сам, хотели чтобы мой свитер украсила буква C, но нет. Тренерский штаб решил по-другому, вместо капитанской нашивки я получил ассистентскую.

Первой тройкой нападения, пусть и формальной, моё звено с Виноградовым и Витолиньшем тоже не стало. Могильный – Фёдоров – Буре, вот какое сочетание формально считалось первым.

Хотя всем было понятно, что мне в любом случае придётся выходить против сильнейших центров соперника. Как ни крути, но у меня процент выигранных вбрасываний приближался к девяноста шести, совершенно невозможные цифры на самом деле.

В итоге у нас получилось четыре играющих звена. В советском хоккее не было ни намёка на ту глупость, которая тяжело заразила все уровни российского хоккея в десятых годах следующего века.

Никак биться-бороться и разделения атакующих троек на играющие и сдерживающие тут не было и в помине. Притом не только на уровне молодёжной сборной но и первой.

Все тройки нападения были именно что тройками нападения, а не непонятными полузащитниками-полунападающими.

Нет, конечно, и здесь было достаточно чёткое деление на двусторонних форвардов, которое умеют играть на обеих сторонах площадки, оборонительных, чьей задачей было играть против сильнейших звеньев соперника и отрабатывать в меньшинстве, и чистокровных прим-балерин. Тех, о ком в НХЛ говорят, что это игроки, которые делают разницу.

Но в любом случае, безотносительно роли на площадке, все форварды советской сборной умели играть в нападении. И умели это делать хорошо. Забить могла любая тройка, и забить, играя против любого соперника.

* * *

Как только тренерский штаб определился с составом началось время контрольных игр.

Как оказалось, далеко не для всех зимняя пауза на игры сборных была именно зимней паузой. Сразу несколько московских клубов были спарринг партнерами и для нас, и для первой сборной.

Например, одиннадцатого и двенадцатого декабря мы провели сразу четыре контрольных игры. По две в день: утром и вечером. Пятнадцатого против Крыльев Советов, у которых уехавших в расположение сборной игроков заменили спартаковцы, а на следующий день уже со Спартаком, в чьём составе были игроки Крыльев.

А перед стартом турнира на призы «Известий», четырнадцатого декабря, уже молодежная сборная стала спарринг-партнером для первой команды.

Сразу после этой игры, закончившейся вничью 8–8, мне удалось перемолвиться парой слов с Игорем Лукияновым, для него и Саши Каменского грядущая игра с ФРГ должна была стать дебютом. Илья Бякин в сборную вызывался регулярно, и пока мы доигрывали первую часть чемпионата даже успел слетать с ней в Берн на игры со Швейцарцами.

– И как тебе Тихонов? – спросил я у Игоря, когда обе сборные уже помылись, и выдалась свободная минутка, чтобы поговорить в холле малой спортивной арены Лужников, в которой мы и играли.

– Тиран, – усмехнулся Лукиянов, – гоняет и в хвост, и в гриву. Куда там нашему Сан Санычу.

– А что он вообще говорит про твои перспективы на олимпийскую сборную?

– Честно сказать, непонятно всё. Ты же сам видел, что я выходил в разных сочетаниях. И с Быковым с Хомутовым или с Каменским и со Светловым и Давыдовым.

Ну да, первые два звена у сборной были незыблемыми. Крутов, Ларионов, Макаров и Пряхин, Черных, Хомутов.

– Честно тебе сказать, Сань, – Игорь огляделся и, когда понял, что его никто не услышит, продолжил, – у меня такое чувство, что Тихонов взял меня в сборную исключительно с прицелом на то, чтобы я играл в одном звене с тобой.

– С чего ты взял?

– Да так, понял по некоторым его оговоркам. Если бы он не рассчитывал в будущем на тебя, то меня бы в сборной не было.

Игорь вздохнул и продолжил.

– Ты не поверишь, я даже немного завидую нашим ребятам сейчас. Со мной, если говорить про Калгари, всё очень непонятно, а они сегодня в Берн летят, на кубок Шпенглера.

– Ты это брось, Игорёк. Если тебя вызвали, значит, ты прямо сейчас достоин места в сборной. Выбрось все эти дурацкие мысли из головы. Очень тебя прошу.

