Новая история Второй мировой - Страница 6

Третий вопрос: почему схема австро–венгерского развертывания (опять–таки все равно, против Сербии или против России) после разоблачения Редля не была коренным образом изменена? Между самоубийством Редля и началом войны прошло достаточно времени — больше года.

Или, может быть, полковник А. Редль был не двойным, а тройным агентом, и вся эта история — свидетельство редкой по красоте и значимости разведывательной операции? В этой версии Редль и Конрад фон Гетцендорф должны действовать совместно. Для обеспечения операции русской разведке «скармливаются» действительно очень ценные сведения, начиная со списка агентов в Санкт — Петербурге. Очень может быть, что передается и реальный план развертывания на Балканах — в конце концов, операция в Сербии была рассчитана скорее на силу, нежели на внезапность и оперативный маневр; в случае войны с Россией Балканский фронт оставался сугубо вспомогательным, и от хода операций там ничего, в сущности, не зависело. И, наконец, русской разведке вручается перевязанный ленточкой план развертывания австро–венгерских армий в Галиции, практически полностью совпадающий с реальным, но отличающийся от него в одном важном пункте: развертывание Редля вынесено к русской границе, а настоящее развертывание отнесено к западу — за Львов, на линию Сандомир — Самбор. В такой разведывательной операции даже не нужно было создавать ложный план развертывания — использовался подлинный план, но в его «пропатченной» предельной версии.

Во всяком случае, не подлежит сомнению, что русские начали Галицийскую битву, имея искаженное представление о расположении австрийских армий.

А самоубийство Редля стало последним аргументом, придавшим русской разведке уверенность в истинности переданных полковником документов: «дело прочно, когда под ним струится кровь…»[3]

После войны раскрыть контуры этой разведывательной операции мог только Конрад — но он, конечно же, не был заинтересован в правде. Блистательно обмануть противника, получить очень сильный козырь в самом начале войны — и все–таки проиграть… Поэтому Альфреду Редлю было суждено остаться в истории изменником Родины и двойным агентом.

Полагая, что австро–венгерская армия сосредотачивается восточнее реки Сан на линии Сандомир — река Сан — река Танеев — Рава—Русская — Каменка — Броды — Тарнополь (а именно здесь находилась австрийская конная завеса, прикрывающая развертывание), русское командование предполагало сковать неприятельские войска силами 5‑й и 3‑й армий и выиграть оба стратегических фланга наступлением 4‑й армии на севере и 8‑й армии на юге. Наступление в практически «безвоздушном пространстве» выводило 4‑ю армию на фронт Тарнов — Ярослав, перерезая важнейшую дорогу на Краков. 8‑я армия продвигалась в район Галич — Стрый. 3‑я армия продвигалась ко Львову, 5‑я — к Томашеву. Основная часть австро–венгерских войск оказывалась скучена в четырехугольнике Ярослав — Томашев — Львов — Самбор и принуждалась к отступлению через Карпаты. Таким образом, планировался полный разгром неприятельских армий.

Во исполнение этого замысла 4‑я армия генерала Зальца развернулась от Люблина до Холма с вынесенным вперед правым флангом (14‑й армейский корпус был выдвинут на линию Радома). Всего к 18 августа было сосредоточено 6,5 пехотных и 3,5 кавалерийских дивизий (104 батальона, 84 эскадрона, 426 орудий).

Южнее — от Холма до Владимир — Волынского — собиралась 5‑я армия Плеве, имея 17‑й корпус оттянутым к Ковелю. В составе 5‑й армии было 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизии (144 батальона, 100 эскадронов, 516 орудий).

Третья армия Рузского (12 пехотных, 3 кавалерийских дивизии; 192 батальона, 84 эскадрона, 685 орудий) выстраивалась на линии Луцк — Дубно — Кременец, имея кавалерийскую завесу на левом фланге вытянутой к Тарнополю.

