Новая история Второй мировой - Страница 113

И фазовый конфликт, и конфликт цивилизаций (по Хантингтону), и борьба за ресурсы, и соревнование постиндустриальных проектностей — все приводит к неизбежности и в определенном смысле к желательности столкновения между собой крупнейших государств, носителей моделей Будущего.

Я не жду этого столкновения очень уж рано: «гроздья гнева» созреют только в следующем десятилетии, и тогда возникнет то метастабильное состояние, которое Европа помнит по эпохе, непосредственно предшествующей Первой Мировой войне. Тогда каждый год приносил с собой политический кризис, один из которых — не первый и далеко не самый значимый — обернулся всеевропейской войной. Так что «ночь накануне войны» может быть довольно долгой.

Я не жду от войны почти ничего нового. Все будет как всегда — «и слова, и пули, и любовь, и кровь», и новая Троянская война точно не станет концом света, хотя вполне может оказаться его началом.

В любом случае, рутина мирной жизни утверждает истинные цивилизационные ценности, а фейерверк, карнавал войны уничтожает ценности ложные. Последняя задача не выполнялась давно, и сегодня необходимость в «аксиологической деструкции» общества, права и миропорядка более чем назрела.

— Войну можно выиграть, можно и проиграть. Самый оптимальный вариант — ее предотвратить. Каким образом решает этот вопрос стратегический паритет?

Стратегический паритет — не панацея, но, по крайней мере, один тип войн он может предотвратить. Часто сильный противник нападает на слабого, чтобы решить какие–то свои внутренние проблемы. При этом поведение слабого никакого значения не имеет. По И. А. Крылову: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…» По этой схеме Ирак в 1990 году напал на Кувейт; США и Евросоюз в 1999 году — на Югославию; США в 2003 году — на Ирак. В том же 2003 году я составил экспертную записку, где указывал, что в определенной ситуации в подобное же положение может попасть и Россия, которая в тот момент отвечала всем «требованиям» к жертвам неспровоцированной агрессии. А уж что администрация Буша использовала бы в качестве предлога для нападения — недостаточную демократичность наших выборов, помощь «государствам–изгоям», «поддержку международного терроризма» или угрозу территориальной целостности какой–нибудь Грузии — это по обстоятельствам. За пять лет ситуация изменилась для нас к лучшему в том отношении, что, хотя до стратегического паритета с США России еще очень далеко, но и полностью беззащитной страной, не готовой оказать сколько–нибудь действенное сопротивление агрессии, она быть перестала. Поэтому Осетинский конфликт сошел России с рук. Поэтому, кстати, те круги в США, которые отвечают за реальные проблемы и интересы страны, превратили вяло текущий уже года два ипотечный кризис в новую «Великую депрессию» как раз накануне президентских выборов, чем обеспечили оглушительную победу Барака Обамы. Кстати, я не стал бы строить политику РФ на предположении, что первый президент–негр будет белым и пушистым — тем более, что крупные войны США, как правило, начинали именно при демократах.

Замечу здесь, что войну не всегда нужно предотвращать. Бывают ситуации, когда конфликт между странами носит содержательный, проектный характер. В таком случае нередко «ужасный конец оказывается лучше, чем ужас без конца». В 1941 году Япония напала на США, хотя сознавала, что это решение, скорее всего, является самоубийственным. Но у Японии не было альтернативы. Она должна была либо выиграть битву за Тихий океан, либо проиграть ее, после чего отказаться от чисто военного способа достижения целей, сменить приоритеты и стать той Японией, которую мы знаем — мировым лидером в технологиях. При этом без военного поражения Япония не смогла бы перестроить экономику и национальную психологию.

