Новенькая (СИ) - Страница 3

Еще немного посидев на лавке, я забросила сумку на плечо и приготовилась идти.

Обернулась назад, чтобы проверить, не забыла ли смартфон или какой-то фантик выбросить (я всегда так делала с тех пор, как оставила на детской площадке фартового розового медвежонка), развернулась и налетела на стену. Точнее, на парня, но пресс у него был стальным, наверное.

— Ой, извини… — буркнула я, хотя именно ему следовало внимательнее смотреть перед собой.

А тот лишь усмехнулся и окинул меня оценивающим взглядом.

Боже, как же надоело! Остались ли в мире нормальные парни, которые хотя бы пытались адекватно ухаживать за девушкой, говорить ей "у тебя красивая улыбка", а не "классные сиськи", дарить цветы, а не шлепки по заднице. Судя по всему, этот экземпляр привык именно так ухаживать, он почему-то счел, что его похотливое выражение сгладит конфуз?

Я уже собиралась отойти от незнакомца, когда услышала до боли знакомый голос.

— Осторожно, это наша новенькая. Моргнуть не успеешь, как она перечислит все твои недостатки.

— Она экстрасенс? — ответило похотливое чудовище.

Я вмиг оказалась в толпе парней, а путь мне перегородил Женя. Такой же самоуверенный, как и на дорожке.

— "Она", — начала я, со всем достоинством посмотрев Жене в глаза, — просто наблюдательная.

— Вот как?

— Пропусти меня.

Он не сдвинулся с места.

— Я сказала: пропусти.

Снова ноль реакции, а вокруг послышался свист и смех. Ну нет. Я не из "таких" девушек, Вишневецкий. Выждав две секунды, я схватила его за руку, потянула на себя и когда он потерял равновесие, проскочила между ним и другим громилой, заехав Жене на плечо рюкзаком напоследок.

— Полегче, новенькая, — крикнул он.

Но мне уже было плевать.

Победителем из нашей небольшой стычки вышла именно я. Не позволила ему и его шайке диктовать мне правила. Даже если эти правила касались направления. Выдохнув, я пошла к ступенькам корпуса, подозревая, нет, зная, что Женя смотрел мне вслед. И куда, кстати, подевалась та чувствительная девушка, которая собиралась извиниться?

Я пришла домой не в лучшем расположении духа, схлопотав незаслуженное замечание от Валентины Анатольевны.

Часть меня понимала, что печалиться по такой причине глупо, но второй — только дай попараноить…

Проскочила внутрь я беззвучно, прислонила за собой дверь, чтобы не разбудить маму.

Она работала в ночную смену на трубном заводе, приходила утром и лишь к четырем часам начинала нормально действовать. Мы с Лесей привыкли быть тихими, мы умели беззвучно делать все, ставить чайник на плиту, обсуждать школьные сплетни и университетские новости, даже ругались иногда шепотом, то еще зрелище! Оставив босоножки у порога, я пошла на кухню, снимая рюкзак с плеч. Шестиклассница Леся и моя любимая сестричка, сидела за столом, поджав под себя одну ногу.

Боже, как мне иногда её не хватало, кто бы знал.

Я подошла и зарылась лицом в ее каштановые волосы: они пахли детством, ее любимым шампунем с клубникой, в то время как мои локоны источали аромат химии — смеси лака для волос и отдушки пены.

— Как дела, Лер? — спросила Леся, не отрываясь от рисования.

— Да нормально, только устала…

Заглянув в тетрадку, я увидела кружки и точечки, Леся срисовывала с учебника по биологии клетку.

— Приготовить тебе что-то? Может разогреть гороховый суп?

— Я уже поела, купила булочку по дороге домой.

Я посмотрела на нее — как сделала бы мама — сурово и осуждающе, но не выдержала и рассмеялась; осталась сидеть рядом под мерное цоканье часов и скрипение простого карандаша по бумаге. Несмотря на то что с Лесей я не обсуждала взрослые темы, с удовольствием находилась рядом и без слов. Не так-то просто сохранить отношения с сестрой, с которой у вас шесть лет разницы, но я сумела! Как-то раз Леся даже призналась, что доверяла мне больше, чем матери. Я ее, конечно, обняла, прижала хрупкое тельце, но почувствовала себя едва ли не предательницей…

Тем временем Леся увлеклась рисованием и больше вопросов не задавала, я встала, погладив ее по голове, и подошла к холодильнику.