– Договорились, – как-то очень легко согласился со мной Игорь. – Ладно, Санёк, мне пора.

– Давай, удачи.

Мы с Игорем обнялись, потом я перекинулся парой слов с Сашей Каменским и Бякиным. Судя по всему, у них упаднических настроений не было, и на этом мы расстались.

* * *

Пятнадцатого декабря базу в Новогорске как следует завалило снегом, как будто в небе кто-то внезапно разрезал ножом огромный мешок и щедро засыпал всё вокруг.

Поэтому утренняя тренировка на льду началась на два часа позже, а вместо разминки мы, члены молодежной сборной, намотали километров десять на лыжах.

Хорошо хоть, это были просто лыжи, не что-то с утяжелителями, от нашего тренерского штаба всего можно было ожидать.

Порядком упарившись на лыжне, там кстати были не только мы, но и другие сборники, лыжники и биатлонисты, Калгари был всё ближе, а Новогорск, как ни крути, это база не только хоккеистов, мы пообедали и после тихого часа отправились на тренировку.

* * *

Выйдя на лёд после своих обычных ритуалов, как тщательное обматывание клюшки, жонглирование сразу четырьмя шайбами и прочим, что давно стало для меня неким ритуалом я тут-же заметил то, что рядом с нашим старшим тренером Анатолием Кострюковым стоит ещё один человек, чей анфас, да и профиль тоже был известен не только всем советским хоккейным специалистам и болельщикам, но и далеко за пределами страны.

Великий и ужасный Виктор Васильевич Тихонов о чём-то говорил с Кострюковым, сопровождая свою речь жестикулированием.

Дело происходило на другой стороне тренировочного катка, так что я не слышал, о чём два тренера разговаривают. Ну а подъехать ближе и превратиться в слух мне мешала какая-то глупая, совершенно мальчишеская гордость.

Впрочем, они быстро закончили свой разговор, и Кострюков начал тренировку.

И Тихонов, как будто у него других дел не было, им же завтра с западными немцами играть, просто сидел на скамейке. Он просто молча сидел и смотрел, как тренируется молодёжная сборная Советского Союза.

* * *

Причину, почему тренер первой сборной провёл целый день в Новогорске, а не на базе ЦСКА, где на время турнира на призы «Известий» располагалась его команда, я узнал буквально через полчаса после окончания тренировки, когда Кострюков вызвал меня в свой кабинет.

Постучав в дверь и услышав: «Заходи», я вошёл в кабинет старшего тренера сборной. То, что я увидел, живо напомнило кабинет Прокофьева, тренера Нижнетагильского «Спутника», после той самой игры в межсезонье, после которой я попал в состав «Автомобилиста».

Только вместо Прокофьева сейчас был Кострюков, а роль Асташева играл Тихонов.

– Саша, – без всяких прелюдий начал Кострюков, – Виктор Васильевич хочет, чтобы ты завтра играл с немцами. Ты уже заявлен на игру, так что собирайся.

– ФРГ – это ФРГ, – начал Тихонов, – я хочу, чтобы ты завтра побыл тринадцатым нападающим. Думаю попробовать тебя в различных сочетаниях. С твоим одноклубником Лукияновым, с другими нападающими. В общем, посмотрим.

– Извините, – сказал я, когда Тихонов замолчал, – а как же молодёжная сборная?

– У нас первая игра 26-го декабря, с чехами. А «Известия» закончатся для нашей сборной 24-го. И я, и Виктор Васильевич считаем, что тебе и обеим сборным будет полезно, чтобы ты перед молодёжным чемпионатом мира сыграл ещё и в первой сборной.

Вот так вот. Моего мнения тут никто не спросил. Впрочем, я был только за.

* * *

16 декабря 1987 года. Москва СССР. СК Олимпийский. Матч турнира на призы газеты Известия. Сборная Советского Союза – Сборная ФРГ. 10 тысяч зрителей.

А вот и мои дебют в свитере национальной сборной! Да, пока что я сижу на скамейке запасных, хотя и знаю, что я лучше, чем Игорь Ларионов, который вышел на стартовое вбрасывание. Но это ничего, главное, что я здесь и то, что игровые минуты у меня сегодня будут!

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com