Новая Зона. Хрустальная угроза - Страница 11

Ворон кивнул:

– Да, более чем.

– Пойду спать, – проинформировал Выдра и широко зевнул, не посчитав необходимым прикрыть рот рукой (раньше он никогда не позволил бы себе ничего подобного). – Через шесть часов у меня теннис с Дмитриевым, не хочу оказаться не в форме. Дэн, пока, рад был повидаться, – и, вновь помахав рукой, отключил скайп.

Некоторое время в кабинете стояла тишина. Затем Денис отмер, прошел к сейфу, запаковал артефакт в контейнер и запер.

– Ругаться будем? – поинтересовался Ворон, когда он уже был в дверях.

– А смысл? – вопросом на вопрос ответил Денис, но выходить не стал, и желание хлопнуть дверью его покинуло.

– Выпустить пар. У меня такое ощущение, будто ты сейчас сорвешься. Ты можешь высказаться по поводу недопустимости тайн между напарниками. А я замечу, что если бы происходящее действительно являлось тайной, то с Выдрой я беседовал бы не здесь и не сейчас. – Ворон вздохнул и потянулся к бокалу, до краев наполненному красной жидкостью. – «Массандра» семьдесят четвертого года. Соблазнишься?

Денису очень хотелось сказать о том, что сталкер прекрасно сам справляется с перебранкой, но плохой сон все еще сидел в сердце занозой, потому он кивнул и с ногами устроился в кресле возле двери:

– У тебя неплохо получается озвучивать мои мысли.

– Читаю по лицу. Со мной ты не скрываешься, и я ценю это.

– Доверяешь… – покивал Денис, скептически хмыкнув.

– Доверяю. Серьезно. Просто вначале мне самому хотелось разобраться во всем происходящем. – Ворон достал еще один бокал и наполнил вином, затем сам подошел к Денису.

– Разумеется, – протянул тот, но бокал взял. – Ведь в мозговых штурмах я бесполезен. Мне ведь можно только выдавать окончательный результат: кто прав, кто виноват, кто ни при чем, от кого стоит держаться подальше.

– Нет. – Ворон вернулся на свое место и устало потер переносицу. – Но для того, чтобы начать разговор, необходима информация.

– Поэтому мы ловили кокодрилло, а Выдра строит из себя мажора-переростка?

– Поэтому, – подтвердил Ворон и фыркнул. – Олег Дмитриев – фигура колоритная. Владелец заводов, газет, пароходов… Кому другому позволили бы организовать тварюшник, памятуя о том, как мы потеряли Москву? Кто спонсирует работу частных лабораторий, хотя правительство готовит документ, по которому любое исследование Зоны, ее аномальных явлений и артефактов передается Центру Аномальных Явлений и его подразделениям и более никому? А президент высказался еще более жестко, сказав, что, если Зону будут воспринимать местом наживы и бизнеса, мы скоро погрязнем в ней полностью. – Он поморщился. – Дэн, ты ведь меня тоже прекрасно читаешь, может, отложим до завтра?

– Не читаю, в том-то и дело, – раздраженно ответил Денис. – Я вообще подозреваю, что воздействовать на тебя ментально невозможно.

– Да? – Ворон приподнял бровь. – Что ж, значит, одной проблемой меньше. По крайней мере подпасть под эмо-удар не грозит. И хорошо, что тебя не волнует почему.

– Я приберегу этот вопрос, – пообещал Денис.

– Ну, попробуй. – Ворон улыбнулся и выпрямился в кресле, снова приняв вид сосредоточенный и при этом расслабленный, пригубил вина и подпер рукой голову. – Итак, Дмитриев. Я знаю его давно. Он меня, к счастью, не помнит… наверное. Еще в прошлом веке мы ходили с ним в один и тот же фехтовальный клуб. Просто ходили. Не дружили, не враждовали. Сказывалась разница в возрасте, да и в материальном достатке тоже. Мы находились словно в двух параллельных мирах. Однако это не значит, будто я не наблюдал за ним. У Дмитриева имелась одна отвратительная черта: он шел до конца, даже если понимал, что тактика и стратегия изначально неудачны. Не знаю, каким образом он не прогорел в бизнесе с подобным подходом к делу. Здесь, видимо, все дело в упорстве, которого ему не занимать. Я лично видел, как несколько раз его шатало после боя, но он при этом одерживал победы – вырывал благодаря настойчивости. Это о многом говорит, не так ли?

Денис кивнул.

– Потом он уехал в Америку и вернулся уже не просто обеспеченным, а весьма богатым человеком. Настолько, что не вызвал вопросов ни у кого. Даже рынок делить не пришлось, акулы бизнеса просто потеснились, прекрасно понимая, что, даже объединившись, ничего не сумеют противопоставить такой мощи. Дмитриева, разумеется, пытались убить. В ответ полетели головы заказчиков. При этом, видимо, помня тот самый фехтовальный клуб, Дмитриев предпочитал лично разбираться с обидчиком. С помощью дуэли, русской рулетки, бокалов с ядом. Этакий рисковый негодяй со своими принципами.

– А полиция?..

– В стране, в которой с легкостью можно посадить человека за кражу в супермаркете пачки пельменей, предпочитают закрывать глаза на тех, кого считают небожителями. Дмитриеву попросту позволили самостоятельно разбираться со своими проблемами. Наверняка кто-то из вышестоящих чинов в МВД счел это справедливым, ведь Дмитриев, по сути, только контратаковал: он не устраивал беспорядков, не устранял конкурентов, не приказывал терроризировать неугодных. Но если его пытались остановить – действовал наверняка и достаточно жестко.

Денис прикусил губу. Вряд ли он мог осуждать такое поведение. В Зоне ведь действовали очень похожие законы: если в тебя выстрелили – стреляй и в отличие от неудачника старайся попасть. Остальное уже не важно. Гуманизм в Периметре очень быстро заканчивался либо смертью самого гуманиста, либо пересмотром жизненных ценностей и приоритетов.

– Когда случилась Зона, Дмитриев занялся установкой контроля над трафиком артефактов. Он оказался практически единственным, кто обладал реальной властью, средствами и не растерялся. Разумеется, ему дали полный карт-бланш вкупе с зеленым коридором, и все хорошо бы, но преследовал он некие свои неясные цели, а не удовлетворял патриотические амбиции, как писали в прессе. Я практически уверен, что в потере Москвы есть его прямая вина. Он устроил самый большой склад на территории столицы, и именно оттуда родилась новая Зона.

– А теперь он создает зоопарк.

– Сейчас у него огромный склад в Красногорске, и я даже предполагать не хочу, сколь быстро тот начнет жить собственной жизнью. Уверен, если ничего не предпринять, Зона расширится. Вот только власти нам здесь ничем не помогут, скорее уж наоборот. К тому же Дмитриев не просто так, для эстетического удовольствия, собирает мутантов. Они необходимы ему для научной работы. Выдра говорит по меньшей мере о трех лабораториях, которые Дмитриев постоянно курирует. И что в них происходит, вряд ли даже дьяволу известно.

– Ты думаешь…

– Я предполагаю, – сделав акцент на последнем слове, сказал Ворон, – что Дмитриев хочет создать своего «темного сталкера». Усовершенствованного, сильного, но независимого от Зоны, а этого нельзя допустить. Потому что это утопическая идея, потому что на любой наш выпад Зона отвечает контратакой, причем вовсе не так, как следовало бы ожидать, потому что, в конце концов, всем давно известно, куда ведут благие намерения.

«Темные сталкеры» в Москве не водились, ко времени рождения новой Зоны они уже считались легендой. Славились они тем, что приобретали особые способности, накачивая себя вытяжками из артефактов. Зону они чувствовали так же хорошо, как и Денис, но зависимы от нее были не в пример больше. За пределами Периметра «темный сталкер» хилел и очень быстро старел. В общем, с ним происходило то же, что и с любым порождением Зоны, – разложение и прекращение существования в течение нескольких часов или дней. Зато в Периметре они обладали даром предвидения, чувствовали соплеменников, где бы те ни находились, да и в физическом плане превосходили обычных людей.

Стоило ли оно того? Денис мог поклясться, что нет, но каждый ведь решает за себя. Одно он знал точно: желающие стать «новыми темными сталкерами» найдутся обязательно, как и те, кто захочет их использовать себе на пользу. Только люди вряд ли останутся в выигрыше.

– Но власти…

– А что власти? – Ворон расхохотался. – Ты забыл, в какой стране живешь?