Придется что-то вкинуть в желудок, чтобы мама снова не завела старую песню об анорексии…

— Так, скажи, а у нас осталось то печенье…

Повернувшись к окну, я застыла. Если бы я что-то держала в руках, наверняка уронила на пол. Я лишилась дара речи. Все смотрела и смотрела на лавку около нашего окна, подрагивая всем телом.

Видимо, Леся меня звала, я не слышала, а потом не выдержала и встала, чтобы посмотреть, что меня так заинтересовало.

— О, Паша пришел…

Она подняла руку, чтобы помахать ему, высокому парню в черной куртке и джинсах, а я резко оттолкнула ее от окна.

— Прости, пожалуйста, кнопка, но никогда так не делай, — я встала перед ней на колени, обиженной и уязвленной. — Не здоровайся и не говори с Пашей, если встретишь его, ты меня поняла? И тем более не пускай его в квартиру, никогда ни при каких условиях, это важно, Леся!

— Да что случилось-то? — прошипела она.

"Я не расскажу, прости", — это все, что я могла произнести вслух.

— Кое-что произошло, я узнала, что Паша творил ужасные вещи, понимаешь? Он может быть опасным.

— Так нам вызвать полицию? — спросила она.

— Что? Нет, — я "молодец", внушила ребенку настоящий страх. — Я не думаю, что он причинит тебе зло, но не разговаривай с ним.

— Ладно.

— Ладно?

— Хорошо, я тебя поняла, — Леся утратила интерес к окну и вернулась за стол рисовать.

Вот бы и мне как-нибудь прийти в себя после приступа паники.

Я оперлась о подоконник, но не обернулась назад. Интуиция подсказывала мне, что Павел продолжал стоять на том же месте.

Зачем он вернулся в мою жизнь? Чтобы снова ее испортить? Уничтожить до основания?

В голове у меня злость смешивалась во взрывной коктейль с ужасом от самого его появления. Если бы я была смелее, вышла бы и приказала ему убираться. Но я избрала другую тактику. С весны я не высовывалась, не отвечала на его звонки, заблокировала его страницы в своих социальных сетях, а все лето так и вовсе провела у бабушки за городом.

С тех пор как я вернулась перед осенним семестром, от Павла не было ни единой весточки.

Я понадеялась, что он обо мне забыл.

В кармане завибрировал смартфон, я подпрыгнула от неожиданности, но в руки его так и не взяла. Испугалась, что Павел в курсе моего нового номера и личных границ не осталось вовсе. Он уже проделывал со мной такое раньше. Взять хотя бы наше знакомство: сначала он был просто симпатичным парнем, с которым мы ходили домой в одном направлении, а потом объявился около моего подъезда с розой в руке.

Даже сейчас, даже после того, что мы вместе пережили, я с теплотой вспоминала прошлое. Наверное, так работала психика, отделяла хорошее от плохого, даже если и хорошее, и плохое совершил один человек.

Лишь минут через пять я решилась посмотреть в окно. Сердце на миг остановилось, а потом снова возобновило ход… Павел ушел. Это и обрадовало меня, и напугало одновременно. Он снова играл со мной в игры? Давал понять, что рядом, но не пытался поговорить и объясниться.

— Как вы тут, мои дорогие? — отвлекла меня мама, вошедшая в кухню.

Я едва удержала себя, чтобы не броситься ей в объятия.

Время шло, а на меня набрасывались новые воспоминания. Мозг любезно хранил все минуты единения и покоя, которые подарил Павел перед тем, как окончательно сломать мою жизнь. Мне казалось, что я чувствовала ненависть, но эмоции, которые сковывали сердце теперь, явно свидетельствовали о том, что кроме ненависти было что-то еще.

Страх, конечно, а также (за что мне особенно стыдно) остатки привязанности.

Я до сих пор была искренне благодарна Павлу за то, как он поддержал меня после развода родителей.