В настоящее время в мире формируется ряд конфликтов, в том числе с участием России, которые «ни по законам логики, ни по законам эстетики» не могут быть разрешены путем дипломатических переговоров. Конечно, они не обязательно приведут к открытой «горячей» войне. Но нужно иметь в виду, что такой исход не исключается, тем более что война есть продукт решения только одной стороны, в то время как отсутствие войны возможно лишь при надлежащим образом организованной коммуникации обеих сторон.

Следует еще добавить, что ядерная эпоха привнесла несколько особый вид паритета: паритет «неприемлемого ущерба». Владея оружием массового поражения, слабейший участник конфликта может — ценой своей гибели — нанести своему сильнейшему противнику ущерб, неприемлемый внутриполитической точки зрения. Опыт Карибского кризиса показал, что стратегия «неприемлемого ущерба» вполне действенна.

— К 2020 году Президент России Дмитрий Медведев поставил задачу создать систему единой воздушно–космической обороны страны. При этом ряд аналитиков утверждает, что создавать ее следует едва ли ни с нуля, ссылаясь на неприкрытость, например, воздушного пространства на малых высотах. Достаточно ли будет срока в 12 лет для выполнения данной задачи? Где еще может поджидать опасность со стороны потенциальных врагов России?.

А кто собирается дать нам 12 лет на выполнение данной задачи? Война обычно начинается до того, как «пришита последняя пуговица на мундире последнего солдата». Выскажусь проще: наша противовоздушная или, если хотите, воздушно–космическая оборона вполне достаточна для борьбы с любым второсортным противником (в качестве примера беру Иран). Для борьбы с коалицией, включающей США, она не достаточна и никогда достаточна не будет, поскольку противник значительно превосходит РФ по атакующему потенциалу и, главное, инфраструктуре обеспечения этого потенциала — военным базам. В этих условиях имеет смысл не ставить перед собой заведомо неразрешимых задач (они и для Штатов с их многомиллиардной ПРО практически неразрешимы) и сконцентрироваться на доктрине неприемлемого ущерба. Это, впрочем, не должно мешать создать на высоких орбитах, в том числе геостационарных, спутниковую группировку наблюдения и оповещения. Я ничего такого не имею в виду, но вот ГЛОНАСС вполне подошел бы…

— В этих условиях — какой оборонный комплекс нужен России?

Армия есть инструмент ведения войны. Армия создается для войны и бессмысленна в ее отсутствие.

По Сунь — Цзы: «Армия — это воинский строй, командование и снабжение». В применении к нашему времени — воинский строй есть структура армии, зафиксированная в уставах и руководствах по вождению войск, организованность. Командование включает в себя все формы и методы управления войсками. Снабжение — это денежное и вещевое довольствие, военное снаряжение, боевая техника.

Оборонный комплекс, поставляющий армии все формы военного снаряжения и все виды боевой техники, полностью подчинен военному комплексу, решающему задачу планирования и ведения войны. Иными словами, вопрос «какой оборонный комплекс нужен России?» лишен смысла, пока не определено, к какой войне Россия готовится, как она собирается ее вести и какие цели ставит перед своей армией.

Необходимо согласиться с Клаузевицем и Чжоу Энь–лаем, которые установили неразрывную связь войны и политики: политика есть форма войны, при которой «удары» лишь обозначаются, война есть форма политики при отсутствии ограничений на предъявляемые аргументы. Поэтому военные цели определяются в тесной связи с политическими. Оборонный комплекс задан на поле стратегий, которое, в свою очередь, структурируется пространством возможных войн, порождаемым мировым проектным пространством.

Стороны ведения войны: воинский строй, командование и снабжение — связываются между собой аналогом геоэкономического баланса, построенного для анализа процесса развития регионов.

*

Организованности

Структура Вооруженных Сия, Уставы и наставления, Воинские законы, Боевые порядки

Потребление демографический капитал (люди), финансовый капитал (денежное довольствие, вещевое обеспечение)

Деятельности

Управление войсками (командование и планирование) Обучение (боевая подготовка) Познание (НИРЛШОКР) Боевая деятельность