Замыкала фронт 8‑я армия Брусилова в составе 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизий (136 батальонов, 56 эскадронов, 472 орудия), развернувшаяся от Проскурова к Каменец — Подольскому и пограничной станции Ларге.

Что же касается австрийцев, то в реальности их развертывание было отнесено на несколько переходов назад от той линии, которую рисовало в своем воображении русское командование — и которая, возможно, была изображена на карте полковника Редля.

Первая армия Данкля (9 пехотных, 2 кавалерийских дивизии; 180 батальонов, 77 эскадронов, 480 орудия) развернулась по реке Сан от устья до укрепления Сенява, ее левый фланг прикрывался армейской группой Куммера в составе 2,5 пехотных, 1 кавалерийская дивизия — 45 батальонов, 27 эскадронов, 120 орудий.

От Ярослава до Перемышля вдоль Сана была собрана 5‑я армия Ауффенберга — 8 пехотных, 2 кавалерийских дивизии (147 батальонов, 71 эскадронов, 438 орудий).

Таким образом, на северном крыле битвы австрийцы имели преимущество в силах, выражающееся округленно в 5 дивизий. При этом их расположение было более чем выгодным: армия Зальца уже на уровне развертывания проигрывала фланг армии Данкля, группа Куммера же могла действовать в оперативной пустоте, по крайней мере, до Радома.

Третья армия Брудермана собралась в районе Львов — Сам–бор, имея в наличии только 6 пехотных и 3 кавалерийские дивизии — 102 батальона, 92 эскадрона, 336 орудий. Второй армии еще не было в природе, в районе Самбор — Львов — Тарнополь — Станислав — Черновцы были разбросаны 8 пехотных и 3 кавалерийских дивизии неполного состава (143 батальона, 94 эскадрона, 486 орудий), составляющие армейскую группу Кевеса.

На южном крыле русские имели 20 дивизий против 14. Это превосходство усугублялось разбросанностью и неготовностью группы Кевеса и маятниковым движением австрийских корпусов из Галиции к Белграду и обратно.

Наконец, пространство, разделяющее районы Восточно — Прусской и Галицийской операций, было прикрыто с немецкой стороны ландверным корпусом Войрша, а с русской — развертывающимися второочередными корпусами, которые в будущем составят 9‑ю армию.

Австрийский план предусматривал жесткую оборону на юге, в то время как на севере предполагалось ударами с обоих флангов разгромить 4‑ю и 5‑ю русские армии, захватить Люблин, Холм, Ковель, имея в виду в перспективе наступление на Седлец — Брест — Литовск — Кобрин во взаимодействии с германскими войсками, действующими из Восточной Пруссии. Следует заметить, что австрийцы в своих предвоенных расчетах недооценивали темпы сосредоточения южного крыла армии и не ждали серьезных неприятностей на участке фронта южнее Тарнополя — по крайней мере, сразу. Так что их развертывание также можно назвать предвзятым.

Вообще очень трудно сравнивать русское и австрийское развертывание. Скорее всего, они были приблизительно равноценными, а всю предвоенную работу русского и австрийского штабов можно оценить достаточно высоко. Во всяком случае, такое развертывание отвечало поставленным стратегическим задачам — в отличие, например, от развертывания английского экспедиционного корпуса, который нежданно–негаданно оказался на направлении главного удара противника, что командование союзников уяснило лишь в разгар сражения. Оно не требовало быстрых импровизированных изменений после первого же боевого столкновения, в то время как французский штаб весь первый месяц войны занимался «работой над ошибками». И оно, конечно, не предопределяло поражения одной из сторон.

Все должно было решиться непосредственно в столкновении армий противников. Стремление австрийцев захватить инициативу на севере, а русских — на юге должно было при–вести (и привело) к напряженной борьбе за темп.

Для русских войск все началось очень плохо.

И 4‑я русская армия, и 1‑я австрийская стремились до начала общего наступления, намеченного на 26 августа, занять выгодные исходные позиции на выходе из Таневских лесов. Это привело к встречному столкновению в максимально неблагоприятной для 4‑й армии обстановке: